ипастую дубинку, утыканную гвоздями, словно иглами.
— Слушай меня внимательно, дерьмо собачье, и постарайся не перебивать! Ты думаешь, можешь творить здесь все, что тебе заблагорассудится, не считаясь с нашими понятиями? Безнаказанно совершать убийства и подставлять хороших людей? Ты глубоко ошибаешься.
Змеиный голос принадлежал зэку плотного телосложения, обладателю круглых линз на носу и светящейся татуировки в виде черепа на щеке. Он забрал у своего приятеля дубинку и прикинул ее вес в руке.
— Бригадир тебя приговорил. Чем ты его так разозлил, если он отдал недельную прибыль ради того, чтобы тебя мучительно прикончили?
— Спросите у него сами, — посоветовал я, быстро оценив расположение каждого из заключенных. — Рекомендую отпустить меня, если не желаете в один прекрасный день найти рядом с кроватью собственные яйца в стакане.
— Мы святые ассасины, нам яйца ни к чему, — нахмурился очкарик.
— Тогда это будут твои глаза.
Резко оттолкнувшись от стены, я рванулся к нему, поджимая ноги и перенося вес на руки бугаев, увлекая их за собой на пол. Шипастая дубинка пролетела над моей головой и со шмякающим звуком воткнулась гвоздями в плечо одного из державших меня. Взвыв, тот выпустил мое запястье и с воплем схватился за рваную рану. Ребром ладони я перерубил нос очкарику. Очки упали на пол, и его глаза блеснули белками. Я мгновенно вырвал их. Подхватил из его разжавшихся пальцев дубинку и размозжил ему голову. Еще двое метнулись на перехват, но почти сразу упали на пол с торчащими из глазниц заточками. Я ударил ногой стонущего зэка с раной на плече, вбив кадык в горло и почти мгновенно отправив его на свидание с вечностью.
Подобрав с пола окровавленные комки глаз, я швырнул их на грудь главарю. Выглянул в иллюминатор, дабы убедиться, что никто ничего не заметил. Обыскав камеру и трупы, свернул в большое полотенце все ценное, что удалось раздобыть. После чего, выскользнув из камеры, на прощание разбил сенсор дверного механизма, чтобы дверь нельзя было открыть.
Коридор был подозрительно пуст. Над моей головой вдруг зажужжала камера, и механический голос произнес:
— Заключенный Грин, вы оказались в коридоре в ночное время суток. Находиться за пределами отведенной вам территории строжайше запрещено. Немедленно пройдите в свою камеру, или через сорок секунд будет включена система залпового огня «Вулкан». Отчет времени пошел.
Для большей убедительности лучемет развернулся в мою сторону, демонстрируя черные зрачки стволов. Мне не оставалось ничего иного, как подчиниться.
Когда я вошел в камеру, двое зэков, не так давно ни за что отметеленных охраной, с ненавистью уставились на меня. Я прошел мимо кровати покойного Хмыря, дошел до своей и с облегчением вытянулся на ней. Через пять минут свет в камере погас, погрузив помещение в полутьму.
Вскоре мои сокамерники начали тихонько переговариваться.
— Спалил, гнида… — долетело до меня.
— Слыхал? Его Бригадир приговорил… Нужно действовать решительно…
— Хочешь закончить так же, как Хмырь?!
— Я все слышу! — громко сказал я. — Если хотите что-то со мной обсудить, говорите прямо.
— Не успел ты появиться, а уже всех зае…
— Короче, Доцент! — перебил его Болт. — Чего нам с ним лясы точить? Объявить игнор, и точка! Один без поддержки он и дня не протянет. Сам к нам приползет на коленях.
— Сержант… Так, кажется, тебя назвал Маньяк? Может, угомонишься, пока не поздно? Хмыря тебе не простят, но ведь всякое бывает. Вдруг сменится Бригадир, тогда и твоя карта правильно ляжет. Пойди к нему с повинной и попроси отменить заказ. Покайся перед братвой, и тебя простят…
— Мне не в чем каяться! — отрезал я. — Ваш Хмырь сам напросился, как и те четверо из соседней камеры. Кстати, кто они такие? Один наглый очкарик и трое громил.
— Что ты сказал? — В голосе Болта был ужас. — Череп — ближайший преемник Бригадира!
— Уже не преемник. — Я прикоснулся к царапинам на горле и поморщился.
— Ну, тогда тебе крышка, мужик! — рявкнул Болт. — Помяни мое слово, ты покойник! Мертвец! Можешь заранее повеситься, никто мешать не станет.
— Я здесь проездом и надолго не задержусь, — зевнул я. — Хотите жить? Не делайте глупостей и не старайтесь приближаться. Я сплю очень чутко.
— Нам незачем на тебя нападать, тупица! Ты и так мертвец…
— Разумеется, зачем вам на меня нападать? Вы всего лишь мелкие шавки, опасные только в большой стае. Кому, как не вам, знать, что такое жить в постоянном страхе в ожидании неминуемой гибели. Это жизнь не человека, а раба!
Я вытащил заточки, которые извлек из глазниц трупов, положил себе на грудь и задремал под шушуканье сокамерников, встревоженных новостями. Инструкторы спецшколы были правы — иногда страх бывает намного эффективнее любых силовых акций.
