Проходя мимо киоска, я всегда останавливаюсь и проглядываю заголовки газет. Рисунок женщины, убитой в доме Орре, на первых полосах. Набранный жирным шрифтом заголовок вопрошает: «Кто эта женщина, убитая в доме короля моды?»
Если мы ее не идентифицируем, с мертвой точки нам не сдвинуться.
Снова идет снег. Колючие снежинки царапают мне лицо. Звонит мобильный. Я инстинктивно поворачиваюсь к ветру спиной и достаю телефон. Это Петер.
– Привет, – говорит он. – Я только что общался с криминалистами. Орудие убийства из дома Орре то же самое, что использовалось в убийстве Кальдерона. Они нашли отметины на позвонках жертв, которые соответствуют зазубринам на лезвии мачете. Понимаешь, что это означает?
Эмма
– Но зачем ему убивать твоего кота? Я ничего не понимаю, – морщит лоб Ольга и вертит на руках браслеты со стразами.
Я оглядываю пустой магазин и думаю, что сказать. Манур не видно. Наверно, занята выполнением своих новых должностных обязанностей.
– Если он действительно психопат, то, может, ему доставляет удовольствие издеваться надо мной.
На лице у Ольги сомнение. Видно, что ей не верится, что мой бойфренд мог оказаться психопатом или садистом. Коллега привыкла думать, что все, что нужно мужчинам, – это секс или деньги. И я ее понимаю. Мне тоже сложно поверить, что Йеспер пытается испортить мне жизнь, но другого объяснения его поведению я не вижу.
– Но кот? Кот-то тут при чем?
– Сигге самое дорогое, что у меня есть. Отняв его, он причинил мне боль.
– Если это так, – говорит Ольга, протягивая мне новый чековый рулон для замены, – то он действительно психически болен.
– Это я и говорю.
– А ты его проверяла? Может, он уже проделывал это раньше. Может, он уже сидел в тюрьме или в психушке.
Эта мысль забавна. Я сразу представляю Йеспера Орре, директора нашей компании, в смирительной рубашке в одиночной палате. Или в полосатой пижаме, как в кино про банду Бьёрна, за железной решеткой.
– Может, он убил кого-то? – шепчет Ольга, хотя никого, кроме нас, в магазине нет.
Наши глаза встречаются. Я вижу, что она жалеет о сказанном.
– Прости, милая. Конечно, он никого не убивал. Я только хотела сказать, что ты не знаешь его. Неизвестно, на что он способен.
– Да, не знаю, – соглашаюсь я и думаю, что Ольга всегда была права.
– Что ты будешь делать? Подашь заявление в полицию?
Я закрываю кассовый аппарат, поправляю кончик чекового рулона.
– Сначала я хочу с ним поговорить.
– Будешь его искать?
Я киваю, оглядываю магазин.
В углу около прилавка с джинсами толкутся двое подростков. Они трусливо поглядывают в мою сторону, и у меня возникает ощущение, что они хотят что-то украсть. Обычно это заметно. По крайней мере по подросткам, которые еще не научились сохранять невозмутимый вид и предпочитают идти на дело в компании с приятелем, как будто это не магазинная кража, а командный спорт.
– Я знаю, что ты должна сделать, – с энтузиазмом заявляет Ольга. – Ты должна отомстить. Вернуть контроль над ситуацией в свои руки. Я знаю, как это делается, я тебе помогу. Не хочу выставляться, но я в этом деле мастер.
– Хвастаться.
– Что?
– Ты хотела сказать «хвастаться».
Ольга недоуменно смотрит на меня.
– Не важно. Грамматикой займемся потом. Возьми себя в руки и отомсти этому придурку. Выясни, где он живет, иди туда и припри его к стенке. Не дай ему улизнуть. Покажи, кто тут главный.
Парни у прилавка с джинсами начали пятиться к выходу. У одного из них подозрительно большая спортивная сумка. Ольга их тоже заметила, но ей явно не до воришек сейчас. Наверно, лень тратить энергию.
– Так ты думаешь, надо отомстить?
Она кивает. В тот же момент в магазин входит мужчина и уверенно направляется к кассе. Вид у него такой, словно он точно знает, чего хочет. Мужчины постарше не любят тратить много времени на покупки. Они не из тех, кто расхаживает вдоль вешалок и рассматривает новинки. Обычно они сразу подходят к нам, спрашивают, где трусы, носки или рубашки, покупают пять штук каждого вида, платят и уходят.
– Добро пожаловать. Чем я могу вам помочь? – механически произносит Ольга, крутя браслет на руке, и изображает дежурную улыбку.
– Я ищу Эмму Буман, – сообщает мужчина без улыбки.
– …Можем присесть здесь?
У него бесстрастное лицо, короткие рыжие волосы и круглое, несмотря на худобу, тело. Из старого потертого и заляпанного кожаного портфеля он достает стопку бумаг.
Представляется Свеном Ульссоном, начальником отдела персонала восточного подразделения компании, и в ту же секунду я понимаю, о чем пойдет речь.
– Ты с нами уже три года, Эмма.
Я киваю, не зная, вопрос это или утверждение и нужно ли что-то отвечать. Он достает очки в роговой оправе, синий носовой платочек и аккуратно протирает стеклышки в полной тишине.
– Хотите кофе? – спрашиваю я, чтобы нарушить эту тишину.
