– Возможно, нам потребуется что-то еще.
Булвэр вернулся в магазин и купил три дюжины апельсинов.
Они уселись в «Шевроле» и поехали на заправочную станцию. Водитель купил запасную канистру с бензином и поставил ее в багажник.
– Там, куда мы едем, заправочных станций нет, – пояснил Чарли.
Булвэр посмотрел на карту. Маршрут пролегал на расстояние около пятисот миль через горную местность.
– Послушайте, – сказал он. – Этот автомобиль ни за что не доедет до границы завтра к двум часам дня.
– Вы не понимаете, – изрек Чарли. – Ведь это – турецкий водитель.
– Ах, вот оно как, – устало промолвил Булвэр, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
Они выехали из города и взяли курс на горы центральной Турции.
Дорога была грязной и усыпанной щебнем, а в некоторых местах не шире, чем для проезда одного автомобиля. Она извивалась по склонам гор, столь круто обрываясь на одной стороне, что дух захватывало. Ограждение, которое остановило бы падение неосторожного водителя в пропасть, отсутствовало. Но пейзаж был великолепным, с изумительными видами залитых солнцем долин, и Булвэр решил как-нибудь вернуться сюда с Мэри, Стэйси и Кисией, чтобы попутешествовать на отдыхе.
Сверху к ним приближался грузовик. Таксист остановил машину. Двое мужчин в форме выскочили из грузовика.
– Армейский патруль, – сказал Чарли Браун.
Водитель опустил стекло. Илсман поговорил с солдатами. Булвэр не понял, о чем шла речь, но, похоже, это вполне удовлетворило патруль. Таксист поехал дальше.
Часом позже или около того их остановил другой патруль, и сцена повторилась.
Когда настала ночь, они приметили у дороги харчевню и подъехали к ней. Она оказалась примитивной и грязной.
– У них только бобы да рис, – извиняющимся голосом сказал Чарли, когда они сели за стол.
На лице Булвэра расплылась улыбка.
– Я всю свою жизнь ем бобы да рис.
Ралф внимательно посмотрел на водителя такси. Ему было под шестьдесят, и выглядел он чрезвычайно усталым.
– Думаю, что некоторое время я поведу машину сам, – изрек Булвэр.
Чарли перевел, и водитель отчаянно запротестовал.
– Он говорит, что вы не сможете вести эту машину, – перевел Чарли. – Это – американская машина с чрезвычайно специфическим рычагом переключения передач.
– Послушайте, я – американец, – сказал Булвэр. – Скажите ему, что множество американцев – темнокожие. И я умею водить «Шевроле» шестьдесят четвертого года выпуска со стандартным рычагом, бога ради!
Во время еды три турка некоторое время препирались по этому поводу. В конце концов Чарли заявил:
– Вы можете вести машину, если обещаете заплатить за ущерб в случае повреждения автомобиля.
– Обещаю, – бросил Булвэр, подумав: «Велика сделка!»
Он оплатил счет, и путники вышли к машине. Закапал дождь.
Для Булвэра оказалось невозможным развить хоть какую-то скорость, но большой автомобиль был устойчивым, а его мощный двигатель без труда брал подъемы. Их в третий раз остановил военный патруль. Булвэр предъявил американский паспорт, и Илсман вновь каким-то образом ублаготворил их. Как бросилось в глаза Булвэру, на сей раз солдаты были небритыми и одетыми в потрепанную форму.
Когда они отъехали, Чарли сказал:
– Старайтесь больше не останавливаться из-за патрулей.
– Почему?
– Они могут ограбить нас.
Ну и дела, подумал Булвэр.
Возле города Марас за сто миль от Аданы и четыреста миль от Вана дождь полил сильнее, сделав дорогу из грязи и щебня коварной, и Булвэр был вынужден еще снизить скорость.
Вскоре после Мараса автомобиль сломался.
Они вылезли и подняли капот. Булвэр не смог обнаружить никакой неисправности. Водитель заговорил, и Чарли перевел:
– Он не может понять, в чем дело – ведь совсем недавно перебрал двигатель своими собственными руками.
– Может быть, он-то и его неправильно отладил, – заметил Булвэр. – Давайте проверим кое-что.
Водитель вынул из багажника кое-какой инструмент и фонарик, и четверо мужчин сгрудились вокруг двигателя в темноте, пытаясь выяснить, в чем же заключается неисправность.
В конце концов обнаружилось, что контакты были установлены неправильно. Булвэр предположил, что либо дождь, либо более разреженный горный воздух усугубили неполадку. На подгонку контактов ушло немало времени, но наконец двигатель заработал. Замерзшие, промокшие и усталые, четверо мужчин уселись в старый автомобиль, и Булвэр поехал дальше.
По мере того как они продвигались на восток, местность выглядела все более пустынной – ни городов, ни домов, ни скотины – ничего. Дорога стала еще хуже: она напомнила Булвэру тропу в ковбойском фильме. Вскоре дождь перешел в снег, и дорога покрылась льдом. Время от времени Булвэр бросал взгляд на крутой обрыв сбоку. Если ты съедешь с этой грязи, твердил он себе, ты не просто разобьешься – ты отдашь концы.
