Ничего не понимаю! Эллан решил, будто я считаю его случайным кавалером? Но почему, неужели из-за медальона и фрезий Соланжа? Выкинуть бы, но рука не подымается. Цветы красивые, а медальон полезный. Да и даритель особенный, опасно разбрасываться подарками.
Интересно, Соланж прежде дарил женщинам цветы? Трепетавшее от гордости сердце подсказывало: нет. Я особенная. С остальными некромант только спал, удовлетворял похоть, а за мной ухаживал. Таким он мне нравился. Совсем капельку.
Сегодня же покажу Эллану, как он ошибся. Например, обниму и поцелую. Может, даже при слугах. Свидетели – отличный аргумент серьезности намерений. Раз в Веосе аристократки назначают свидания и дают ключи от спальни, придется проявить инициативу. Хотя бы ради еще одной потрясающей ночи и не менее потрясающего утра.
Только кто мне лорд Эллан Марон? Пока назову любовником: из перечисленных трех категорий эта наиболее подходящая, только звучит пошло. У меня к Эллану другое. Хотелось не только, чтобы он меня ласкал, исполняя сокровенные желания, но и разговаривал, обнимал, защищал. Любовник же только для спальни.
Бежала и надеялась по дороге не встретить горничную. На мне один халат, в руках панталоны, чулки и прочие свидетельства бурной ночи. Пусть я решила стать навсейкой, но предпочитаю официальное представление.
Очередная Малая хозяйка, только теперь не наложница. Захочу, уйду, захочу, останусь.
До спальни добралась без приключений и, распахнув дверь, замерла на пороге.
Фрезий воистину оказалось много. Слуги расставили корзины по оттенкам, в общей сложности их набралось несколько десятков. Соланж не поскупился и, кажется, опустошил все оранжереи Веоса.
Боялась заглядывать в гардеробную, чтобы оценить реальный масштаб цветочного бедствия.
Неужели вы любите меня, Соланж Альдейн?
Хихикнув, крутанулась на месте. Взметнулись полы халата – словно крылья ветра. Скинула его на пол, хотела пройти в умывальную, но вспомнила о медальоне. Пришлось нагнуться и подобрать. Не найдя, куда положить, надела его. Он лег точно между грудей.
Тело покрылось мурашками.
Холодный металл на теплой коже – странное и безумно волнующее ощущение.
Взгляд упал в зеркало, на обнаженную меня с распущенными волосами, с пятном засоса на шее и призывно покачивающимся медальоном между округлых грудей с розовыми сосками.
Разглядывала себя, как мужчина, провела ладонью по каждому изгибу и, как недавно Эллан, наградила звонким шлепком мягкое место.
Ладони через бедра скользнули к животу и дальше к груди.
Медальон призывно покачивался, напоминая о подсмотренной сценке во дворце.
Между ног вновь стало жарко. Прикусив губу, сжала бедра. Не помогло. Проклятый медальон бередил воображение.
Сдавшись, перестала сопротивляться и погрузилась во власть неизведанного прежде занятия.
Ладони накрыли и на миг сжали груди. Послюнявила палец и обвела ареолы. Осмелев, коснулось острых вершин и перекатила их между подушечками. На миг перехватило дыхание, захотелось пойти дальше. Оставив в покое затвердевшие соски, приподняла и отпустила груди, чтобы кругляшек металла гулко ударился о тело.
Теперь я понимала Эллана, когда тот не позволил снять чулки. Меня жутко возбуждал вид медальона в ложбинке.
Прежде не трогала себя за соски, не щипала и не тянула. Могла бы поцеловать, поцеловала. Никогда не месила собственную грудь, словно тесто, а рука не скользила между ног. Впервые мои пальцы касались нежной кожи лона.
Пришлось лечь на кровать и согнуть ноги: иначе не могла добраться до полыхавшего внутри пожара. Эллан, безусловно, проделал все искуснее, но стоило победить стеснение, удушливое облако накрыло с головой.
Эмоции захлестывали, неумелые движения неуклонно толкали к вершине.
Колени подрагивали, соски зудели. Пришлось прерваться и заняться ими. Такие твердые, набухшие! Только вот нежному местечку пальцы нужнее, и они вновь скользнули туда, смело и глубоко, чтобы вместе со сладкой судорогой, волной прокатившейся с головы до пят, вознести на вершину блаженства.
Испугавшись собственного крика, отдернула руку и села.
Внутри царило странное опустошение.
Меня чуть покачивало, колени все так же мелко дрожали. Желание схлынуло, я снова могла мыслить здраво. Увы, результаты повергли в ужас. Женщина не должна проделывать такое без мужчины! Пусть мне сейчас хорошо, тепло, но ласкать себя?!. Лишь бы никто не узнал!
Сдернула медальон, собиралась выбросить, но не смогла. Соланж дарил от чистого сердца, не его вина, что наиви стала развратной. В итоге решила носить как браслет: уж на руке-то он не вызовет никаких ассоциаций.
Оделась сама: позвать горничную мешал жгучий стыд. Мнилось, будто абсолютно все в курсе, как я провела ночь и утро. Да и не хотелось, чтобы чужие пальцы стерли прикосновения Эллана. В итоге едва не опоздала к назначенному времени.
Лорд оделся на редкость старомодно. Никакого пиджака, галстука, жилета и часов – обычная рубашка на шнуровке, плотная куртка с множеством ремешков и – тут я просто догадывалась – сюрпризов для врагов, вроде вшитых стальных пластин. Немаркие охотничьи штаны заправлены в высокие сапоги. На шее – два шнурка. Амулеты.
