Разумеется, не спалось. Ворочаясь на узком жестком ложе в той же башне, бывшей спальне командира, перебирала события прошедших дней, нашла сто поводов укорить себя. Если бы я поступила иначе!..
Наконец вернулся Эллан.
Вздохнув, прижалась к холодной стене, освобождая ему место. Хотелось прижаться к знакомому телу, уткнуться в плечо и забыть обо всем на свете. Лорд, несомненно, почувствовал обуревавшие меня желания и, наскоро умывшись, устроился рядом. С ним под боком дурные мысли отступили, и я забылась неспокойным сном.
Утром объявился Филипп. Выйдя на завтрак, наткнулась на него, беседующего с лэрдом. Обсуждали, разумеется, лангов.
Чтобы не мешать, бочком протиснулась к столу и положила себе булочек.
Украдкой, чтобы не заметил, рассматривала жениха. Хотя тут я приврала, под влиянием Родриго Соурена я официально не приняла предложения, что, впрочем, не мешало представляться невестой опального сына герцога Терского.
Филипп почти не изменился. Все такой же импозантный брюнет, растерявший светский лоск, но не привлекательность. Немного оброс и только. Ну да, прошло мало времени, вот через полгода, год… Впервые задумалась, сколько продлится наказание-изгнание. Судья назвал конкретную цифру? Наверное, только она вылетела из головы.
И одежда уже не та – грубая, самая простая, солдатская.
– Доброе утро!
Филипп внезапно повернулся ко мне и отвесил легкий поклон. Вернула любезность и вежливо расспросила о жизни. Обычная светская беседа, когда промолчать стыдно, а говорить не о чем. Вдруг накатило такое смущение. Вот я, обласканная властями и герцогом, и Филипп, от которого все отказались, включая собственных родителей. Тяжело, наверное, все потерять.
Брюнет отвечал общими фразами, явно не желая развивать тему. Когда мог, отшучивался, мол, не для женских ушей, зачем мне слушать о всяких ужасах.
Присмотревшись, различила на щеке свежий шрам. Его обработали, поэтому краснота не бросалась в глаза. Бледно-розовая полоса спускалась от скулы до шеи, может, даже уходя под рубашку. Судя по всему, не магический ожог, а порез. Но ничего, если правильно ухаживать, исчезнет, Филипп останется красивым. В его положении это важно, только так можно надеяться найти жену. А вот бриться не стоит: зачем лишний раз тревожить кожу?
– Что-то не так?
Вздрогнула и недоуменно взглянула на Филиппа.
– Вы так пристально меня рассматриваете, миледи, – по губам скользнула едва заметная улыбка.
Брюнет на мгновение стал прежним, таким, каким впервые увидела его в бильярдной Геральта: самоуверенным, убежденным в собственной привлекательности и силе. Замечательно, а то я опасалась, его сломили. Не то, чтобы Филипп мне дорог, просто у наиви есть одно неудобное свойство: желать окружающим добра.
– Мы давно не виделись, милорд, ищу перемены.
Поразмыслив, не стала говорить о шраме. Мало ли, как воспримет заботу? Навсеи порой извращают суть вещей.
– Не так уж, миледи. Или позволите по старой памяти называть вас Дарией?
Боковым зрением уловила тень, промелькнувшую по лицу Эллана. Ему не нравилась фамильярность брюнета, попытки стать ближе. Ревнивец!
Кивнула. Ничего страшного, мы действительно давние знакомые, к чему формальности?
– И как, Дария, я сильно изменился?
Филипп подошел ближе, остановился возле стула. Пришлось отложить чашку и обернуться к нему.
Сложный вопрос, с подвохом. Вроде, задан шутливым тоном, но интуиция подсказывала, неверный ответ может стоит возвращения домой.
– Вы возмужали, – решила сделать комплимент.
– Странно, – пальцы брюнета легли на спинку, – то же говорил отец. Вернее, он соизволил дать напутствие, заявил, я недостаточно мужчина. А вы как считаете, Дария? – мы ступили на скользкую дорожку. – Может, подскажете, что имел в виду герцог. Вы с ним близки.
Мысленно застонала.
Вот ведь гаденыш! Мстил, только пока не поняла, за что. Теперь все присутствующие убеждены, что я любовница Родриго. И если мнение лэрда не волновало, то Эллан мог начать разбираться. Уж не искал ли Филипп повод для дуэли? Помнится, их беседы проходили не в дружественном ключе, брюнет не скрывал, лорд ему неприятен. Тогда, выходит, весь спектакль ради Эллана. Но зачем?
– Не настолько, – заставила себя улыбнуться. – Ваш отец – осторожный и мудрый навсей.
– Бросьте! – отмахнулся Филипп и сел рядом, на стул Эллана. Теперь сомнений не осталось, брюнет устроил провокацию. – Вы едва не стали моей мачехой. Сомневаюсь, будто Родриго Соурен не попробовал то, на чем собирался жениться.
Слова достигли цели.
– Потрудитесь извиниться, – раздался полный тихой злобы голос лорда Марона.
– И не подумаю, – Филипп встал, с шумом отодвинув стул. – Вы вечно берете чужое, милорд.
Застонала, закрыв лицо руками, и, изловчившись, дернула брюнета за рукав.
– Извиняйтесь! – прошипела я, не позволяя Филиппу вырваться. Надо, обеими руками вцеплюсь. – Поймите, герцог давно раздумал жениться, вы перед ним не выслужитесь!
