К нам подошел Стронский в обнимку с местной дикаркой:
— О чем разговор?
— Спорим, кто из нас достоин быть тут верховным богом, — пояснил Даг. — Кэп не в счет.
— Тогда ставлю в споре жирную точку! — улыбнулся Малек. — Коль я старпом, то мне и быть верховным богом!
— И ты туда же?! — сонно буркнул Атон. — Мне тошно вас слушать… лучше заткнитесь и не мешайте спать!
— Я буду местным правителем, — не унимался Малек, — Смит министром здравоохранения, Даг заведовать всеми сортирами, Атон министром обороны. А Ли Сан будет обычным нелегалом, открывшим подпольный ресторан без соблюдения санитарных норм, и за это его депортируют…
— А я кем буду? — улыбнулась Малеку его подружка Таиссия, или просто Тайс.
— А ты будешь Императрицей, дорогая. Примерять украшения и пинать моих министров…
— Вали тирана! Да здравствует революция! — закричал Даг, и Малека по самый нос закопали в песок.
А потом ушли купаться.
— Ингвар! — мученически позвал Стронский, выплевывая песок. — Откопай!
— Что ты за божество, если не в состоянии сам это сделать?
Проваливаясь по щиколотку в песок, я с трудом поднялся на дюну и поднес к глазам миниатюрный бинокль. «Звездный странник» на космодроме нестерпимо блестел под солнцем покатыми боками. Рядом с ним стоял приплюснутый грузовой гравилет, из чьего нутра тянулись ленты конвейеров. Не иначе как торговцы алари пожаловали?
— Вахтовый, кто наши гости? — щелкнув коммуникатором, вызвал я корабль.
— Прибыли барыги. Сейчас начнем разгрузку.
— Только сначала убедитесь, что они не забыли свои деньги. Знаем мы этих прохвостов…
Я перевел бинокль на белокаменные здания и в который уже раз восхитился красотой пирамидальных дворцов столицы Анубиса — мегаполиса Амшир. Там кипела жизнь, полная мелких радостей, которых я давно был лишен. Нам же вновь предстояло лететь в глубины Вселенной…
Когда я, проснувшись, выбрался на поверхность, пожары уже поутихли, зато им на смену пришел едкий дым. Он забивал легкие и вызывал кашель. Сквозь пролом в стене я наблюдал за передвижением мобильных отрядов.
— Эй! — раздался оклик на улице. — Кто ты такой? В городе объявлен комендантский час…
Я напряженно застыл, осторожно положив руку на рукоять дробовика.
— Посольство гайлатинян! По какому праву вы нас останавливаете? У нас неприкосновенность! — с достоинством ответил с улицы знакомый мне голос.
Припав глазом к щели в стене, я узнал в ответившем того самого гайлатинянина, что принял меня в ресторане «Галактика» за посла Фролова. Перед шлагбаумом землян стоял посольский кар, в котором испуганно жались друг к другу несколько пассажиров. За шлагбаумом расположились три бронемашины и танк.
— Кто это у нас здесь такой шустрый? Ну-ну. — Солдат направил пулемет на машину. — Всем выйти и лечь мордой вниз!
— По какому праву вы нас задерживаете? Назовите имя вашего командира!
Солдаты стали выгонять пассажиров из кара. Среди них оказалась и жена гайлатинянина, которую я тоже видел в ресторане. Посол кинулся к ней, но один из солдат ударил его прикладом и хладнокровно расстрелял в упор.
— Тебе ни к чему имя моего командира… — злорадно сплюнул солдат на труп.
— Ты вообще с башкой хоть иногда дружишь? Это же посол гайлатинян, а они наши союзники! Тупой и никчемный идиот, что ты натворил?! — заорал выскочивший из бронемашины офицер.
— Попытка к бегству… — сердито буркнул солдат, с опаской отходя в сторону. — Есть приказ…
— Убирайся с глаз моих! — рявкнул офицер. — Устроил тут, понимаешь ли…
Остальные пассажиры машины — в том числе и жена посла — с воплями ужаса сгрудились вокруг тела гайлатинянина, валявшегося лицом вниз в луже фиолетовой крови.
— И что нам с этими делать? Ты хоть представляешь реакцию командования? Да нас всех, блин, к стенке поставят из-за тебя! Рядовой, ты только что обгадил всю мою карьеру.
— С чего вы взяли, сэр? — проворчал солдат.
— Теперь мне повышения не видать как собственных ушей…
— А кто об этом расскажет? — хохотнул сержант, подходя к нему. — Лично я могила!
— Ты это к чему? — резко обернулся к нему офицер. — Что ты предлагаешь?
— Этих синяков необходимо пустить в расход, пока они не разбежались по развалинам. Лови их потом. Скажем, что… ящерицы убили посла во время атаки на наш миротворческий блокпост, оплот демократического правительства на этой жалкой планетке.
После недолгих раздумий офицер согласился:
— Хорошо, сержант. Сделай это, только тихо. Если дело всплывет, вы действовали на свой страх и риск, в обход меня. Понятно?
— Разумеется. Как всегда…
Офицер сердито фыркнул и вернулся в бронемашину, в последний раз окинув взглядом испуганных пассажиров кара, приговоренных к смерти. Сплюнув в лужу, сержант взял автомат на изготовку. Подмигнув пулеметчику, осмотрелся. Пулеметчик, расплывшись в злой улыбке, едва заметно кивнул — он все понял. Участь несчастных была решена. Несколько солдат поспешно отошли с линии огня. Длинные очереди слились в одну, скрыв пассажиров автомобиля в облаке кровавых брызг.