Едва наступило утро, как коридор наполнился голосами. Проходя мимо камеры, где покоились четыре трупа, я заметил несколько вездесущих мух. Этих навязчивых насекомых можно встретить в самых необычных местах обитания людей, но в этот раз их присутствие было как нельзя некстати. Несколько хмурых личностей, искоса поглядывая на меня, принялись стучать ногами в дверь, но тишина была им ответом.
— Чего уставился, сладкие губки? Проблемы ищешь? — взвился один из них, перехватив мой взгляд. — Я с тобой разговариваю, душара!
— Никаких проблем. Себе их не найдите! — буркнул я, плечом отталкивая его с дороги.
— Нарываешься? Сегодня в душевой поглядим, какой ты крутой…
— Оставь его! — осадил задиру приятель, придерживая за плечо. — Он меченый.
— Ну, тогда счастливого пути, петушара! — Ударив ладонью по ладони приятеля, задира снова принялся стучать в камеру, выкрикивая имена ее мертвых обитателей.
Столовая располагалась в конце секции «С» — этакая убогая комнатушка, с трудом вмещавшая человек тридцать. Пришлось терпеливо выстоять длинную очередь ради миски мутного супа, чахлого салата и скромного кубика генно-модифицированного мяса в вакуумной упаковке. Я быстро съел все, что было на тарелках, и вышел из душного помещения. Все, кто встречался на пути, презрительно косились на меня, но заступить дорогу не пытались. Времени у меня было в обрез, а если быть точным, то лишь до тех пор, пока не обнаружат трупы. Следовало начинать действовать прямо сейчас.
У входной решетки Крыса занимался бартером. Я подождал, пока клиент спрячет товар за пазуху, и оказался позади него в тот момент, когда он свернул за угол. Приложил его несколько раз головой об стену, бесчувственное тело оттащил в сторонку.
Все трофейное имущество я, разумеется, конфисковал, рассовав по карманам комбинезона.
— А, это ты! — вздрогнул Крыса, встретившись с моим безумным взглядом, в котором светился огонек угрозы. — Чего приперся? Там, кажется, был какой-то шум…
— Ты прав. Вчера пришлось похрустеть позвонками. Мне срочно нужно к кибердоктору.
— Как же… слышал о твоем шуме, — расслабился Крыса, скрестив руки на груди. — Про тебя все только и говорят. Якобы ты насилие провоцируешь…
— Глупые слухи, — фыркнул я, приблизившись вплотную к решетке. — У меня есть трофеи, за которые я хочу выручить неплохой навар.
Я протянул ему полотенце с десятью пачками сигарет, мылом и гвоздями.
— Ого! Откуда у тебя столько? — в недоумении почесал затылок Крыса. — И это все твое?! Чудеса! Зашел вчера почти без ничего, а уже без пяти минут миллионер.
— Все мое до последнего гвоздя. Ты ведь слышал, что меня приговорили? Я должен быть в форме, когда за мной придут. Договорились?
Быстро забрав у меня из рук все, что я принес, он какое-то время колебался, но стоило мне добавить три заточки и моток проволоки, как жадность одержала победу над осторожностью.
— Ладно, уболтал, черт языкастый! — воскликнул он и снял с шеи магнитный ключ. — Меня, Поля Вышинского! Когда открою, встань напротив сканера и молись, чтобы при тебе не обнаружилось ничего запрещенного. Надеюсь, ты чистым пришел? Иначе сделка отменяется.
Я чуть не расхохотался. Дуралей держал мои вещи в своих руках и рассчитывал, что я их ему отдал навсегда. Заложив руки за голову, я терпеливо позволил просветить себя, после чего Крыса открыл решетку. Я спокойно зашел в тамбур под присмотром двух лучеметов, зорко следящих за каждым моим движением. С тихим стуком решетка опустилась, а боковая дверь в стене с шипением отодвинулась, открывая ослепительно белый коридор, выложенный огнеупорной керамической плиткой.
— Подожди! — сказал Крыса. — Не могу же я все свое барахло таскать с собой.
Повозившись с мультиключом, он приложил его к едва заметному разъему в стене. Открылась хорошо замаскированная дверь. Крыса поспешно кинул в каморку полученное от меня имущество и радостно сделал мне знак следовать за ним. Поглядывая по сторонам, я не обнаружил ни единого признака камер или автоматического оружия. Да и зачем простому техническому коридору столь радикальные средства? А вот медицинский блок был снабжен камерой над входом. Пока Крыса шел к огромному саркофагу медкома, я, находясь вне зоны наблюдения, дотянулся до интерфейсного кабеля и выдернул его из порта. Теперь все зависело от того, как быстро персонал среагирует на отключение.
— Живо, ложись в эту штуку, — показал Крыса на саркофаг. — Если меня застукают, греха не оберешься.
Он подошел к пульту, чтобы запустить программу сканирования.
— Так, нейтронное поле должно превышать уровень ионизации… Красный реостат в крайнее нижнее положение…
— Ты знаешь, Крыса, — бесшумно подойдя к нему со спины, вздохнул я. — Ты настолько тупой кретин, что мне даже стало жалко тебя убивать.
Он резко обернулся и застыл истуканом, когда почувствовал у своего горла холодный металл.
— Подожди, приятель… — сглотнул он, разводя руки. — Ну, куда ты потом денешься? А я тебе еще пригожусь… не убивай, прошу! Мы вроде как все в одной лодке… и…
— Я не собираюсь тебя убивать. Пока, во всяком случае. Скажи на милость, зачем было сканировать, если ты привел меня в комнату, полную хирургических инструментов? Закрой пасть и повернись к стене.