– Но…
– Подриг, передай Милли соус.
– Пожалуйста, – простонала я, глядя на Фиону, которая беспомощно развела руками.
– Не волнуйся, Милли, я люблю, когда у девушек здоровый аппетит. – С этими словами она поставила передо мной наполненную до краев тарелку. Небольшой кусок картошки, не удержавшись на вершине горы, упал на скатерть.
– Кушай, дорогая, – Мэри сердечно хлопнула меня по плечу, – на десерт тебя ждет яблочный пирог и заварной крем.
* * *
После того как я проглотила еще тысячу калорий и два ирландских кофе с солидной дозой виски, мне официально разрешили выйти из-за стола, чем я не преминула воспользоваться, с трудом дотащив свое отяжелевшее тело до дивана. Слава богу, подъемный кран все-таки не понадобился. Я рухнула рядом с Фай и обхватила раздувшийся живот на тот случай, если, не выдержав надругательства, он лопнет и забрызгает всю гостиную.
– Господи, Фай, если мы будем столько есть до конца июня, то меня скоро не выдержит ни одна доска. Я чувствую себя огромным кладбищем бифштексов и бобовых.
– Ирландское гостеприимство, – захихикала Фай в ответ. – Тетушка Мэри знаменита своим хлебосольством, и кажется, нам еще повезло – это был просто скромный семейный ужин.
В изумлении я пробормотала нечто невразумительное, осоловело пялясь на Онью, передвигавшуюся по комнате, словно легкое перышко, хотя за столом съела столько, сколько я осиливаю за неделю. Наверное, она страдает булимией.
Я откинулась на спинку дивана, ожидая, что в комнату вот-вот ворвется галдящая толпа насытившихся гостей. Но, к моему облегчению, к нам присоединились только Мэри, Подриг, Кэтлин, Колин, Барри, Джонни и Онья. Остальные, видимо, объелись и не смогли подняться из-за стола. Или в семье Подрига считалось просто неприличным быстро передвигаться после ужина. Поймите меня правильно, лично я в этот момент могла только обессиленно сидеть на диване и вяло слушать тихий гул голосов родственников Фионы. Вдруг в коридоре хлопнула входная дверь и послышались чьи-то тяжелые шаги.
– Привет, как поживают твои ученики? – спросил Подриг, когда в комнате появился всклокоченный Мак и устало плюхнулся в кресло.
– Прекрасно, – ответил тот, склонившись к ногам и с видимым облегчением расшнуровывая ботинки. Слегка кивнув в мою сторону, он дружелюбно подмигнул Фай.
– Извини, что пропустил ужин. Мне пришлось решать кое-какие организационные вопросы после занятий.
– Ты хороший парень, Мак, – гордо сказала Мэри. – Я все тебе подогрею и принесу. А ты сиди и отдыхай.
Мне сразу не понравилось, как родители суетятся вокруг Мака и радуются его приходу, словно в семью вернулся блудный сын. Боже правый, он всего лишь немного поработал на пляже, а не вкалывал двадцать четыре часа в угольной шахте!
Теперь, увидев, каким образом Мак общается со своими родными, я поняла, почему он часто бывает мрачен и упрям. Подобно всем избалованным детям, он не любил, когда ему бросали вызов или подвергали сомнению его действия. А тридцатилетним, до сих пор цепляющимся за цветастый мамин передник сыночкам обычно угодить еще труднее. И мне казалось по меньшей мере странным, что для него я была избалованной городской фифой, поскольку в доме его мамочки с ним самим носились как с писаной торбой.
Я медленно тянула виски, наблюдая за милой семейкой. Мэри быстро накрыла Маку ужин, а отец, осторожно налив рюмку, поднес ее сыну. Мне очень хотелось, чтобы мы с Маком подружились. В конце концов, он мой инструктор и мое профессиональное будущее целиком зависит от него. К тому же этот человек очень красив. Однако его беспокойный мрачный характер и выраженное чувство превосходства не делали его в моих глазах привлекательным мужчиной. Тем не менее мне все равно хотелось ему нравиться. Не только потому, что неприятно чувствовать негативное отношение, но еще и потому, что наши занятия проходили бы намного легче и приятнее. Хотя, надо признать, мы совершенно разные люди. Мак – маменькин сыночек, который вряд ли ездил куда-нибудь дальше вокзала в Слайго.[10] Кажется, ему нравилось быть крупной рыбой в маленьком пруду и большой океан, полный опасностей, его не привлекал. Его окружало множество людей, но в качестве друга он предпочел выбрать преклонявшегося перед ним Дэйва. А больше Мак ни в ком не нуждался – ученики и не чаявшие в нем души родители полностью удовлетворяли его амбиции. Я же в отличие от Мака без всякой поддержки со стороны родных уехала из родного города в Дублин и чего-то попыталась добиться в этой жизни. Я пошла на риск. А Мак предпочел играть наверняка. Спрашивается, какое он имеет право критиковать меня? Может, его пугает мой решительный и самостоятельный характер? Скорее он мне просто завидует.
Я сделала большой глоток виски, а Мак, оторвавшись от тарелки, перехватил мой взгляд. Его лицо сразу потемнело. С досадой проведя рукой по растрепанным волосам, он мрачно уставился в тарелку. Я поглубже вжалась в кресло и отвела глаза. Одно мне было понятно наверняка: Мак Хеггарти никогда не будет Дэном Кленси. Мой Дэн – настоящий мужчина, а не маменькин сынок с большим самомнением.
