— Верно, — признала она. — Здесь исчезла одна из наших молодых и отчаянно храбрых сестер. Я приехала ее разыскать.
— Темный Охотник, — наконец-то вспомнил он.
За столами вокруг утихли разговоры, и к Кайлару повернулись угрюмые лица. Насколько он мог судить, тема Темного Охотника здесь не слишком популярна.
— Извините, — пробормотал он и набросился на мясной пирог.
Сестра Ариэль молча наблюдала, как он ест. В душу Кайлара вкралось подозрение. Что бы сказал Дарзо, если б узнал, что он ест пищу, которую подала на стол майа? Впрочем, Кайлар уже дважды умирал — а может, и трижды — и снова жив-здоров, так какого черта? К тому же пироги вкусные, а пиво еще лучше.
И снова захотелось узнать, так ли было у Дарзо. Жил он веками, но могли, подобно Кайлару, воскресать? Должен был. Впрочем, своей жизнью Дарзо никогда не рисковал. Может, лишь потому, что ка'кари покинул учителя раньше, чем Кайлар стал его учеником? Иногда Кайлар задавался вопросом, нет ли у его способностей недостатков. Жизнь столетиями, убить — невозможно. Только бессмертным он себя не чувствовал. Не ощущал даже ту силу, которую, как думал еще мальчишкой, ощутит, когда станет мокрушником. Теперь он мокрушник, даже больше, и одновременно все тот же Азот — беспомощный, напуганный ребенок.
— Сестра, вы случаем не видели проезжавшую здесь красивую женщину? — спросил он.
Ви теперь знает, где живет Кайлар. Она расскажет королю-богу, и тот уничтожит все и всех, кого он любил. Таков стиль Гэрота.
— Нет, а что?
— Если увидите, — сказал он, — убейте ее.
— За что? Она ваша жена? — ухмыльнулась Ариэль.
Кайлар бросил на нее тусклый взгляд.
— Бог меня ненавидит, но еще не настолько. Она убийца.
— Значит, вы не воин, а охотник за убийцами.
— Я за ней не охочусь. Хотя надеюсь, случай еще представится. Она может здесь проехать.
— Что уж такое важное заставляет вас отказаться от правосудия?
— Ничего, — ответил он, не раздумывая. — Кроме того, что правосудие слишком долго отвергалось в других местах.
— Где? — спросила она.
— Достаточно сказать, что у меня задание во имя короля.
— В Сенарии нет другого короля, кроме короля-бога.
— Пока нет.
Ариэль подняла бровь.
— Человека, который может объединить Сенарию против короля-бога, нет. Разве что Тэра Грэзин, если б была мужчиной.
Кайлар улыбнулся.
— Я смотрю, вы, сестры, любите думать, что все у вас просчитано?
— Вы просто взбешенный юный неуч.
— Равно как и вы — старая потертая кошелка.
— Вы и вправду решили, что ради вас я убью молодую женщину?
— Ничего я не решил. Извините, устал. Совсем забыл, что рука «Серафима» простирается дальше палат из слоновой кости лишь затем, чтобы подгрести под себя.
Губы Ариэль сжались в тонкую линию.
— Молодой человек, дерзости я не потерплю.
— Сестра, вы уступили упоению властью. Любите наблюдать, как люди вздрагивают. — Он презрительно поднял бровь. — Что ж, заставьте меня побледнеть от страха.
Ариэль притихла.
— Еще одно искушение власти, — заметила она, — избавляться от тех, кто тебе досаждает. Вы, Кайлар Стерн, меня искушаете.
Он улучил минутку и зевнул. Не нарочно, просто другого удобного случая не представилось. Ариэль покраснела.
— Говорят, сестра, что преклонный возраст сродни второму детству. Помимо всего прочего, в тот же миг, когда тронете силу, я вас убью.
«Проклятье, я не могу остановиться. Неужели и впрямь готов перейти границу, разделяющую надвое всех магов мира, лишь потому, что меня раздражает какая-то старуха?»
Вместо того чтобы рассердиться еще больше, Ариэль призадумалась.
— Вы способны точно сказать, когда я привлекаю магию?
Кайлар на уловку не поддался.
— Есть только один способ выяснить, — сказал он. — Однако будет хлопотно избавиться от вашего трупа и замести следы. Особенно когда вокруг столько свидетелей.
— Как же вы заметете следы? — тихо спросила она.
— Послушайте. Вы в Торрас-Бенд. Как по-вашему, сколько магов из тех, что убил здесь Темный Охотник, и впрямь были им убиты? Не будьте наивной. Эта хреновина, возможно, даже не существует.
Ариэль нахмурилась, и он понял, что сестра об этом даже не думала. Маг есть маг и не рассуждает, как мокрушник.
— Что ж, — ответила она. — В одном вы не правы. Охотник существует.
— Откуда знаете, если все, кто когда-либо ушел в лес, погибли?
— Нет уж, юноша, узнайте сами. Докажите, что все мы сумасшедшие. Способ есть.
— Пойти в лес? — уточнил он.
— Не вы первый, кто пытался.
— Зато буду первым, у кого получится.
— Вижу, вы страшно любите хвастать о том, что могли бы сделать, имея время.
— Довольно справедливо, сестра Ариэль. Принимаю вашу поправку — до того дня, когда у Сенарии будет король. А теперь позвольте откланяться…
— Одну минутку, — попросила она, когда Кайлар встал. — Я намерена воспользоваться магией, но клянусь Белым Серафимом, что вас не трону. Если соберетесь меня убить, останавливать не буду.
