в ссылке, однако в нынешнее московское разорение и в нынешнее пожарное время письма все эти в московской Посольской избе погорели, и тех старых ссылок ведать нипочем.
Царевич Федор. Батюшка, вопрос имею.
Иван. Спрашивай, мальчик.
Царевич Федор. Для чего царь московский пишется в христианских государствах большими титлами, а в басурманских государствах теми титлами не пишется? Что есть тому за причина?
Иван. В тех государствах басурманских обычай писати себя – низить, а его – высити и называться холопами его.
Царевич Иван. Батюшка, не должны мы, Великая Русь, себя перед басурманами низити, называться холопами его. Были мы холопами басурманскими, татарскими чуть ли не триста лет. Против нового холопства надобно мечом стояти. И просил же я тебя отпустить меня на Оку к князю Воротынскому. Пока ты, батюшка, царь, и мы с тобой хоронимся в далеком Новгороде, под Москвой, может, снова бой с татарами.
Иван. Неразумно ты говоришь, Иван-сын. Сам помысли, отчего неразумно!
Немецкий посол(тихо). По слухам, царь Иван в смятении. Уведомил Крым, что готов поступиться Астраханью в пользу хана, если тот согласится на военный союз с Россией. Но Крым считает уступку недостаточной, военный союз отклонил.
Польский посол(тихо). После сожжения Москвы крымцы, поддержанные турками, выдвинули план полного военного разгрома и подчинения Русского государства. Что, панове, не так уж дурно было бы для Европы?
Австрийский посол. Мы в Вене с тем не согласны. Новая Золотая Орда, ныне к тому же мусульманская, стала бы страшной угрозой для христианской Европы. В битве на Оке может решиться судьба не одной лишь России, но и всей Европы.
Иван. Любезные мои, правительство наше сознает: разоренная страна одна не может вести борьбу с такими сильными противниками, как Крым и Турция. Потребна помощь Европы.
Немецкий посол. Государь, прежний канцлер Адашев предлагал все силы направить против татар и турок, оставив Ливонию в покое. Тогда получила бы Россия поддержку Европы. Не видна ли ныне правота Адашева?
Иван. Изменник Адашев да прочие изменники желали лишить нас нашей древней ливонской вотчины. Мы свое отдавать не желаем, и чужое нам не надобно. Любезные мои, мы мира желаем со всеми. Мы мирные грамоты желали бы послать ко всем султанам, писать с титлами повелителям: персидскому шаху с титлом, как к датскому королю, братством и соседством. У крымского царя титлов мало, писать его нужно также братством и соседством, также татарским письмом. Также государям Иверской земли, Карталинской, грузинским царям, и кабардинским, черкасским и горским князьям, и иным многим государствам, и землям восточным, и западным, и северным, отчичам и дедичам, и наследникам, и государям.
Царевич Иван. Батюшка, все те грамоты, кроме крымских, печатать большой государственной печатью. А крымскую печать особой печатью – вырезано: царь на коне победил змия.
Иван. Мужествен ты у меня, сын Иван. (Обнимает сына.) Бог тебе в помощь. Бог прославит тебя чудотворным образом Матери Своей Пречистой Богородицы после того, как я, отец твой, от этой грешной мирской жизни отойду. Ныне же, пока я царь, веселись на этой свадьбе, и вы, гости, веселитесь в богохранимом Великом Новгороде. Выпьем еще для веселья по большому кубку! (Чашники разливают вино.)
Польский посол(тихо). Царь от мучающих его страхов желает упиться.
Иван(вопит). Я, царь, весело отпраздную свадьбу племянницы с датским принцем. Ныне духовный праздник святого Афанасия. Вы, гости, чтоб плясали под напев псалма святого Афанасия. (Хор запевает псалом святого Афанасия.) Молодых иноков ко мне! (Подходят иноки.) Становитесь в круг. (Иноки становятся в круг с царем.) Я, государь, в свои сорок пять лет отплясывать буду наравне с молодыми иноками! Пляска с жезлом! (Пляшет, размахивая жезлом.) В такт пляшите, в такт пляшите! (Отбивает такт по головам иноков железным жезлом.) По головам иноков такт отобью! (Поет.) О, владыка, царю наследник, силы небесного царства твоего. (Пляшет.)
Малюта. Государь, гонец из Москвы. (Входит гонец.)
Иван(оборвав пляску, тревожно). Что там?
Гонец. Государь, хан Девлет-Гирей с крымцами и ногайцами июля тринадцатого появился на русской украине.
Иван(тревожно). Где он теперь?
Гонец. Хан подошел к Оке.
Иван(испуганно). Татары опять на Оке! (Пошатнулся. Его подхватывают.) Неужели все пойдет прахом. Пропала Русь…
Царевич Иван. Батюшка, захворал ты.
Царевич Федор. Лекарей к царю!
Бромлей(подходит к царю, смотрит его). У царя корчи и трясновение. (Царя уносят. Общее смятение.)
Бромлей. Возьми, государь, сей бальзамус.
Малюта. Ну-тка, дай. (Берет склянку с бальзамом, нюхает.)
