Внезапно человек, стоявший рядом с ним, свалился замертво.
Это произошло так быстро, что Рашид даже не видел, как он падает. Мужчина стоял на расстоянии четырех футов от него, стреляя из винтовки; в следующий момент на земле уже валялся труп со снесенной верхней частью головы.
Люди вынесли тело с территории. Кто-то нашел джип. Мертвеца положили в автомобиль и увезли. Рашид вернулся обратно.
Десятью минутами позже, без всякой видимой причины, из окна здания, по которому они вели огонь, высунулся кусок палки с привязанной к ее концу белой рубашкой нижнего белья. Солдаты сдались.
Просто так.
Появилось ощущение разрядки.
Вот это мой шанс, подумал Рашид.
Если вы понимаете психологию человека, им легко манипулировать. Вам просто надо изучать людей, понимать их состояние и угадывать их потребности. Эти люди, решил Рашид, жаждут возбуждения и приключений. Впервые в своей жизни они держали в руках оружие: им нужна цель, и для этого подойдет все, что олицетворяет режим шаха.
Как раз сейчас они стояли вокруг, гадая, куда двинуться дальше.
– Слушайте! – прокричал Рашид.
Они все слушали – им больше нечего было делать.
– Я иду к тюрьме Гаср!
Кто-то радостно завопил.
– Люди в ней – заключенные режима, если мы против режима, мы должны освободить их!
Несколько человек поддержали его криками.
Он пошел.
Люди последовали за ним.
Они подчинились своему настроению, подумал Рашид; толпа пойдет за любым, кто, как им кажется, знает, куда идти.
Сначала к нему присоединились дюжина или полтора десятка мужчин и подростков, но по мере продвижения вперед эта группа росла, ибо каждый, которому некуда было идти, автоматически следовал за ними.
Рашид превратился в революционного лидера.
Ничто уже не казалось невозможным.
Он остановился как раз перед площадью Гаср и воззвал к своей армии.
– Народ должен захватить тюрьмы, так же как и полицейские участки и гарнизоны, это наша обязанность. В тюрьме Гаср содержат людей, которые ни в чем не повинны. Они такие же, как и мы – наши братья, наши двоюродные братья. Как и мы, они хотят свободы. Но они были более отважны, чем мы, они требовали свободы, когда шах был здесь, и за это их швырнули в тюрьму. Теперь мы выпустим их на свободу!
Толпа разразилась криками.
Он вспомнил нечто, сказанное Саймонсом.
– Тюрьма Гаср – наша Бастилия!
Толпа закричала еще громче.
Рашид повернулся и выбежал на площадь.
Он укрылся на углу улицы, противоположном огромным стальным входным воротам тюрьмы. На площади уже скопилась приличная толпа, понял Рашид; возможно, штурм тюрьмы состоится сегодня с его или без его помощи. Но важно было помочь Полу и Биллу.
Он поднял свой пулемет и выстрелил в воздух.
Толпа на площади рассыпалась, и началась настоящая стрельба.
Сопротивление, опять-таки, было вялым. Несколько охранников отстреливались с вышек на стенах и из окон, близких к воротам. Насколько было видно Рашиду, ни один с обеих сторон не был ранен. Сражение вновь кончилось не «грохотом, а всхлипом»:[17] охранники просто исчезли со стен, и стрельба прекратилась.
Рашид выждал пару минут, дабы удостовериться, что часовые убрались восвояси, затем перебежал через площадь и приблизился к воротам тюрьмы.
Ворота были заперты.
Вокруг них кипела толпа. Кто-то дал очередь по воротам, пытаясь выстрелами открыть их. У Рашида в голове мелькнула мысль: этот человек посмотрел слишком много ковбойских боевиков. Другой мужчина вытащил невесть откуда взявшийся лом, но открыть ворота силой оказалось невозможно. Здесь нужен динамит, сообразил Рашид.
В кирпичной стене возле ворот было небольшое окно, забранное металлической решеткой, через которое охранник мог видеть, что творится снаружи. Рашид разбил стекло своим пулеметом, затем начал бить по кирпичной кладке, в которую были вмурованы железные прутья. Человек с ломом помогал ему, затем вокруг столпились еще трое или четверо, пытавшиеся вытащить прутья голыми руками, стволами винтовок и вообще всем, что подвернулось под руку. Вскоре прутья подались и упали на землю.
Рашид, извиваясь, пролез в окошко.
Он проник внутрь.
Не было ничего невозможного.
Молодой человек оказался в небольшом помещении для охраны. Самих караульных не было. Он высунул голову из двери. Никого.
Рашид принялся ломать голову, где хранятся ключи от зданий с камерами.
Он вышел из помещения и направился мимо больших ворот к другой комнате на дальней стороне входа. Там Рашид обнаружил большую связку ключей.
Молодой человек возвратился к воротам. В одну из створок была врезана небольшая дверь, запертая с помощью простой перекладины.
Рашид поднял перекладину и открыл дверь.
Толпа рекой потекла внутрь.
Рашид отпрянул. Он передал ключи кому-то, кто подхватил их, со словами:
– Откройте все камеры – выпустите людей!