Ариэль не стала ждать ответа. Кайлар увидел, как вокруг нее возник бледно-радужный нимб. Он быстро и последовательно сменил все цвета, причем одни казались насыщенней других. Что это? Проявление ее силы в различных дисциплинах магии? Он приготовил ка'кари, чтобы разрушить любую магию, какую бы ни направила на него сестра, — надеясь, что помнит, как это делал раньше, хотя и сомневался, что приходилось, — но первым не ударил.
Нимб застыл. Сестра Ариэль Вайант просто глубоко дышала носом. Затем нимб исчез. Она кивнула — пожалуй, удовлетворенно.
— Собаки находят, что человек вы очень странный.
— Что? — удивился он.
Действительно, так оно и было. Хотя Кайлар никогда об этом всерьез не задумывался.
— Может, сами расскажете, — заметила она, — почему спустя дни нелегкого пути верхом от вас не пахнет потом, лошадью и грязью? На самом деле вы вообще ничем не пахнете.
— Не сочиняйте, — буркнул он, отходя. — Всего хорошего, сестра.
— До новой встречи, Кайлар Стерн.
33
Мамочка К. стояла на лестничной площадке, оглядывая пол хранилища. Псы Агона, как они решили себя назвать, тренировались под ее неусыпным оком. Отряд сократился до ста человек, и Мамочка К. не сомневалась, что теперь о его существовании хорошо известно.
— Думаешь, они готовы? — спросила она генерала, который с трудом поднимался по лестнице, опираясь на трость.
— Дополнительная подготовка сделает их лучше. Сражение ускорит дело. Но это будет стоить жизней, — ответил он.
— А твои охотники на ведьм?
— Они не иммурцы. Это иммурец может изрешетить человека стрелами с дистанции в сотню шагов, пуская лошадь галопом прочь от цели. Надеяться я могу в лучшем случае на то, что десять воинов подойдут на дальность выстрела, остановятся, выпустят стрелы и продолжат идти, пока в них не начнут бросать зажигательные ядра. Мои охотники не стоят луков, которые несут, — и все равно они чертовски лучше, чем все, что у нас есть.
Мамочка К. улыбнулась. Агон приуменьшал возможности своих людей. Она видела, как те стреляют.
— Как насчет твоих проституток? — спросил Агон. — Готовы ли они пожертвовать собой?
Он стоял рядом с ней, наблюдая за тренировкой.
— Ты был бы крайне удивлен, если бы видел их лица, Брэнт. Я словно вернула им души. Они умирали и теперь вернулись к жизни, все сразу.
— От Джарла пока ни слова?
Голос Агона звучал напряженно, и Мамочка К. видела, что, несмотря на стычки с юношей, генерал за него беспокоился.
— И не будет. До поры до времени.
Она положила руки на поручень и случайно коснулась его пальцев.
Брэнт посмотрел на свою руку, затем в ее глаза и быстро отвел взгляд.
Мамочка К. поморщилась и убрала руку. Десятилетия назад Агон был слегка высокомерен — полон юношеской уверенности, что чуть ли не все может делать лучше, чем кто-либо другой. Сейчас это ушло. На смену пришла трезвая оценка своих сильных и слабых сторон. С годами он стал закаленным. Гвинвера знавала мужчин, погубленных женами. Мелочные женщины, ощущая постоянную угрозу, так долго, годами подрывали авторитет мужей, что те в конце концов переставали в себя верить. Такие женщины обогатили Мамочку К. Знавала она и мужчин, ставших постоянными клиентами, у которых были прекрасные жены, и мужчин, пристрастившихся к борделям так же, как другие — к вину. Однако основной бизнес делался на мужчинах, отчаявшихся оттого, что их не считали мужественными, сильными, благородными. Хорошими любовниками.
Таков был один из многих нюансов ее дела. За всем этим они приходили в бордель.
Мужчины, верила Мамочка К., слишком простодушны, чтобы удержаться от соблазнов дома наслаждений. Ее задачей было сделать эти соблазны многогранными, и она справлялась на «отлично». В число заведений входили не только публичные дома, но и переговорные, курительные комнаты, салоны, беседы на все темы, любимые мужчинами. Еда и напитки — всегда лучше, чем у конкурентов. Цены — ниже. В элитные заведения она приглашала шеф-поваров и винных дел мастеров со всей Мидсайру. Как ресторатора, Мамочку К. преследовали сплошные неудачи. Эта часть ее бизнеса из года в год приносила убытки. Однако мужчины, заходившие в бордели поесть, оставались, чтобы потратить деньги иначе.
Те немногие Брэнты Агоны, что еще попадались, не трахали ее девочек по двум причинам: они были счастливы в семье и пропускали дам вперед. Мамочка К. не сомневалась, что Агона за это высмеивали. Над мужчинами, которые редко посещают дома наслаждений, всегда издеваются те, кто там частый гость.
Брэнт был целостной натурой — честный, убежденный. Он напоминал ей Дарзо.
Мысль копьем пронзила сердце. Дарзо нет в живых уже три месяца. Как же она по нему тосковала! В любви к нему она была совсем беспомощна. Дарзо был единственным, кто ее понимал. Мамочка К слишком этого боялась, чтобы позволить любви окрепнуть. Она оказалась трусихой: лишала их дружбу искренности. И дружба, как растение в пустом горшке, зачахла. Дарзо стал отцом ее ребенка и узнал об этом лишь за несколько дней