Скажи «да», скажи мне «да»! Пожалуйста!
Эллан потянулся к моим губам и трижды поцеловал, сначала едва касаясь, затем нежно и, наконец, страстно, как любовник.
– Перед Зимним балом надену кольцо.
И сразу стало так легко, так радостно.
Со всхлипом обняла будущего жениха и сторицей вернула подаренные поцелуи.
Одно смущало – Соланж. На мой робкий вопрос Эллан ответил усмешкой и обвел пальцем контуры губ.
– Милая, это не запрещено, ты вольна завести второго мужа или любовника при живом супруге, никто слова не скажет.
Нахмурилась и отстранилась.
– То есть ты?.. А как же любовь? Ты женишься по расчету?
Опять потомство от наиви, или банальное обладание уникальной игрушкой?
– Нет, – покачал головой Эллан. – Я хочу такую жену. Если бы ты знала, – легкая улыбка тронула губы, – как я злился, когда ты колебалась! Нет хуже для навсея, чем не получить свое. И вдвойне тяжело, когда ничего другого не желаешь. Настолько, что готов терпеть и ждать.
– Значит, я – твое?
Проявление ли это нежности, или речь об очередном хозяине диковинного зверька?
– Именно, – любимый погладил по щеке. – Та, ради которой я готов драться до смерти и стать пособием по этикету. Можешь давать сколько угодно пощечин и еще немного потоптаться по гордости, самую малость.
Он лукаво улыбнулся, и от этой улыбки растаяло сердце.
Эллан не лгал, глаза лучились теплом. Оно мерным пламенем горело в глубине зрачков, сползало едва заметными морщинками к губам.
– Однако я понимаю, – лорд посерьезнел и отпустил ладонь, – отбить пару Соланжа Альдейна невозможно, поэтому и воспринял, как должное. Все равно бы случилось.
– То есть ты отказался от борьбы?
Не верю, не мог любимый сдаться! Темные не отступают, они дерутся до последнего, а уж за свое… Какая разница, пара или нет, Эллан положил глаз и точка.
– Нет, – пальцы вновь зарылись в волосы. – Я же сказал: не отдам, но иногда нужно потерпеть, иначе потеряешь все. А я не хочу тебя терять, – чуть слышно добавил любимый, – поэтому приму любой поступок, любое решение, лишь бы оно сделало тебя счастливой. Не мучайся, если действительно любишь, изредка проводи ночи. Только, – уютные объятия, в которые заключил Эллан, не вязались со сталью в голосе, – и ему придется любить, иначе Соланж пожалеет. Либо он холит и лелеет, либо лежит в могиле. И, – дрожь мурашками разбежалась по коже от его слов, – пусть даже не надеется заполучить в жены. Поводов вызвать на дуэль хватает, а там уж найду способ наказать зазнавшегося некроманта.
Сложно, безумно сложно! Не стану пока думать, лучше уткнусь в щетинистую щеку и вдохну самый лучший запах на свете.
Колется, надо бы побрить.
Представила себя с помазком и улыбнулась. Почему-то в фантазиях у меня пена на носу. Рассмеялась, чем несколько озадачила Эллана: совсем недавно плакала, а теперь веселилась.
– Чаще улыбайся, ты словно светишься.
Эллан фривольно прикусил ухо. Хихикнула и… вспомнила о губах Соланжа, которые ласкали мочку. Совесть вновь заскреблась, впила когти в сердце. Сначала с одним, потом с другим.
Мой Чувствующий отреагировал мгновенно: прижал крепче, расцеловал и назвал самой нравственной женщиной на свете.
– Эка невидаль, другого мужчину попробовала! Перед кем виниться-то? Перед любовником? Пфф, да он никто и звать никак.
– А если эта девушка его любит? – упорно гнула свою линию.
Аккуратно, чтобы не задеть Эллана, приподнялась, опершись руками о кровать. Волосы падали на грудь лорда светлым водопадом, когда только успел вытащить шпильки?
Голубые глаза люимого по-прежнему сияли. Отчего он не сердится, наоборот, успокаивает?
– Данный вопрос мы уже прояснили, – с легким раздражением ответил лорд и завладел моими волосами. Они жидким золотом заструились между его пальцев. – Женщина любит обоих, о какой измене идет речь? Или одного нужно любить меньше только потому, что второй попался раньше?
Эллан продолжил играть в парикмахера. Он любовно перебирал пряди, заплетал в косички и закалывал шпильками на висках.
– Ты так спокойно говоришь о чувствах к Соланжу! – взорвалась я.
Не понимаю, решительно не понимаю!
– Да, если у вас любовь. Я уже объяснил, твое счастье – самое главное. Вдобавок супруга не подаст на развод, искупает в нежности и не выставит на посмешище, когда сделаешь вот так. – Эллан потерся носом о мой нос. – Или вот так.
Он уткнулся лбом в раскрытую ладонь.
Какие же странные навсеи!
Потом я лежала и слушала, каким счастливым сделала любимого. Он до сих пор не верил, что женится, называл благодетельницей, спасительницей, сокровищем.
Навсейки? Пусть катятся в Бездну, не нужны ему темные. Не верю? Так Эллан докажет. Любой приказ, любой подарок к моим ногам. Шутит? Отнюдь. Вот встанет и начнет целовать ноги. С трудом удержала – порывался ведь! Зато руки спасти не удалось, Эллан зацеловал каждый пальчик, каждую венку, нежно и пламенно одновременно.
