На самом деле к Серо, выбранному им пункту пересечения границы, вели два пути. (Полковник предпочел Серо, поскольку он представлял собой редко используемый пункт погранперехода в крошечной деревушке, так что народа там было мало и граница должна охраняться слабо, тогда как Барзаган – альтернативный вариант, настоятельно рекомендуемый господином Фишем, – был более оживленным.) Ближайшим большим городом по соседству с Серо был Резайе. Прямо на пути из Тегерана в Резайе располагалось озеро Резайе длиной сто миль: вы были вынуждены объезжать его, либо в северном, либо в южном направлении. Северное направление протянулось через большие города, и дороги там были лучше. Поэтому Саймонс предпочел южный маршрут при условии, что дороги там были приемлемыми. Полковник принял решение, что в этой разведывательной поездке они проверят оба маршрута, северный по дороге к границе и южный на обратном пути.
Он счел, что наилучшим видом машины для этой поездки является «Рейнджровер». Теперь в Тегеране не было ни действующих представительств фирмы, ни магазинов продажи подержанных автомобилей, так что Саймонс дал задание Мотоциклисту найти два «Рейнджровера». Решение Мотоциклистом этой проблемы было характерно оригинальным. Он напечатал объявление с указанием номера своего телефона, гласившее: «Если вы хотите продать свой «Рейнджровер», позвоните по этому номеру». Затем молодой человек объехал город на своем мотоцикле и поместил объявление на «дворник» лобового стекла каждого припаркованного «Рейнджровера».
Он раздобыл два автомобиля по цене 20 000 каждый, а также купил инструменты и запчасти для всех видов ремонта, за исключением самого ответственного.
Саймонс и Кобёрн прихватили с собой двух иранцев: Маджида и его двоюродного брата, который был профессором сельскохозяйственного колледжа в Резайе. Этот профессор приехал в Тегеран, чтобы отправить свою супругу-американку и детей самолетом в Штаты: отвезти его обратно в Резайе было прикрытием Саймонса для этой поездки.
Они покинули Тегеран рано утром, с одной из 55-галлоновых канистр горючего Кина Тейлора в багажнике. Первые сто миль до Казвина тянулась современная скоростная автострада. После Казвина дорога стала двусторонней с асфальтово-щебеночным покрытием. Холмы по сторонам дороги были покрыты снегом, но сама дорога оставалась чистой. Если она окажется такой на всей ее протяженности, до границы, подумал Кобёрн, то мы за день туда доберемся.
Они остановились в Зенджане, за двести миль от Тегерана и на таком же расстоянии от Резайе, и побеседовали с местным начальником полиции, родственником профессора. (Кобёрн никогда так и не смог постичь семейные связи иранцев: похоже, они использовали понятие «двоюродный брат» весьма произвольно.) Эта часть страны была мирной, сообщил начальник полиции, если они столкнутся с какими-то проблемами, это наверняка произойдет в районе Тебриза.
Всю вторую половину дня они колесили по узким, но хорошим провинциальным дорогам. Еще через сто миль автомобили въехали в Тебриз. Там проходила демонстрация, но это было ничто по сравнению с тем, к чему их приучил Тегеран, и поэтому они чувствовали себя в достаточной безопасности, чтобы пройтись по базару.
По дороге Саймонс разговаривал с Маджидом и профессором. Это выглядело случайной болтовней, но теперь Кобёрну была известна технология Саймонса, и он знал, что полковник прощупывает этих двоих, решая, можно ли им доверять. Пока что перспектива выглядела неплохой, ибо Саймонс начал делать намеки на реальную цель путешествия.
Профессор сообщил, что население местности вокруг Тебриза было настроено прошахски, поэтому перед отъездом Саймонс установил на лобовое стекло фотографию шаха.
Первые признаки беды появились за несколько миль к северу от Тебриза, где их остановил дорожный блокпост. Это было любительское сооружение, просто два древесных ствола, положенных поперек дороги таким образом, чтобы автомобили могли объехать их, но не могли проехать на скорости. Охрана состояла из жителей деревни, вооруженных топорами и палками.
Маджид и профессор заговорили с крестьянами. Профессор показал свое университетское удостоверение и объяснил, что американцы являются научными работниками, приехавшими помочь ему с научно-исследовательским проектом. Ясно, подумал Кобёрн, что спасательной команде потребуется взять с собой иранца, когда и если они отправятся в путь с Полом и Биллом, дабы улаживать подобные ситуации.
Жители деревни пропустили их.
Немного позже Маджид остановился и помахал автомобилю, двигавшемуся в противоположном направлении. Профессор несколько минут поговорил с водителем этого автомобиля, затем сообщил, что следующий город, Кой, настроен антишахски. Саймонс убрал фотографию шаха с лобового стекла и заменил ее изображением аятоллы Хомейни. Далее они регулярно останавливали встречные автомобили и меняли фотографию в соответствии с местными политическими настроениями.
На окраине Коя располагался еще один блокпост.
Подобно первому, он имел самодеятельный вид и был укомплектован гражданскими лицами; но на сей раз оборванные мужчины и подростки, стоявшие за стволами деревьев, были вооружены ружьями.