Отвернувшись, я стиснул зубы. Меня душила ярость, заставляя бессильно сжимать кулаки.
«А что ты мог сделать? — вопрошала моя темная половина. — Они были обречены, и ты это знаешь! Сиди в укрытии и не высовывайся. Если сунешься к этим убийцам, умрешь сам».
«Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас убийца, а кто жертва!» — возразил я сам себе, осторожно сдвигая в боевое положение язычок предохранителя автомата.
Красный индикатор стал зеленым. Оружие было готово к бою. Как же меня достала эта солдатня. Словами не передать. Если война для них забава, что ж, они получат ее сполна. Если ты хочешь выиграть войну, значит, сам должен стать войной.
— Закиньте трупы в машину, — распорядился вновь появившийся офицер. — Машину отгоните подальше от поста и сожгите вместе с телами. Через пару кварталов вниз по проспекту будет подходящих размеров воронка от двухтонной бомбы «Толбой». Это не наша территория…
Шлемы «миротворцев» были оснащены ментальными экранами, предохранявшими от псионического оружия. Одна беда — отсутствие кондиционирования. В них было чертовски жарко и душно. Головы потели, и шлемы просто снимали, зажимая под мышкой. Когда один из солдат привычно снял шлем, я мгновенным импульсом захватил контроль над его разумом. Пока на него никто не обращал внимания, я стал управлять им, словно марионеткой. Подвел к стене, за которой притаился. Заставил украдкой бросить в проем окна ранец со снаряжением и вернул к товарищам. После этого стал незаметно подводить к тяжелому пулемету, пока там никого не было. Все были слишком поглощены обыском трупов.
— Эй, глядите! — выкрикнул один из солдат. — Такого вы еще не видели…
Теряя остатки сил, я остановил свою бешено сопротивлявшуюся куклу.
Один из солдат восторженно демонстрировал остальным драгоценные браслеты, инкрустированные камнями Сенсинора.
— Я нашел! Значит, мое! Руки прочь!
— Отдыхай, пехота, раскидаем на всех.
— Тогда моя доля должна быть больше, чем у остальных!
— Размечтался! Разделим поровну, и баста.
Обливаясь потом, я заставил подневольного взяться за ручки роторного пулемета и снять его с предохранителя. Целиться я не мог, поэтому, приблизительно направив ствол в нужную сторону, понадеялся, что с большей частью участников шоу будет покончено одной хорошей очередью. Завыли раскрутившиеся стволы пулемета, резко оборвав людской смех. Грохот выстрела заглушил вопли боли, предсмертные хрипы и ругань. Очередь, словно швейная машинка, прострочила ближайших солдат и, не останавливаясь, понеслась дальше, обрезая бритвенным залпом кому руки, а кому ноги. Отпустив разум марионетки, я дотянулся до трофейного ранца у своих ног. Вскрыв ткань одним движением ножа, высыпал на пол его содержимое, лихорадочно отыскивая гранаты.
— Подождите! Это не я! Клянусь богом и всеми его апостолами, я все объясню! — в ужасе лепетал шокированный солдат, отпрыгнув от пулемета, словно тот был чумным. — Меня заставили… меня вынудили! Простите…
Оставшиеся в живых вскинули оружие и дружно продырявили его из всех своих стволов. Они стреляли по нему до тех пор, пока в магазинах не закончились заряды.
— Грязный подонок! Паскуда! По своим стрелять?! — во всю глотку орали уцелевшие.
Истерзанное пулями тело, в последний раз дернувшись, упало на окровавленную землю. Изуродованный труп выглядел так отталкивающе, что многие, не выдержав, отвернулись, с трудом удерживая рвоту.
— За что? — испуганно спросил солдат, которому пулеметная очередь всего лишь изорвала в клочья ранец.
— Да крыша у него поехала! Рехнулся, короче, хренов ублюдок! Слышал, что такое иногда случается среди молодых. Психологи называют это нервным срывом… Помоги раненым, салага…
Выстрелы и крики привлекли внимание танкистов. Оставив танк, они подбежали и начали помогать шокированным солдатам оттаскивать трупы.
— Вызывайте «таблетку»… у этого сильное кровотечение…
— Брось его… Разве не видно, что у него кишки выпали?
Пока кутерьма не утихла, я взял несколько гранат, сорвал с них красные пломбы и выкинул наружу. Схватил автомат и плашмя упал на бетонный пол, закрыв голову руками. Секунды ожидания затягивались, превращаясь в пытку.
— А, падла! Граната!
Взрывы сотрясли здание, в котором я притаился, разметали людские тела, осыпав осколками бронемашины и танк. Вскочив на ноги, я просунул в щель ствол автомата и стал короткими очередями расстреливать уцелевших. Из соседних домов стреляли по мне в ответ, но я, прилипнув к прицелу, безжалостно добивал участников расстрела. Лишь когда осколки исцарапали мне щеку в кровь, а в сухой треск автоматов и пулеметов вплелись гулкие удары пушек БМП, я припустил в глубь развалин.
И вновь начался кошмар погони. Преследователи подставляли себя под удар. Кроме меня, в развалинах скрывалось множество обездоленных аргониан, вооруженных кто лучевым пистолетом, а кто кухонным виброножом. Принимая одетого в лохмотья беглеца за своего, они не пытались меня остановить, но усложняли жизнь моим преследователям, с воплями кидаясь им под ноги и кромсая ножами. Перед тем как свернуть за угол коридора, я достал из трофейного ранца реагирующую на живые организмы мину и бросил за спину. Так я повторял несколько раз. Редко когда они не срабатывали, и это тормозило преследователей.