Теперь все, что ему требовалось для полного счастья, это немного чистого белья.
Рон Дэвис сидел рядом с Джеем Кобёрном.
– Послушай, Джей, каким образом мы будем зарабатывать теперь себе на жизнь?
Кобёрн улыбнулся:
– Не знаю.
Будет странно, подумал Дэвис, вновь засесть за рабочий стол. У него не было уверенности, что ему нравится подобная перспектива.
Он внезапно вспомнил, что беременности Марвы уже три месяца. Вскоре это станет заметно. Дэвис принялся гадать, как она будет выглядеть с выпирающим животом.
Знаю, что мне нужно, подумал он. Мне нужна кока-кола. В жестяной банке. Из автомата на заправочной станции. И посещение «Кентаки-фрайд-чикн».
Пэта Скалли радовала мысль: больше никаких оранжевых такси!
Скалли сидел рядом с Джимом Швибахом: они вновь были вместе, небольшой, но убойный дуэт, не сделавший ни единого выстрела ни по одному живому человеку в течение всего этого приключения. Они обсуждали то, чему может научиться «ЭДС» на примере этой спасательной операции. У компании были проекты в странах Ближнего Востока, и она начала пробиваться на Дальний Восток, так что, возможно, следует постоянно иметь спасательную команду, группу натренированных, физически подготовленных и вооруженных людей для устранения осложнений, желающих выполнять тайные операции в далеких странах. Нет, пришли они к выводу, эта ситуация была уникальной. Скалли понял, что он больше не хочет проводить время в развивающихся странах. В Тегеране он возненавидел утренние мучения, связанные с втискиванием в оранжевое такси совместно с другими двумя-тремя раздраженными пассажирами, персидскую музыку, гремевшую из приемника автомобиля, и неизбежные пререкания с водителем по поводу оплаты. Где бы я ни стал работать в следующий раз, подумал Скалли, что бы я ни делал, я буду ездить в офис самостоятельно, в моем собственном автомобиле, большом внушительном американском автомобиле с кондиционером воздуха и мягкой музыкой. А когда я отправлюсь в туалет, вместо того чтобы сидеть на корточках над дырой в грязном полу, воспользуюсь чистеньким белым американским туалетом.
Когда самолет коснулся земли, Перо сказал ему:
– Пэт, ты выйдешь последним. Я хочу, чтобы ты удостоверился, каким образом наши пройдут через формальности и справятся со всеми проблемами.
– Обязательно.
Самолет подъехал к месту стоянки. Дверь открылась, и на борт взошла женщина.
– Где этот человек? – спросила она.
– Вот, – ответил Перо, указывая на Рашида.
Рашид вышел из самолета первым.
Перо подумал: Мерв Стоффер позаботился обо всем.
Все прочие покинули самолет и прошли через таможню.
Первый, кого Кобёрн увидел на другой стороне, был приземистый, в очках Мерв Стоффер, ухмылявшийся во весь рот. Кобёрн заключил Стоффера в объятия и прижал к себе. Стоффер сунул руку в карман и достал обручальное кольцо Кобёрна.
Кобёрн был тронут. Он оставил кольцо у Стоффера на хранение. Стоффер был личностью, на которой держалась вся операция, пребывавшим в Далласе, не отрывая телефонную трубку от уха, нажимавшим на все кнопки. Кобёрн общался с ним почти ежедневно, передавая приказы и требования Саймонса, получая информацию и совет: ему было известно лучше, нежели кому-либо другому, какое важное значение имел Стоффер, как они все полагались на него при выполнении всего, что должно быть сделано. Тем не менее со всеми этими событиями Стоффер не забыл о его обручальном кольце.
Кобёрн надел его на палец. Много разных мыслей по поводу семейной жизни посещали его в течение праздных часов в Тегеране; но теперь все это вылетело у него из головы, и он с нетерпением ожидал встречи с Лиз.
Мерв велел ему выйти из аэропорта и сесть в автобус, ожидавший снаружи. Кобёрн последовал его указаниям. В автобусе он увидел Марго Перо. Кобёрн улыбнулся и пожал ей руку. Затем внезапно воздух заполнили радостные крики, и четверо дико возбужденных детишек бросились к нему: Ким, Кристи, Скотт и Келли. Кобёрн громко рассмеялся и попытался обнять их всех одновременно.
Рядом с детьми стояла Лиз. Кобёрн осторожно освободился из ребяческих объятий. Глаза его были полны слез. Он заключил жену в объятия и оказался не в состоянии произнести хоть одно слово.
Когда Кин Тейлор вошел в автобус, жена не узнала его. Ее обычно элегантный муж был облачен в грязную оранжевую лыжную куртку и вязаную шапочку. Он неделю не брился и похудел на пятнадцать фунтов. Кин некоторое время простоял перед ней, пока Лиз Кобёрн не крикнула:
– Мэри, ты не собираешься поприветствовать Кина? – Тут дети, Майк и Дон, вцепились в него.
Сегодня у Тейлора был день рождения. Ему исполнился сорок один год. Это был самый счастливый день рождения в его жизни.
Джон Хауэлл увидел свою жену Анджелу, сидевшую на переднем сиденье автобуса, за водителем, с одиннадцатимесячным Майклом на коленях. Младенец был одет в голубые джинсы и полосатую рубашку для регби. Хауэлл взял его на руки и спросил:
– Привет, Майкл, ты помнишь своего папочку?