– Да, с удовольствием, – отвечает он, не поднимая глаз.
Тиканье часов в углу внезапно кажется оглушительно громким. От запаха кофе меня начинает тошнить.
Я ставлю чашку кофе на стол перед ним, опускаюсь на стул напротив, ощущаю свою полную беспомощность.
Я никогда не думала, что этот момент настанет. Что это может случиться с кем угодно, только не со мной. Я всегда соблюдала правила. Только в последнее время брала много отгулов. Календарь на стене пестрит красным.
– Мы в сложной экономической ситуации, – говорит он и смотрит на меня поверх очков.
Впервые наши взгляды встречаются. У него светлосерые глаза, по которым невозможно угадать его мысли. Вежливый бюрократ, мелкая сошка, присланная главным офисом сделать грязную работу. Он убирает платочек в портфель и продолжает:
– Мы вынуждены будем закрыть два магазина в течение ближайших месяцев. И это означает избыток персонала.
Все еще не знаю, что сказать. Киваю. Он молчит. Вид у мужчины усталый. Может, он действительно устал. Может, ему тоже приходится нелегко.
– Переизбыток персонала, – повторяю я, чтобы помочь ему продолжить разговор. Наши глаза снова встречаются. Его по-прежнему ничего не выражают.
– Спасибо. Ты хорошо работала, Эмма. Об этом нам рассказал Бьёрн Францен. Но, к сожалению, руководство компании постановило, что нам нужно сократить расходы, чтобы не допустить банкротства.
– Я понимаю.
– Ничего личного, Эмма. Ты прекрасный сотрудник, но наша компания сейчас в тяжелом финансовом положении.
Мне хотелось, чтобы он перестал называть меня по имени. Я его не знаю. Этот человек мне чужой. Я не хочу быть с ним на короткой ноге.
– Разумеется, – отвечаю я.
– Дело только в финансах.
– Понимаю, значит, дело не в этом… – я показываю на календарь на стене, покрытый красными, как угри на бледной коже, метками.
Он улыбается. Впервые с того момента, как вошел. Улыбка у него грустная.
– У всех есть право на больничный. И на отпуск по уходу за больными детьми. За это не увольняют. Не стоит верить слухам и всему, что пишут в прессе. Ты же сама прекрасно знаешь, что журналистам нравится поливать нас грязью.
Он отхлебывает кофе, и я ловлю себя на мысли, что желаю ему обжечься. Но это несбыточное желание, так как кофе из кофемашины выходит едва теплым. И это уже год, с тех пор как Бьёрне ударил машину кулаком, когда та отказывалась работать.
Мужчина кладет на стол передо мной бумаги, которые до этого держал в руках, и подвигает ко мне пальцем.
– Давай теперь обсудим практические моменты, Эмма.
– Кто это был? – спрашивает Манур, провожая взглядом рыжего мужчину в очках в роговой оправе, похожего на состарившегося Тинтина из комиксов.
– Он из отдела персонала. А где Ольга?
У меня нет никакого желания рассказывать коллеге о разговоре, который только что состоялся. И особенно об условиях увольнения. Я прекращаю работать немедленно, получаю две зарплаты единовременно. И должна не забыть отправить пропуск по почте в конверте с маркой в главный офис.
– Ольга? – рассеянно повторяет Манур.
– Да. Где она?
– Понятия не имею, – пожимает плечами Манур. – Наверно, гуглит косметику или нижнее белье в Интернете, эта мужененавистница.
– Кто?
– Неважно, – отмахивается Манур.
– Когда я видела ее в последний раз, она читала книгу, – говорю я. Я и правда видела Ольгу в подсобке с книжкой в руках.
Манур вопросительно поднимает нарисованные брови.
– Наверно, какая-нибудь ерунда из супермаркета. Презрение в ее голосе выводит меня из себя.
– Может, это была обычная книга.
– Шутишь? Эта девица не узнала бы нормальную книгу, даже ткни ее туда носом.
Манур поправляет заколки и ожерелья рядом с кассой и напускно равнодушным тоном спрашивает:
– Чего хотел мужчина из отдела персонала? После секундной заминки я отвечаю:
– Ничего особенного. Спрашивал, как мы справляемся без Бьёрне.
– И что ты ответила?
– Как есть. Что мы прекрасно без него справляемся.
Я сижу в машине Ольги. Дождь бьет по крыше. В тесном салоне влажно. Время от времени я протираю ветровое стекло, чтобы лучше видеть.
На часах начало седьмого. Я жду в машине уже больше часа. Что, если он сегодня не появится? Что, если он в командировке или на деловом ужине?
Я отпиваю глоток минеральной воды с лимоном, у которой вкус жидкости для мытья посуды, и думаю о мужчине из отдела персонала, о его старомодных очках, потёртом портфеле. Кто бы мог подумать, что такие люди работают в компании, торгующей модной одеждой.
Увольнение тоже дело рук Йеспера? Еще одна часть его дьявольского плана? Плана, который ему удался. Снова он отобрал у меня то, что для меня важно, – работу. Я ошибалась, когда говорила, что Йесперу удалось лишить меня всего, что мне дорого. Жалела себя раньше времени. Что, если он планирует забрать у меня что-нибудь еще, о чем я не подозревала? Здоровье? Дом? Жизнь? От этой мысли мне страшно.