Маджид остановил автомобиль, и все они вышли.
К ужасу Кобёрна, подросток нацелил на них оружие.
Кобёрн остолбенел.
Оружие было 9-миллиметровым пистолетом системы «Llama». Подростку на вид было лет шестнадцать. Возможно, раньше ему никогда не приходилось держать в руках оружие, подумал Кобёрн. Любители с оружием были опасны. Паренек вцепился в оружие так отчаянно, что косточки пальцев у него побелели.
Кобёрн перепугался. В него множество раз стреляли во Вьетнаме, но сейчас его больше пугала вероятность, что его прикончит чертова случайность.
– Русский, – сказал паренек. – Русский.
Он думает, что я – русский, мелькнуло в голове у Кобёрна.
Возможно, он подумал так из-за его рыжей бороды и маленькой шапочки из черной шерсти.
– Нет, американец, – возразил Кобёрн.
Паренек не спускал его с мушки прицела.
Кобёрн уставился на эти побелевшие косточки пальцев и подумал: «Уповаю на то, что этот подонок не чихнет».
Крестьяне обыскали Саймонса, Маджида и профессора. Кобёрн, не спускавший глаз с паренька, услышал слова Маджида: «Они ищут оружие». Их единственным оружием был небольшой перочинный ножик, который Кобёрн держал в футляре за спиной под рубашкой.
Крестьяне принялись обыскивать Кобёрна, и наконец паренек опустил свой пистолет.
Кобёрн вновь свободно вздохнул. Затем он стал гадать, что произойдет, когда они обнаружат нож.
Обыск не был дотошным, и ножа не нашли.
Стражи поверили в историю о научно-исследовательском проекте. «Они извиняются за обыск старика», – перевел Маджид. «Стариком» был Саймонс, который выглядел почти натуральным крестьянином-иранцем преклонных лет.
– Мы можем ехать, – добавил Маджид.
Они сели обратно в машину.
За Коем они повернули на юг, петляя по побережью верхнего конца озера, и въехали по западному берегу на окраину Резайе.
Профессор направлял их в город кружными путями, и они не наткнулись ни на один блокпост. Путешествие из Тегерана заняло у них двенадцать часов, и теперь они находились в часе езды от пункта пересечения границы в Серо.
Этим вечером они все поужинали – челла кебабом, иранским блюдом из риса и ягненка, – с квартирным хозяином профессора, который оказался сотрудником таможни. Маджид осторожно выведывал у него информацию и узнал, что на пограничном участке Серо очень небольшая оживленность.
Они провели ночь в доме профессора, трехэтажной вилле на окраине города.
Утром Маджид и профессор проехали до границы и обратно. Они сообщили, что блокпостов не было, а дорога безопасна. Затем Маджид отправился в город искать источники, в которых можно было закупить огнестрельное оружие, а Саймонс и Кобёрн поехали на границу.
Они увидели там небольшой пограничный пост всего с двумя часовыми. Пост состоял из таможенного склада, весовой установки для грузовиков и здания охраны. Дорога была перегорожена низко висящей цепью, натянутой между столбом с одной стороны и стеной дома охраны с другой. За цепью простиралось около двухсот ярдов нейтральной зоны, затем виднелся другой пограничный пост, поменьше, уже на турецкой стороне.
Они вылезли из автомобиля, чтобы осмотреться. Воздух был чистым и бодряще холодным. Саймонс указал на склон горы.
– Видите колею?
Кобёрн посмотрел в направлении пальца Саймонса. В снегу, недалеко за пограничным постом, виднелась колея, где небольшой караван пересек границу в дерзостной близости к часовым.
Саймонс вновь указал пальцем, на сей раз над их головами.
– Часовых легко нейтрализовать. – Кобёрн посмотрел вверх и увидел одинокий телефонный провод, протянувшийся вниз по холму от станции. Быстрое движение ножницами для разрезания проволоки – и часовые будут изолированы.
Они вдвоем спустились вниз по горе и вышли на боковую дорогу, всего-навсего грязную колею, уходившую в горы. Через милю или около того показалась небольшая деревушка, примерно дюжина домов, построенных из дерева или глиняных кирпичей. На ломаном турецком языке Саймонс спросил старосту. Появился мужчина средних лет в мешковатых штанах, жилете и головном уборе. Кобёрн прислушивался к разговору, ничего не понимая из того, что говорил Саймонс. Наконец полковник пожал руку старосты, и они удалились.
– О чем шла речь? – полюбопытствовал Кобёрн, когда они отошли подальше.
– Я сказал ему, что хочу пересечь границу ночью верхом на лошади с несколькими друзьями.
– И что он ответил?
– Сказал, что может устроить это.
– Откуда вы знаете, что люди именно в этом районе промышляют контрабандой?
– Посмотрите по сторонам, – велел ему Саймонс.
Кобёрн посмотрел на покрытые снегом голые склоны.
– И что вы увидели?
– Ничего.
– Верно. Здесь нет ни сельского хозяйства, ни промышленности. Чем, как вы думаете, люди зарабатывают себе на жизнь? Здесь