Возле Бингола, на полпути к месту их назначения, они выбрались из вьюги наверх. Небо было чистым, и сияла яркая луна, заливая все почти дневным светом. Булвэр мог видеть снежные тучи и сверкающие молнии в долинах внизу. Горы замерзли в белизне, а дорога была подобна трассе для бобслея.
Булвэр подумал: мать родная, вот умру здесь, и никто даже не узнает об этом, потому что им неизвестно, где я обретаюсь.
Внезапно руль в его руках дернулся, и машина сбавила ход. На мгновение Булвэра охватила паника от ощущения, что он не справляется с управлением, затем до него дошло, что полетела покрышка. Он осторожно остановил автомобиль.
Все пассажиры вышли, и водитель открыл багажник. Он извлек захваченную с собой канистру с бензином, чтобы вытащить запасное колесо. Булвэр замерзал: температура, должно быть, была ниже нуля. Таксист отказался от какой бы то ни было помощи и настоял на том, что будет самостоятельно менять колесо. Булвэр снял свои перчатки и предложил их водителю, но тот лишь покачал головой. Гордость, надо полагать, подумал Булвэр.
К тому времени, когда работа была завершена, часы показывали четыре часа утра. Булвэр пробормотал:
– Спроси, не хочет ли он сесть за руль – я вконец устал.
Водитель согласился.
Булвэр забрался на заднее сиденье. Машина тронулась с места. Булвэр закрыл глаза и попытался не обращать внимание на толчки и колдобины. Он принялся гадать, доберется ли до границы вовремя. Вот дерьмо, подумал Ралф, никому не будет ведомо, что мы приложили столько стараний.
Через несколько секунд он заснул.
II
«Отпетая команда» вылетела из Тегерана как на крыльях.
Город выглядел как поле битвы, покинутое всеми участниками. Для создания блокпостов были свергнуты с пьедесталов статуи, сожжены автомобили и повалены деревья; затем блокпосты были разобраны – автомобили сдвинуты в сторону к бордюрным камням, статуи разбиты, деревья сожжены. Некоторые из этих деревьев вручную поливали в течение пятидесяти лет.
Но бои уже не шли. На улицах наблюдалось совсем мало людей и незначительное движение транспорта. Вероятно, революция завершилась. Или, возможно, революционеры пили чай.
«Рейнджроверы» проследовали мимо аэропорта и выехали на автомагистраль в северном направлении, повторяя маршрут, проделанный Саймонсом и Кобёрном в их разведывательной поездке. Некоторые из планов Саймонса закончились ничем, но только не этот. Тем не менее чувство тревоги не покидало Кобёрна. Что ожидало их впереди? Продолжала ли армия зверствовать в городах и деревушках? Или же революция свершилась? Возможно, сельчане возвратились к своим овцам и плугам.
Вскоре оба «Рейнджровера» мчались у подножия горного хребта со скоростью семьдесят миль в час. Слева простиралась плоская равнина; справа высились крутые зеленые склоны гор, увенчанные заснеженными вершинами на фоне лазурного неба. Кобёрн посмотрел на идущий впереди автомобиль и увидел, как Тейлор через заднее стекло делает фотоснимки своим «инстаматиком».[19]
– Взгляните-ка на Тейлора, – крикнул он.
– Что это он затеял? – удивился Гейден. – Думает, что мы путешествуем в группе туристов?
Кобёрн испытал прилив оптимизма. Пока что все шло как по маслу: возможно, спокойствие воцарилось по всей стране. Во всяком случае, почему иранцы должны досаждать им? Что было не так с иностранцами, покидающими страну?
У Пола и Билла были фальшивые паспорта, и их преследовали власти – вот что было не так.
Через тридцать миль после Тегерана, как раз на подъезде к городу Карадж, они наткнулись на первый блокпост. Как обычно, на нем несли вахту увешанные пулеметами мужчины и подростки в рваной одежде.
Ведущий автомобиль остановился, и Рашид выпрыгнул еще раньше, чем Пол успел остановить второй автомобиль, ибо разговор надлежало успеть начать ему, а не американцам. Он немедленно громко и быстро затараторил на фарси, сопровождая свою речь множеством жестов. Пол опустил стекло. Из того, что они могли понять, Рашид, похоже, излагал не согласованную с ними легенду: он толковал что-то о журналистах.
Через некоторое время Рашид велел всем им выйти из автомобилей:
– Они хотят обыскать нас на предмет оружия.
Кобёрн, припомнив, как часто их обыскивали в разведывательной поездке, спрятал в «Рейнджровере» небольшой нож.
Иранцы похлопали по мужчинам ладонями, затем довольно поверхностно обыскали машины: они не наткнулись ни на ножик Кобёрна, ни на деньги.
Несколькими минутами спустя Рашид крикнул:
– Можем ехать!
Через сто ярдов дальше по дороге находилась заправочная станция. Они заехали на нее: Саймонс хотел, чтобы топливные баки были залиты под завязку.
Пока заправляли «Рейнджровер», Тейлор вытащил бутылку коньяка, и все сделали по изрядному глотку, за исключением Саймонса, не одобрявшего подобные вещи, и Рашида, которому вера запрещала употреблять алкоголь. Поведение Рашида взбесило Саймонса. Вместо того чтобы говорить о группе бизнесменов, возвращавшихся на родину, Рашид ляпнул, что они являются журналистами, с