— Он плавал вместе с Колнетом, — повторил адмирал, кивнув головой. — Судя по всем отзывам, это отличный мореход. — Он позвонил в колокольчик. — Пригласите мистера Аллена.
Хорошо, что Дандес высоко оценил мистера Аллена, иначе Джек Обри не обратил бы на него внимания; тем более что сам Аллен совсем себя не ценил. С самой юности Джек был человеком открытым, дружелюбным, который всех любил и рассчитывал на то, что его тоже любят; и хотя он отнюдь не был развязным и чересчур самоуверенным, никакой робости в нем не наблюдалось. Ему было трудно представить себе, что простые человеческие чувства могут смущать мужчину лет пятидесяти, а то и старше. Аллен был скован настолько, что махнул рукой на свою карьеру, никогда не улыбался и не разговаривал, разве только отвечая на прямые вопросы.
— Превосходно, — произнес адмирал, по-видимому столь же разочарованный. — Мистер Аллен прибудет к вам на корабль, как только будет готов приказ. Ваш новый старший канонир уже должен был представиться. Ну вот, кажется, и все. Не стану вас больше задерживать. — С этими словами он позвонил в колокольчик.
— Прошу прощения, сэр, — сказал Джек, поднимаясь с кресла, — но еще не решен вопрос об экипаже. У меня очень большой недобор матросов. И, конечно же, мне нужен капеллан.
— Матросов? — удивленно воскликнул адмирал, словно впервые узнав об этом затруднении. — Где же я вам их достану? Из-под земли выкопаю? Я вам не какой-нибудь там Кадмус note 13.
— Ну что вы, сэр! — с искренним убеждением отозвался Джек. — Мне и в голову не могло взбрести такое.
— Ладно, — несколько смягчившись, произнес адмирал. — Зайдите ко мне завтра. Нет. Не завтра. Завтра ко мне придет врач. Послезавтра.
Аллен и его новый капитан вышли на улицу.
— Значит, встретимся завтра, мистер Аллен? — спросил Джек Обри, остановившись на тротуаре. — Постарайтесь прибыть пораньше. Мне не хочется задерживаться с выходом в море.
— С вашего позволения, сэр, — отвечал Аллен, — я бы предпочел перебраться на корабль сейчас же. Если я не буду наблюдать за загрузкой трюма с самого начала, то не буду знать, где что находится.
— Вот и отлично, мистер Аллен! — воскликнул Джек. — Надо проследить и за тем, что творится в форпике. «Сюрприз» — превосходный корабль. Ни одно судно на всем флоте не ходит так круто к ветру, он может дать фору даже «Друиду» и «Аметисту». Но его надо как следует удифферентовать, чтобы добиться наилучших результатов. Надо, чтобы на корме корпус на полпояса погружался в воду, а на нижнюю часть форштевня не должно быть нагрузки.
— Я так и думал, сэр, — произнес штурман. — Я разговаривал с мистером Гиллом с «Берфорда», и он признался, что не мог спать спокойно, когда думал об этом ветхом форпике.
Когда он оказался на улице в окружении множества народа, беседуя на темы, очень важные для них обоих, к примеру, о рыскливости корабля и возможных результатах обшивки корпуса накладными досками, напряженность отпустила Аллена и, приближаясь к фрегату, штурман спросил:
— Сэр, можно у вас узнать, где служил этот самый Кадмус? Не по медицинской ли части?
— Нет, мистер Аллен, — отвечал Джек, — по-моему, он служил в заведении, в котором водятся дамы. Может быть, лучше вам заглянуть в книгу Бьюкена «Домашняя медицина»?
На борту их встретил вконец расстроенный Моуэт. Казначей отказался принять значительное число бочонков с солониной, которая дважды совершила вояж в Вест-Индию и обратно. Он сказал, что их вес недостаточен и к тому же они давно просрочены и эта отрава не может пойти в пищу. Пуллингс отправился в Продовольственную палату, чтобы разобраться с тухлятиной. Доктор Мэтьюрин выбросил в море свои запасы супаконцентрата, заявив, что это не что иное, как сухой клей, и что он стал жертвой подлого обмана. А капитанский повар обвинил капитанского буфетчика в том, что тот продавал на сторону вино из погреба Джека Обри. Испугавшись того, что сможет сделать с ним Киллик, когда оба окажутся в море, повар сбежал, перебравшись на отплывавшее гвинейское судно.
— Но, во всяком случае, сэр, у нас появился новый старший канонир. Думаю, вы будете им довольны. Его имя Хорнер, раньше он служил на «Белетте», которой командовал сэр Филипп. У него правильные представления об артиллерийском деле, такие же, как и у нас. В настоящее время он в крюйт-камере. Прикажете послать за ним?
— Не стоит, Моуэт. Не будем отрывать его от работы, — отозвался капитан «Сюрприза», оглядывая палубу корабля, который словно только что вышел из жестокого боя: повсюду в беспорядке громоздились разные припасы, бухты тросов, детали рангоута, старые снасти, парусина.