– Долго, – пожурил лорд и шагнул к двери портальной комнаты. – Координаты заданы, – пояснил он, – жду только вас. К сожалению, пойдем вдвоем: Филипп Соурен не может составить компанию. Звать кого-то другого времени нет, желания тоже. И, напоминаю, – Эллан резко обернулся и обжег взглядом потемневших глаз, – в Умерру я не пойду. Даже ради вас, миледи. – Легкий поклон. – Считайте прихотью.
Пугает, сердится, но сдерживается.
За время знакомства я успела неплохо изучить Эллана Марона, плюс другие навсеи давали богатую пищу для размышлений. Так вот, мне давали понять: вы вытерли об меня ноги, но я мужчина и не позволю собой помыкать. Я и не собираюсь, милый, знаю, кто ты: воин, маг. Разве можно тебе приказывать? Гордость – не пустой звук для навсеев, они с ней рождаются и умирают.
– Эллан, – преодолев разделявшее нас расстояние, положила руку ему на плечо, – давайте объяснимся. Вы говорили о трех статусах мужчины…
– Дария, – лорд всем корпусом обернулся ко мне и не позволил договорить, – вы попросили отвернуться – довольно, чтобы понять. Не стану лгать, – мои пальцы незаметно очутились в его ладонях, – ваш отказ больно ударил по самолюбию, но мужчин часто отвергают. Ничего страшного, каждый пережил не одно «нет», не терзайтесь.
– Вы так холодны…
Как завороженная, наблюдала за тем, как Эллан перебирает мои пальчики – нежно, бережно и бездумно. Почему бездумно? Стоило лорду перехватить мой взгляд, ласка прекратилась, руку отпустили.
– Навсеи гордые, – напомнил Эллан, – а вы вытерли об меня ноги. Только и всего, – хмыкнув, он пожал плечами. – Поторопимся, не хочу возиться с тайнами прошлого целую вечность. Завтра заседание Совета, я обязан присутствовать.
– А ученики? – все еще переваривала слова про «вытерли ноги».
Неужели так серьезно? Да пусть бы смотрел, пусть бы…
Вот ты дура, Дария! Распалила и не дала, то-то он бесится! А ты со стеснением возилась, не замечала, как мужчина мялся. Им же положено давать разрешение, а я не перевела Эллана в ранг любовника.
– Найдутся другие преподаватели.
Эллан помолчал и, глядя в глаза, в лоб спросил:
– Вас беспокоит мое поведение? К чему еще забота, заискивание? Не надо, Дария, со временем пройдет. Мужчин много, а женщин-аристократок на всех не хватает. Все забудется, через пару недель стану прежним. Не все мужчины достойны милости, нам положено терпеть.
– А среди женщин недостойных нет? – ляпнула заведомую глупость.
– Нет, – подтвердил лорд и посоветовал: – Забудьте о совести, выкиньте куда-нибудь, чтобы жить не мешала.
Закусила губу, не зная, как перейти к самому главному.
Вот отчего Эллан не читает мысли? Все бы уже прояснилось.
Слова полетели уже в спину лорда:
– Эллан, я хочу, чтобы вы стали моим любовником.
Хозяин замка замер, но не обернулся.
Великая Мать, как мне надоела гордость темных! Как с ними навсейки уживаются? Говорят же как-то на щекотливые темы или набрасывают аркан и ставят перед фактом?
Отчего-то вспомнились привязанный супругой к постели Геральт, рассказы Филиппа о королевских утехах.
Ну да, навсейки – хищницы, они не мямлят, а берут добычу. Нравится мужик – завали и используй. Грубо, но правда.
– Вы все прекрасно слышали, Эллан, повторять не стану, – побуду и я немножечко темной. – Не устраивает, можете жить дальше со своей гордостью.
– Почему не устраивает, устраивает, – растеряно пробормотал лорд.
Взгляд заметался от двери до меня, потом и вовсе скользнул по потолку. Словно красна девица! Да что же это с ним?
– Все так неожиданно, – растерянно и смущенно пробормотал лорд. – Вы выказывали некоторое расположение, но не более. А теперь сделали своим спутником. Нужен подарок, его загодя готовят, когда женщина намекает… Словом, можно отблагодарить вас потом? Только никому не говорите, что так опростоволосился, – с жаром попросил Эллан.
Ну и порядки! Да не нужны мне его подарки, только сам лорд.
Разумеется, пообещала хвастаться щедростью любовника. Пусть Эллан покрасуется.
Какой подарок хочу?
Есть, о чем подумать.
Дом есть, поместье пожаловали, экипаж получу. Драгоценности, платья – обыденно. Эллан и так ни в чем не откажет. Он сам сказал: оплатит любой счет.
– Вот что, – пусть вместо подарка окажет услугу, – посмотрите, нет ли здесь магии. Не верю, будто его светлость не подмешал чего-нибудь.
Лорд фыркнул, красноречиво высказавшись насчет замены бриллиантов на консультацию, но подошел и коснулся медальона. Попутно облобызал каждый пальчик, нежно, внимательно, даже трепетно. Эллан держал мою руку будто хрустальную вазу и все не хотел отпускать.
Лицо осветила улыбка умиления.
Какой же Эллан теплый! Да, именно так, стою рядом с ним и греюсь. Другие навсеи холодные, каменные, Эллан Марон другой. Аура тоже пастельных оттенков.