Неподалеку от меня сидела пожилая женщина, все звали ее тетя Натэ, она постоянно вытирала слезы и приговаривала, какая же хорошая жизнь должна быть у молодых.
Тэтамбой в качестве дара пригнал родителям невесты тридцать восемь белых однолетних оленей, купил будущей теще импортную дубленку и справил новые унты тестю и младшему брату Коко – Шурке. И это скорее всего не все, если этой ночью окажется, что Коко девушка (а скорее всего так оно и есть, родители ее берегли как зеницу ока), то наверняка молодой муж подарит новой родне самое малое ящик маргарина, а потом будет дарить его каждый год – во какое подспорье в хозяйстве! Ведь Тэтамбой – очень порядочный и воспитанный молодой человек, к тому же красивый и мало пьет. Вот что значит удачно выйти замуж…
Тетя Натэ заплакала, я попыталась ее утешить, но от этого ей стало только хуже, всхлипывая, она рассказала, что когда она была совсем юной девушкой, а она, оказывается, ненка из далекой Антипаютинской тундры, родители ее были очень бедны, по тундре как раз мор прошел, и все стада вымерли подчистую. Не было денег даже на гроб бабушке, а в тундре, кто не знает, дерево в большой цене, это же не тайга, где что сосны, что кедрача, осины или березы хоть отбавляй. Так и возили ее тело на нартах в собачьей упряжке полгода, пока деньги не появились. Первого мая похоронили ее в долине предков, Натэ, как сейчас, этот год помнит.
Пришли, значит, к ним свататься с дальнего стойбища, уже весна начиналась, середина июня была, а родителям, конечно, выгодно отдать дочь – все-таки не кормить.
Видя нищету, жених брезгливо поджал губы и сообщил родителям, что передумал свататься. На что отец начал его уговаривать, он сказал, что отдаст Натэ даже за мешок ржаной муки и ежегодной платы за то, что девушка не потребует. Да и потом Натэ хозяйственная, все умеет делать по дому, где еще так за дешево можно найти рабочие руки.
Жених подумал-подумал, попил чаю с родителями и согласился.
С тех пор жизнь молоденькой Натэ превратилась в кошмар, хозяин мало ее любил, а после того как она родила дочку, женился на другой. Хоть и постарше Натэ, но красивой и ученой, она писать и читать умела, всему стойбищу помогала с грамотой, особенно тем, у кого сыновья в армии служили и надо было посылку отправить им или деньги. Все шли к ней бумаги разные писать, квитанции заполнять.
А Натэ хозяин сделал чумработницей и предлагал ее почти всем гостям, останавливающимся в чуме.
– Но сейчас другие, совсем другие времена, после того как Горбачев пришел к власти, жизнь, как он и обещал, сделалась поначалу хуже, а потом враз и во всем полегчало, теперь и жаловаться можно на хозяина в сельсовет, и даже уйти от него, и жить в городе в общежитии или интернате.
Сейчас всем места дают, и очень это культурно смотрится, приходишь в контору, а там тебя сразу уважают, так и говорят «Уважаемая», – завершила свой рассказ тетя Натэ.
Свадьба хоть и проходила в условиях Крайнего Севера и по всем обычаям Севера, все же здесь была водка, и, как это бывает почти на всех свадьбах в России, мужчины вскоре начали выяснять отношения между собой. Все произошло довольно быстро, хозяин и кто-то из гостей схватили ружья и с готовностью пристрелить врага вышли на улицу, вскоре раздались выстрелы.
– Они же убьют друг друга! – с криком бросилась я к хозяйке чума.
– Не убьют, не бойся, журналистка, – ответила мне та, спокойно обгладывая жирную глухариную ножку. – Я еще вчера ружья солью зарядила. Пошалят-пошалят маленько да успокоятся. Мужики ведь, чего с них взять-то?
Чтобы выстрелы были не так слышны, Шурка включил на полную громкость музыку, и женщины всей гурьбой повели захмелевшего Тэтамбоя в пляс. По тому, как жених танцует, можно было сделать вывод – в городе Тэтамбой времени зря не терял, наверняка не пропустил ни одной дискотеки, ни одного ночного клуба. Молодежь, будь то русская или ханты, прежде всего молодежь. И с этим не считаться попросту нельзя.
Если бы наши популярные певцы и певички знали, какие трюки можно выделывать под их песни, при этом напевая северные мотивы, они наверняка бы выиграли самые престижные конкурсы, и не раз, а пока… я вместе с пьяненькими, но уверенными в себе москвичами любовалась свадебным весельем, напрочь забыв о своих делах.
Пока на небе не появился ослепительно-бирюзовый рассвет…
Тайга. Она каждый раз разная, здесь ничто и никогда не повторяется, но это можно определить только опытному глазу. Акварели неба, запахи леса, ощущения единства со Вселенной.
Я ее люблю за то, что здесь можно долго молчать, созерцая медленное движение жизни, ощущать земной пульс, жить и вполне уютно своим миром, не нарушая чьих-то норм и правил.
Здесь в человеке поселяются чувства, трудно передаваемые словами, просто душа наполняется чем-то очень важным, полезным, которое исцеляет даже самые тяжелые душевные раны.