Однако беспорядок был только кажущимся, и, поскольку в трюме работал толковый начальник (мистер Аллен исчез в нем, едва ступив на палубу), а в крюйт-камере хозяйничал старший канонир, прошедший боевую школу у Броука note 14, было вполне возможно поверить в то, что корабль выйдет в море в срок, тем более если удастся выжать из адмирала Хьюза дюжину-другую матросов. Присмотревшись, Джек Обри увидел знакомую фигуру, спускавшуюся по носовому трапу. Это была дородная, уютная миссис Лэмб — жена судового плотника, несшая корзину и пару кур со связанными ногами, которые предназначались для пополнения личных припасов четы Лэмбов на время плавания. Но ее сопровождала еще одна фигура, знакомая Джеку, но совсем не такая дородная и уютная. Это была та самая молодая женщина, которую он увидел на улице Уотерпорт. Ступая на борт фрегата, она заметила пристальный взгляд капитана и сделала книксен, прежде чем спуститься следом за миссис Лэмб в передний люк, держа свою корзину, как подобает скромной и благовоспитанной особе.
— Кто это? — спросил Джек.
— Миссис Хорнер, сэр, жена старшего канонира. А в корзине у нее поросенок, она поместит его рядом с клетками для кур.
— Господи помилуй! Уж не хотите ли вы сказать, что она поплывет с нами?
— Разумеется, сэр, — отвечал Моуэт. — Когда Хорнер спросил разрешения захватить ее с собой, я тотчас согласился, помня ваши слова: надо, чтобы кто-то заботился об этой молодежи. Но если я поступил неправильно…
— Нет, нет, — покачал головой Джек Обри.
Он был не вправе компрометировать своего старшего офицера. Кроме того, присутствие на корабле миссис Хорнер было вполне в согласии с флотскими традициями, хотя ее внешность расходилась с ними. С его стороны это было бы произволом, если бы он отправил ее на берег после того, как она здесь обосновалась. К тому же ему пришлось бы отправиться в плавание в обществе старшего канонира с разбитым сердцем.
Капитан Обри и доктор Мэтьюрин, как частные лица, никогда не обсуждали качества других офицеров, сотрапезников Стивена по кают-компании или столовой унтер-офицеров, в зависимости от того, где доктор трапезовал. Однако, когда доктор в тот день поздно вечером зашел в каюту капитана, чтобы, как обычно, поужинать сыром с тостами и час или два помузицировать (оба они были заядлыми, хотя не слишком искусными исполнителями, недаром их дружба началась на концерте на острове Менорка), это не помешало Джеку сообщить Стивену о том, что их общий друг Том Пуллингс снова примет участие в плавании уже в качестве добровольца. Джек не предлагал ему такой роли и даже не намекал на нее, хотя для корабля Том был находкой, на что указывали все друзья Пуллингса на берегу. Поскольку надежды на то, что ему в ближайшем будущем предложат командовать кораблем, было очень мало, то, вместо того чтобы год или около того ждать у моря погоды, он вполне разумно решил отправиться в плавание, участие в котором увеличило бы его шансы получить должность по возвращении, тем более если вояж окажется удачным.
— Уайтхолл любит рвение, — заметил Джек, — в особенности когда это им ничего не стоит. Помню, когда Филиппу Броуку присвоили чин капитана первого ранга, еще на его же полуразвалившемся «Шарке», и тут же списали на берег, он создал эдакое ополчение из батраков своего отца и стал обучать их военному делу, муштруя день и ночь. И вскоре после этого Адмиралтейство предоставило в его распоряжение «Друид» — великолепного ходока, вооруженного тридцатью двумя пушками. Теперь у Тома нет батраков, чтобы гонять их, зато, охраняя наших китобоев, он проявляет еще больше рвения, чем прежде.
— А вы не опасаетесь осложнений, оттого что у вас на борту сразу два старших офицера с одинаковыми полномочиями?
— Если бы это происходило на другом судне и с другим экипажем, то мне бы следовало опасаться. Но дело в том, что Пуллингс и Моуэт плавают вместе с самой юности, и они закадычные друзья. Они сами распределили между собой обязанности.
— Я где-то слышал, что старший офицер как бы обручен со своим судном. Выходит, это будет пример полиандрии.
— А что это за зверь, дружище?
— Это слово означает многомужие. Известно, что в Тибете одна женщина выходит замуж за нескольких братьев. Между тем как в отдельных частях Индии считается позором, если ее мужья находятся хотя бы в какой-то степени родства.
— И так плохо, и этак нехорошо, — отозвался Джек, подумав. — Только все это, право, пустяки. — Он стал настраивать скрипку, и в его воображении возник образ миссис Хорнер. Затем он добавил: — От всей души надеюсь, что это будет единственный случай многомужества во время нашего вояжа.
— Я не большой сторонник многомужества, — ответил Стивен, протянув руку к своей виолончели. — Как, впрочем, и многоженства. Иногда я задумываюсь над тем, могут ли вообще существовать удовлетворительные отношения между полами… — Он осекся на полуслове и спохватился: — Кстати, а вы напомнили адмиралу насчет отца Мартина?
— А как же. И о нехватке людей тоже. Послезавтра я с ним снова увижусь. — Взмахнув смычком, Джек трижды топнул, отсчитывая такт, и оба принялись исполнять привычное, но всегда свежее произведение Корелли — сонату до-мажор.
— Ну что же, Обри, — произнес адмирал Хьюз, когда раздраженный и усталый капитан в назначенный час вошел к нему в кабинет, прибежав с канатного двора, где ему пришлось долго терзать удивительно упрямого управляющего. — По-моему, я разрешил все ваши затруднения, и, кроме того, мы пошли вам навстречу.