– Ну как, девушки, нравится вам серфинг? – спросил Джонни, в течение вечера не проронивший в нашем обществе ни слова, только лишь однажды попросив передать ему соус.
Я так поняла, что он и Онья – тихие ребята. К счастью, в семьях бывают приятные исключения. Фай посмотрела на меня. Настала моя очередь отвечать.
– О да, очень. – Я сама смутилась от того, как неожиданно вычурно прозвучал мой английский акцент.
– О да-а, о-о-чень, – передразнила меня четырнадцатилетняя Кэтлин.
Мои щеки запылали, и я уставилась в пол.
– Мы занимались с Маком целую неделю, – мужественно продолжила я. – Еще четырнадцать недель, и из меня получится крутая серфингистка.
– Да, если мы сможем затащить тебя в воду, – сказал Мак с набитым ртом. – Я еще ни разу в жизни не давал столько занятий на пляже.
– Милли очень боится воды, – объяснила присутствующим Фай, отчего я покраснела до кончиков волос. – Она чуть не утонула, когда была малышкой…
Я мечтала провалиться на месте, только бы не слушать Фай, в миллионный раз рассказывавшую печальную историю из моего детства. Мак злорадно улыбался, пока все гости как один охали и ахали, заставляя меня краснеть все больше и больше.
– Вы смелая девушка! – воскликнул Подриг. – Рисковать жизнью, только чтобы получить роль в телевизионном шоу.
– Да, – встрял Мак, – такая смелая, что, может, в конце концов и решится намочить свою шикарную прическу.
Я смущенно провела рукой по уложенным волосам, сбрызнутым защитным спреем. Я бы не назвала свою прическу шикарной, хотя всегда старалась ухаживать за волосами. И вообще, чего он ждал? Что я пойду к местному цирюльнику и позволю себя обкорнать?
– Я залезу в воду, – твердо прозвучал мой голос, – и сегодня же. Между прочим, я так старалась, что сломала три ногтя. – Конечно, это был не лучший аргумент, демонстрировавший мою смелость, но замечание Мака насчет моих модных ногтей не выходило у меня из головы уже неделю. Кстати, о ногтях…
– А у вас в городе наращивают ногти? – спросила я Онью, как мне показалось, очень тихим шепотом.
Мак громко захохотал.
– Да, конечно, – фыркнул он, – на Центральной улице есть скобяная лавка Макгоникла. Там тебе подправят ногти.
– Не надо так зло шутить, Мак, – вступилась за меня Мэри, хотя при этом сама не смогла удержаться от смеха. Затем она повернулась ко мне: – Так что это за телевизионное шоу, в котором ты намерена сниматься? Когда мы его увидим?
Я проигнорировала удивленное выражение на лице Мака и приготовилась отвечать.
– Это фильм о серферах. Его будет снимать известная кинокомпания. Возможно, вы слышали имя режиссера картины – он получил в прошлом году награду за фильм «Танец любви». – Я замолчала на секунду, ожидая реакции слушателей. Но судя по всему, никто о нем ничего не знал, и я продолжила: – В общем, это очень хороший режиссер, и он проводил в Дублине кастинг. И вот тогда мой агент… – Я специально сделала акцент на этом слове, думая поразить воображение присутствующих, но меня опять ждала неудача. – В общем, мы с ним решили попробовать. Пробы шли очень долго, но в результате роль досталась мне. Главная женская роль. – Я не ждала бурных аплодисментов, но хотя бы легкий вздох восхищения или что-то вроде: «Какая же она молодец», – мне было бы приятно услышать. Мак презрительно фыркнул, Подриг кивнул, явно потеряв к теме всякий интерес, остальные же кисло улыбались.
– И в каких фильмах ты еще снималась? – спросил Джонни явно из простой вежливости.
– О… – заерзала я в кресле, тщетно припоминая какую-нибудь роль, где мне не приходилось бы одеваться курицей или размахивать зубными протезами. – Ну, я снималась в паре проходных фильмов, но знаете, в наши дни очень трудно найти хорошую роль. Зато я являюсь счастливым обладателем карточки «Эквити».
– Тебе надо очень осторожно с ней обращаться, – серьезно заметил Подриг. – С ней так легко наделать долгов; а потом как расплачиваться? Нет, я лично никогда не пользуюсь кредитными карточками. Лучше просто найти хорошую работу, чем жить вот так, в долг.
Я поняла, что бесполезно пытаться объяснять присутствующим, что карточка «Эквити» для начинающего актера по ценности сравнима с золотым билетом. Моя гордость была уязвлена, и я сдалась. Фай ободряюще похлопала меня по колену.
– Говорят, что у Милли огромный потенциал, и в бизнесе у нее очень много знакомых. В один прекрасный день она станет большой кинозвездой, как этот Дэн Кленси…
Мое сердце екнуло.
– Она с ним встречалась.
На этот раз новость вызвала фурор. Даже глаза прекрасной Оньи засветились неподдельным интересом. Казалось, она только сейчас заметила, что я тоже женщина; правда, не такая красивая, как она сама.
– Неужели? – спросила она своим нежным голоском.
– Да он настоящий красавчик! – воскликнула Колин и присвистнула.