Тайга, как редкий цветок, раскрывается не полностью и не сразу. Сначала ты, видя окружающую действительность, возмущаешься, удивляешься, закипаешь, как вода на огне, а все потому, что не понимаешь ее, она противоречит твоему представлению о мире, о людях, о взаимоотношениях человека с природой. Затем – находишь свои маленькие прелести в неброской северной красоте, жизненном укладе и быте местных людей.
После – тебе открывается новый яркий мир, который манит и притягивает, и вскоре начинаешь понимать, что именно здесь, в этих открытых и в то же время таинственных местах скрыто от человеческой цивилизации что-то главное. Что-то такое, что наполняет жизнь особым смыслом, и тогда за традициями, обрядами, над которыми ты еще вчера беспечно посмеивался, видишь нечто большее – вековую мудрость матери Природы.
Утром, как только подул свежий северный ветер со стороны реки, я надела теплые вещи и отправилась на священную гору.
Пожалуй, только у меня из чужаков есть право приходить в любое время на нее, и я этим правом, признаться, очень дорожу. Я взяла в чуме специально припасенную широкую березовую кору с отверстиями по бокам и шнурки. И со всем этим добром отправилась на многовековой жертвенник народа ханты. К нему добраться не так-то просто.
Сначала нужно обойти мыс Зеленой Змеи, его назвали так из-за того, что здесь водятся перламутрово-зеленые речные змеи, они небольшие, но на редкость не равнодушны к человеку, могут запросто в сапог заползти, в спальный мешок или в оставленную на ночь посуду.
Однажды, в пору моего детства, я с родственниками жила в тайге все лето. Как сейчас помню, стояла жаркая июльская ночь, а наутро была моя очередь готовить еду, я решила почистить карасей на уху с вечера, чтобы утром оставалось их только посолить и сварить. Почистила я карасей, помыла, как и положено, а чтобы за ночь не испортились, положила сверху огромный пучок крапивы, как учили взрослые.
Конечно, надежнее было прикрыть снедь мхом, он у северян заменяет холодильник. Во мху мясо или рыба не только не портятся, но и теряют запах. В итоге медведь или волк может пройти по такому «холодильнику» и не почуять еды. Но мне тогда было лень идти за мхом.
Утром. С первыми лучами солнца, я проснулась, выбросила крапиву из карасей, надо признать, что за ночь они сохранили всю свою свежесть, залила их новой водой из пруда и поставила на костер варить. Уха получилась отменная. Все хвалили меня и просили добавку, и, когда я черпаком стала доставать предпоследнего карася, на черпаке оказалась вареная змея…
После мыса нужно на легкой лодочке-осиновке переплыть реку, и потом в глубь острова пройти еще километра три, из них около двух по топкому болоту. Самое страшное для меня – плыть по реке, дело в том, что я плавать не умею, а лодочка маленькая, невероятно легкая, при первом легком порыве ветерка качается и дрожит.
Один неосторожный поворот весла – и я на дне. Вода черная, река тихая и глубокая, по краям затянута болотной тиной. Плыть с непривычки очень страшно. Вскоре мое судно разрезает огромную паутину с большими голубоватыми каплями росы, и под еле слышный шорох разбуженного и убегающего паука я упираюсь веслом в долгожданную земную твердь.
Благополучно добравшись до берега, я облегченно вздохнула и присела на берег отдохнуть.
Неподалеку от меня, от того места, которое я пробороздила на реке своей лодкой, виднелась такая же полоса, только, пожалуй, чуть-чуть пошире. Я знаю, что значит этот след. Он свидетельствует о том, что не так давно, может быть, даже этой ночью, здесь проплывал медведь.
Когда медведь проплывает реку, остается только полоса на воде, как от лодки, а если же проплывает лось или олень, остается всегда немного шерсти. У медведя же шерсть сразу тонет. Я внимательно изучила на берегу следы, так и есть, здесь недавно побывал косолапый и направился в лес, как раз туда, куда мне нужно сейчас.
– А! Была не была! – сказала я себе и уверенно направилась к лесу. В дремучей тайге много белых грибов и спелой костяники, но эти дары леса здесь никто не собирает. Я стараюсь равнодушно пройти мимо, не выдерживаю и начинаю рвать и есть прохладные невероятно кислые ягоды. Морщусь. Настроение поднимается.
У болота я остановилась, огляделась, нет ли кого за мной, после начала неторопливо разуваться и привязывать к ступням березовую кору. Ботинки и носки я оставила на поляне, там, куда я направляюсь сейчас, они не нужны.
По древнему обычаю, входить на священную землю в обуви или босиком нельзя, нужно к ногам обязательно привязывать бересту, чтобы не осквернить древнюю святыню, и я осторожно начала ступать по болоту, каждый раз прощупывая ногой почву, один неверный шаг, и провал неизбежен.
Болото мягкое, идешь по нему и чувствуешь, как оно шевелится, недовольно урчит. Кажется, что ступаешь по живому телу. Но это тело странное – оно в любую минуту готово тебя проглотить целиком.
Сначала я старалась придерживаться карликовых берез, но когда они закончились, пошла на авось.