Он уселся рядом с Анджи и обнял ее. Это было несколько неудобно, к тому же Хауэлл обычно стеснялся проявлять свои чувства на людях, но он продолжал прижимать ее к себе, потому что это давало ему такие хорошие ощущения.
Ралфа Булвэра встречала Мэри и дочери, Стэйси и Кисия. Он поднял Кисию и произнес:
– С днем рождения!
Все было так, как оно и надлежало быть, подумал Булвэр, обнимая их. Он сделал то, что должен был сделать, а семья была тут, где ей и надлежало быть. У Ралфа было такое ощущение, как будто ему удалось доказать нечто, возможно, только для себя самого. За все эти годы службы в военно-воздушных силах, когда Булвэр возился с контрольно-измерительными приборами или сидел в самолете, наблюдая, как падают бомбы, у него никогда не возникало ощущения, что его мужество подвергается испытанию. Все его родственники были награждены медалями за участие в наземных операциях, а вот самого Булвэра всегда преследовало чувство неловкости, что его роль была несложной, как у парня в военных фильмах, который раздает еду на завтрак перед тем, как настоящие солдаты идут в бой. Он всегда задавался вопросом, присущи ли ему необходимые качества. Теперь Булвэр подумал о Турции и о том, как застрял в Адане, и мчался через снежную вьюгу в этом чертовом «Шевроле» выпуска шестьдесят четвертого года, и менял колесо в опаснейшей местности вместе с сыновьями двоюродного брата господина Фиша. Он подумал о тосте Перо за мужчин, которые заявили, что они собираются сделать, потом пошли и осуществили это. Теперь Булвэр знал ответ. О да! Он обладал всеми необходимыми качествами.
Дочери Пола, Карен и Энн-Мари, были одеты в одинаковые клетчатые юбки. Энн-Мари, самая младшая, первая подбежала к нему, он сгреб ее в руки и крепко прижал к себе. Карен была слишком большой, чтобы поднимать ее, и он точно так же крепко прижал ее к себе. За ними стояла Рути, самая большая маленькая девочка, разряженная в одежду оттенков меда и сливок. Пол одарил ее долгим крепким поцелуем, потом с улыбкой посмотрел на жену. Он не мог согнать улыбку с лица, даже если бы захотел. Пол чувствовал себя каким-то чрезвычайно размягченным. Это было самое лучшее ощущение, которое ему когда-либо пришлось испытать.
Эмили смотрела на Билла, как будто ей не верилось, что он действительно здесь.
– Боже, – неловко пролепетала она, – как же хорошо видеть тебя опять, сладенький!
Когда жена поцеловала его, шум в автобусе несколько поутих. Рейчел Швибах зарыдала.
Билл поцеловал девочек, Джэки и Дженни, затем взглянул на своего сына. Крис выглядел очень взрослым в синем костюме, который ему подарили на Рождество. Билл видел этот костюм раньше. Он вспомнил фотографию Криса, стоящего в этом новом костюме перед рождественской елкой, этот снимок висел над постелью Билла в тюремной камере – давным-давно и далеко отсюда…
Эмили не переставала дотрагиваться до него, пытаясь удостовериться, что муж действительно вернулся.
– Ты прекрасно выглядишь, – выпалила жена.
Биллу было известно, что выглядит он ужасно. У него непроизвольно вырвалось:
– Я люблю тебя!
Росс Перо вошел в автобус и спросил:
– Все здесь?
– Нет моего папы! – откликнулся жалобный детский голосок. Он принадлежал Шону Скалли.
– Не волнуйся, – утешил его Перо. – Он вскоре выйдет. Папа работает под простака.
Пэта Скалли остановил таможенник и попросил открыть чемодан. В нем была сосредоточена вся наличность, и, безусловно, сотрудник таможни заметил это. Была призвана подмога в лице нескольких сотрудников, и Скалли отвели в офис для допроса.
Сотрудники достали какие-то формуляры. Скалли принялся было рассказывать свою историю, но они и слушать его не стали, им нужно было всего лишь заполнить бланк.
– Это ваши деньги?
– Нет, они принадлежат «ЭДС».
– Они были у вас, когда вы покинули Штаты?
– Большая их часть.
– Когда и каким образом вы покинули Штаты?
– Неделю назад на частном «Боинге-707».
– Куда вы направились?
– В Стамбул, затем на иранскую границу.
В офисе появился еще один человек и спросил:
– Вы – мистер Скалли?
– Да.
– Я ужасно сожалею о том, что вас побеспокоили таким образом. – Он повернулся к таможенникам: – Можете порвать эти бланки.
Скалли улыбнулся и ушел. Он больше уже не находился на Ближнем Востоке. Он пребывал в Далласе, где Перо был значительной фигурой.
Скалли вошел в автобус и увидел Мэри, Шона и Дженнифер. Он крепко обнял их, расцеловал и спросил:
– Что здесь происходит?
– Небольшой прием для тебя, – объяснила Мэри.
Автобус тронулся с места, но далеко не уехал. Через несколько ярдов он остановился у другого выхода, всех пассажиров впустили обратно в аэропорт и подвели к двери с вывеской: «Зал “Конкорда”».
Когда они вошли, тысяча человек поднялись на ноги, ликуя и аплодируя.
Кто-то поднял огромный транспарант со словами:
ДЖОН ХАУЭЛЛ
№ 1