Люди толпой ринулись мимо него. Его карьера революционного вождя завершилась. Его цель была достигнута. Он, Рашид, возглавил штурм тюрьмы Гаср!
Рашид вновь сотворил невозможное.
Теперь ему предстояло найти Пола и Билла среди одиннадцати тысяч восьмисот заключенных этого узилища.
Билл проснулся в шесть часов утра. Царило полное спокойствие.
Он спал хорошо, подумалось ему с некоторым удивлением. Билл ожидал, что вообще не сомкнет глаз. Последнее, что ему припомнилось, так это то, как он растянулся на койке, прислушиваясь к громким отзвукам сражения снаружи. Если ты как следует устал, мелькнула у него мысль, то заснешь где угодно. Солдаты спят в индивидуальных окопах. Ты приспосабливаешься. Не имеет значения, насколько ты можешь быть испуган, в конце концов, твое тело командует тобой, и ты засыпаешь.
Он прочел молитвы, перебирая четки.
Утром Билл умылся, почистил зубы, побрился и оделся, затем выглянул в окно, ожидая завтрака, гадая, что запланировала на сегодня «ЭДС».
Пол проснулся около семи. Он взглянул на Билла и сказал:
– Не смог заснуть?
– Ясное дело, заснул, – ответил Билл. – Встал час или около того назад.
– А я спал плохо. Почти всю ночь была сильная стрельба. – Пол встал со своей койки и отправился в ванную.
Несколькими минутами позже принесли завтрак: чай и хлеб. Билл открыл консервную банку с апельсиновым соком, которую принес Кин Тейлор.
Около восьми часов вновь началась стрельба.
Заключенные терялись в догадках насчет того, что такое могло твориться снаружи, но ни у кого не было надежных сведений. Все, что они могли видеть, были вертолеты, мельтешащие на фоне неба, явно обстреливавшие позиции мятежников на земле. Каждый раз, когда вертолет пролетал над тюрьмой, Билл ждал, что с неба спустится лестница во двор корпуса № 8. Это было его постоянной дневной грезой. В его фантазиях ему также являлась небольшая группка людей «ЭДС» под предводительством Кобёрна и более пожилого мужчины, перебирающихся через стену на веревочных лестницах, или же большой контингент американских военных, прибывающих в последнюю минуту, подобно кавалерии в фильмах-вестернах, проделав огромную дыру в стене взрывом динамита.
Но он не только погружался в мечты. В своей спокойной, почти небрежной манере Билл обследовал каждый дюйм здания и двора, прикидывая самый быстрый путь побега в различных обстоятельствах. Ему было известно, сколько охранников стояли на посту и какое вооружение имелось в их распоряжении. Что бы ни случилось, он пребывал в состоянии готовности.
Похоже, что решающий день наступит именно сегодня.
Охранники не следовали обычному режиму. В тюрьме обычно все подчинялось установленному порядку: заключенный, которому особо делать было нечего, наблюдал за порядком и быстро к нему приспосабливался. Нынче все происходило по-иному. Охранники, казалось, нервничали, шептались по углам, повсюду суетились. Звуки перестрелки снаружи раздавались все громче. Неужели при всем при этом сегодняшний день завершится как и всякий другой? Мы можем сбежать, подумал Билл, или можем быть убиты; но, определенно, мы не можем отключить телевизор и улечься, как обычно, на свои койки.
Примерно в десять тридцать он увидел, как большинство офицеров пересекают территорию в северном направлении, будто идут на доклад. Получасом позже они спешно проследовали в обратном направлении. Майор, заведовавший корпусом № 8, пошел в свой кабинет. Он вышел через пару минут – в гражданской одежде! Офицер вынес из здания бесформенный сверток – свою форму? Глядя в окно, Билл увидел, как он бросил сверток в багажник своего «БМВ», припаркованного за ограждением двора, затем сел в автомобиль и уехал.
Что это означало? Уедут ли все офицеры? Шло ли все таким образом, как оно и должно было случиться – смогут ли Пол и Билл выйти на свободу?
Обед принесли незадолго до полудня. Пол поел, но Билл не испытывал чувства голода. Стрельба, казалось, велась теперь совсем близко, до них с улиц доносились крики и пение.
Три охранника корпуса № 8 внезапно появились в гражданской одежде.
Это должно было знаменовать собой конец.
Пол и Билл спустились вниз и вышли во двор. Душевнобольные пациенты на первом этаже, похоже, хором вопили. Теперь охранники на сторожевых вышках стреляли по улицам снаружи: тюрьму, вероятно, атаковали.
Было ли это хорошей или плохой новостью, гадал Билл. Знали ли на «ЭДС», что происходит? Могло ли это быть частью плана спасения Кобёрна? Уже два дня их никто не навещал. Может быть, они все уехали на родину? Были ли они живы?
Часовой, обычно охранявший ворота двора, ушел и оставил ворота открытыми.
Ворота открыты!
Неужели охранники хотели, чтобы заключенные ушли?
Прочие корпуса с камерами, должно быть, также были открыты, поскольку как заключенные, так и охранники метались по территории. Пули свистели среди деревьев и рикошетом отскакивали от стен.