– Уверена, не передумаешь? – с легкой дрожью в голосе спросил лорд.
Как я могу?
Лежала и боялась дышать. Вдруг счастье лопнет словно мыльный пузырь?
Поцелуи Эллана горели на коже, тело превратилось в податливый кисель. Хотелось вернуть любимому ласку, но я не знала, что еще могу сделать. Вроде, все доступные способы испробовали. Ему ведь напрягаться нельзя. По-хорошему бы поспать, а не дразнить языком нежную кожу запястья. Знает ведь, как я реагирую, сразу на все согласна.
Покачала головой и заверила: с гордостью надену кольцо Эллана.
– Леди Дария Марон, – попробовала имя на вкус.
Оно оказалось сладким и отчего-то соленым, как морской воздух. Вот по чему я скучала – по бризам, закатам и парусам, больше ничего в Мире воды не привлекало.
Попросила Эллана объяснить, как женщина делает предложение мужчине.
– Не надо, – приподнявшись, он уткнулся лбом в грудь и вдохнул запах моей кожи, заодно поцеловал над самым вырезом корсажа, от чего мысли побежали совсем в другом направлении. – Я сам, ты этого достойна.
С лукавой улыбкой потянулась к крючкам. Пусть целует дальше, сделаю приятное обоим. Моя грудь соскучилась по ласке, а Эллан – по мягким холмикам.
Ловкие мужские пальцы ослабили шнуровку.
С шумом втянула воздух и прогнулась в спине. Будто молния ужарила в позвоночник.
О да, Эллан соскучился!
Выгибалась, изнывая от сладких поцелуев и игривых покусываний.
Сколько же мы не оставались наедине? Безумно долго, чтобы соскучиться.
Облизала пересохшие губы.
Неужели?..
Язык Эллана добрался до соска.
Яркая вспышка сладкой болью пронзила низ живота; тело звенело. Прикрыв глаза, с нетерпением ждала продолжения.
– Дария, это что такое? – лорд с шутливым укором указал на часто вздымавшиеся от дыхания груди.
– Желание, – чуть слышно призналась я.
Соски затвердели, ныли, требуя повышенного внимания.
– Да-а-а? – Голос Эллана струился сладкой патокой. – И ты собиралась делать мне предложение? Счастливцу, которого хочет наиви?
Стало безумно жарко. Если бы могла, скользнула бы к лорду под одеяло и оседлала. Да, бесстыже развязала панталоны, засунула руку в кальсоны и направила плоть в исстрадавшееся тело. Раззадоренное, оно не успокоится поцелуями, но, как лекарь, понимала: нельзя. Видимо, придется вновь пробовать самой в уединении умывальной комнаты.
С трудом отстранилась.
Груди по-прежнему призывно вздымались, не согласные с решением разума.
– Дария! – прохрипел Эллан и перехватил ладони.
Глаза лорда потемнели. Он тоже изголодался, мечтал вовсе не о поцелуях, особенно зная о моей близости с Соланжем.
Эллан с неожиданной для больного силой повалил на себя и, добравшись до груди, принялся неистово целовать – до стонов и жара. Еще немного и… Вот его ладони уже под платьем, шуршат юбками.
– Нельзя! – с сожалением покачала головой и соскользнула с постели.
Если не уйду прямо сейчас, не выдержу. Эллану необходим покой, терпи.
Корсет сползал, затянуть его снова не получалось. Может, потому что руки тряслись, а я торопилась?
– Сколько еще нельзя? – помрачнел Эллан и ударил кулаком по одеялу. – Надоело!
Виновато улыбнулась и кое-как совладала с корсетом, заодно с эмоциями. Только дыхание не унималось. Ничего, займусь хозяйством, пройдет, а через неделю смогу остаться с Элланом. Чувствую, он постарается переплюнуть Соланжа.
Любимый отвернулся и глухо поинтересовался, какое кольцо заказать. Обещала подумать и посетовала на то, что Эллан не сможет сопровождать в театр.
– Ничего, одна не останешься, – упрямец стиснул зубы. – Соланж Альдейн позаботится. Скажи ему о грядущей помолвке. Всем скажи, – не попросил, приказал он и обернулся.
Скулы заострились, в лице снова нечто звериное. Ну да, каким еще делают человека злость и досада? Прости, милый, обещаю, измена не повторится, а через неделю ты забудешь о Соланже.
Обещала объявить о столь важном событии перед спектаклем, пусть даже оно грозило обернуться вечером одиночества. Эллан собирался уязвить Соланжа и наверняка преуспеет.
– Но если нельзя мне, тебе ничего не мешает расслабиться, – неожиданно предложил лорд. – Пальцы зажили, язык цел, поэтому снимай панталоны и иди сюда. Хоть один из нас получит удовлетворение.
Замерла в нерешительности.
В голове воскресли непристойные картинки того, что навсейка делала с плотью Соланжа. Несправедливо, если Эллан останется страдать. С другой стороны, взять в рот, пусть даже у любимого, противно. Пусть я допускала подобную близость, но для себя. А если просто в руки? Я ведь уже делала, почему бы не повторить? Кажется, лорду нравилось, хотя в тот момент мы меньше всего на свете думали, чем заняты, отдавшись во власть инстинктов.
– Дария! – поторопил Эллан. – Я же вижу: хочешь.
Хочу.
К демонам!
Переступив через панталоны, забралась на кровать.
– Совсем разденься. Никто не войдет без стука, а под одеялом места достаточно, – искушал любимый.