Бромлей. Государь, сей бальзамус от московской английской аптеки Джеймса Френшама сделан, ему доверять можно.
Иван. Из чего сделан?
Бромлей. Из камфоры, уксуса, ревеня, трав и прочих деревьев.
Иван(выпивает). Но болезни по церковному понятию есть наказание за грехи, да и прочие беды также. Великие мои грехи и беды. Малюта, нет ли гонцов из Москвы?
Малюта. Последнее известие, государь: стычка со сторожевым полком воеводы Ивана Шуйского. Более известий нет. Распутица на дорогах, гонцы тихо едут. Больше ехать не могут.
Иван(вздохнув). Тяжко сердцу и душе, милые мои. Хочу писать завещание.
Малюта. Государь милостивый, отчего завещание? Жить тебе и царствовать, и здравствовать на благо на многие годы.
Иван. Хочу завещание сказати! Пусть придут сыновья мои и царевич Иван со сватом.
Малюта. Исполним, государь, как велишь.
Иван. И царица Анна, тако же и переписчики, и духовник Евстафий.
Малюта. Исполним, государь.
Иван. Елисей, что извещают звездные планеты? Только скажи истину!
Бромлей. Звезды, государь, неблагоприятно расположены и предвещают тебе всевозможные беды.
Иван. Чую я то. Все за грехи мои, за тяжкие грехи мои. Елисей, есть ли путь к спасению?
Бромлей. Надобно составить новую пасхалию, государь. Напишу я вхождение во времена, поставлю круги солнечные и лунные, чтоб затем стараться открыть путь к спасению.
Иван. Милые мои сыновья да ты, царица Анна, и духовник мой отец Евстафий, садитесь подле меня, слушайте завещание.
Царевич Федор. Тяжко тебе, батюшка.
Иван. Тяжко, мальчик. Дыханию тяжко, ауры, сиречь воздуха, мало.
Анна. Господин мой государь любимый, не запьешь ли иссопа? Иссоп – то ароматное растение, из которого настойки делают для ритуала и для лечения прискорбной болезни хворой корчи. (Протягивает склянку.)
Малюта. Ну-ка, дай! (Перехватывает склянку, нюхает.) Государь уж попил бальзаму. (Выливает настойку в таз возле постели.)
Иван. Прошлая жена моя, Марфа Собакина, забавница-колдунья была. Родичи той царицы, особо дядя ее Варлаам Собакин, подучили греху. Варлаама племянница хотела меня с детками чародейством извести, да Бог меня от них укрыл. Их злодейство открылось, и потому сталось. Сиречь их казнили. Трое было казнено. Так, Малюта?
Малюта. Истинно так, трое казнено.
Иван. Дядя же по раскаянии сослан в монастырь. Малюта, пострижен ли Варлаам?
Малюта. Пострижен в дальний северный монастырь, государь, под крепким надзором.
Иван. Третья моя женитьба на Марфе Собакиной принесла гибель многим из ее родичей. А в том и мой грех, что на чаровнице женился.
Малюта. По заговору и покушению Собакиных на тебя, государь, дело продолжаем.
Иван. Не надобно далее. Закрой дело, Малюта. Всепрощения хочу. Милые мои, в сем завещании не услышите вы грозного голоса самодержца, обличающего бояр, но слабый голос кающегося грешника измученного.
Первый переписчик. Государь, писать-то, что говоришь?
Иван. Пишите. Духовные царя и великого князя Ивана Васильевича самодержца всероссийского. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, святыя и живоначальныя Троицы и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. И по благословению отца нашего Антония, митрополита Всея Руси, се аз многогрешный и худый раб Божий Иоанн, пишу сие исповедание своим целым разумом. Но понеже разума нищетой содержим есть, и от убогаго дому ума моего немогох представити трапезы, пищи ангельских словес. Понеже ум мой иступился, тело мое изнеможено, болезнует дух, струпья телесные и душевные умножаются. (Поднимается, садится на постели.) И не сыщу врача, исцеляющего меня, не сыщу, кто со мной поскорбит, утешит, воздавши мне за возлюбление мое. Но и зло, и ненависть вижу кругом.
Царевич Федор. Батюшка, почто так говоришь? Мы, сыны твои, тебя любим. Ведь так же, Иван?
Царевич Иван. Так-то, батюшка, мы тебя любим.
Анна. И я, жена твоя, господин мой любимый, тайная, сердечная, едина с тобой.
Иван. Не говорите так, милые мои. Не сыщу, кто со мной поскорбит.
Второй переписчик. Государь, сие также писать?
Иван. Пишите. Кто со мной поскорбит и утешит, приобрету, ибо душою осквернен и телом покаян. Против иерусалимских Божественных заповедей к иерихонским страстям пришел! И не житейского ради подвига жил, а прельстился мира сего пущей красотою. И багрянице светлостей и златоблещанию предался умом. И в разбойники впал мысленным и чувственным помыслом и делом. Сего ради ненавидим всеми есть. От благодати совлечен, и ранами душевными исполумертв оставлен. Хоть еще и жив, но Богу скаредными своими делами паче мертвеца смраднейшего и гнуснейшего.