В голову пришло только такое объяснение провокационного поведения бывшего жениха. Герцог действительно покровительствовал мне, безо всяких романтических или плотский желаний. Предложение руки было – Родриго хотелось потомства с двойным даром, да и вообще наследника. Филипп, увы, стал для него бракованным, герцог категорично заявил: титула он не получит. Но я отказалась, а Родриго – мужчина гордый, аристократ с правами на трон, такой дважды не предлагает. Словом, носить фамилию Соурен не смогла бы ни при каких обстоятельствах. Любовница? Исключено. Родриго любил супругу, даже наложниц не заводил.
Почему он мне благоволил? Я не представляла угрозы, чувствовала, герцог воспринимал как ребенка, но не обычного, а редкого, нуждающегося в защите. Плюс банальное любопытство. Родриго интересовался всем новым, беседы со мной дарили пищу для ума. Словом, никакого влияния на отца Филиппа я не имела.
Брюнет заскрежетал зубами и вырвал руку.
– Обойдусь без отца! – зло ответил он. – Надоело, везде герцог Терский!
Филипп в сердцах ударил кулаком по столу. Жалобно звякнула посуда… и повисла в воздухе.
Задержала дыхание, боясь пошевелиться.
Неужели одержимость вернулась? Но Геральт провел ритуал, а расследование подтвердило, демон покинул брюнета.
Или вырвался из-под контроля дар? Филипп унаследовал от отца мощный дар, повелевал четырьмя стихиями. Именно поэтому даже в изгнании, лишенный всего, выплачивающий долг короне, он не стал обычным солдатом, тот же лэрд молчал, не вмешивался. Филипп выше него в военной иерархии.
– Учитесь держать эмоции под контролем, – Эллан вылил на брюнета словесный ушат холодной воды. – Такое позволительно юношам, едва закончившим учебу, но никак не в вашем возрасте.
– Я не ваш подопечный! – прошипел Филипп, теряя терпение.
Что случилось, что довело его до бешенства? Теперь, когда схлынула первая волна паники, поняла, брюнет уже приехал на взводе и искал повода, чтобы выплеснуть эмоции.
– Я бы вас и не взял, – конфликт стремительно разгорался. – Замок магов для избранных.
– Полагаю, нам нужно поговорить? – совершенно спокойным, ледяным голосом предложил Филипп. – Избавим даму от пустых пререканий.
Лорд кивнул. Хоть бы задумался! Вот ведь мужчины, лишь бы подраться! Не смог померяться силами с одним, поддался на провокацию другого.
– Стоять! – мой крик догнал их в дверях. – Еще шаг, и оба вон из моей жизни!
Сработало. Недовольно сопя, оба остановились.
– Дария, не вмешивайся, пожалуйста, – попросил Эллан. – Это дело чести.
– Хватит, надоело! – оказывается, я тоже умела орать. Для пущего эффекта ударила кулаком по столу. – Филипп Соурен, пойдете со мной. Эллан Марон, с вами разберемся после. Честь у них! Хочется подраться, рядом ланги. То-то порадуются, когда Веос лишится двух магов.
Пристыженные, мужчины угрюмо молчали. Сказанное им не понравилось, задело. Ничего, проглотят.
Промокнув губы салфеткой, извинилась перед лэрдом и направилась к провинившимся. Без лишних слов влепила обоим по пощечине и потащила Филиппа наверх, подальше от посторонних ушей.
Злость придавала сил, заставила забыть прежнюю робость. Нужна навсейка? Они ее получат!
Напугав часового, ввалилась на верхнюю площадку башни и попросила на пару минут оставить нас вдвоем. Видимо, испугавшись бешенной блондинки, навсей подчинился.
– Ну, что на вас нашло? – скрестив руки на груди, подперла стену.
Филипп упрямо молчал. По щекам гуляли желваки.
Нет, на раскаянье или стыд не надеялась, они навсеем не ведомы как позорные чувства, но хоть что-то!
– Я вам должен, миледи, – брюнет не сказал – выплюнул, – однако вы не имеете права унижать меня. По вашей милости слухи разлетятся по всей Умерре.
То есть я еще и виновата?!
Задохнулась от подобной наглости.
– Лэрд Клерс, лорд Марон, челядь и солдаты слышали и видели, как вы меня оскорбили. Как собачонку, Дария!
Разноцветные глаза потемнели от злобы, и я испугалась, пожалела, что сама загнала себя в ловушку, решив вразумить Филиппа. Не даром ведь говорят, не стой между навсеем и его честью, наверное, действительно немного переборщила. Тогда по возращению придется ласкаться к Эллану. Когда он сердился, отдалялся, становился чужим, требовалось немало времени, чтобы вернуть былое тепло.
– Я всего лишь хотела предотвратить бессмысленное кровопролитие.
– Бессмысленное, – апатично повторил брюнет и отвернулся. – Отныне вся моя жизнь обессмыслена. Ненавижу Мир воды! – с жаром добавил он и магией ударил по стене. Каменная крошка брызнула к ногам. – Ненавижу заискивать! И отца временами тоже, – Филиппа потянуло на откровения. – По его милости я теперь никто, одна фамилия осталась. Мать уже могилу приготовила, памятник заказала.
Остолбенела, не веря в услышанное.
Валерия Соурен действительно носила траур по сыну, но надгробие – это уже слишком!
– Все образумится, – робко похлопала Филиппа по руке. От него исходило небывалое напряжение, мышцы словно одеревенели. – Вы отбудете наказание и заслужите доверие отца.