Уже минут через десять дядя Вася и Петруха, так они представились Лешке при знакомстве, вызнали о нем, как говорится, от и до, потом выложили и все бригадные дела, какие им известны.
Так Лешка узнал, что оба они трактористы, что повариха Настя — Петрухина жена. Она и повариха и буфетчица. Что сев начнется через день-два, коль не затянут обложные дожди, а бригадира зовут Врангель.
Лешка почувствовал себя уютно. Хмельная болтовня его забавляла. На фоне собеседников он казался себе намного значительнее. Он постоянно ловил на себе любопытный и изучающий взгляд Насти. Облокотись на стойку, она пристально глядела на Лешку, а поймав ответный взгляд, лукаво и недосказанно улыбалась. Это и будоражило и злило. Черт знает что такое! Замужем… Видно, дама оторви да брось.
Петруха затянул «Калинку» и порывался сбегать за гармошкой. Его не поддержали, он обиделся и ушел. То же пора сделать и Лешке, но он медлил, сам не зная почему.
— Меня, например, кличут Махно, — заявил дядя Вася;— Ведь они, черти, неграмотные, чего понимают? Не стригуся, хожу мохнатый, значит, есть Махно. Но ты меня так не обзывай. Зови просто дядей Васей.
— Все понял. А Врангель? Тоже кличка?
Взгляд дяди Васи на миг стал озорным:
— Ну что ты, что ты, — замахал руками и вкрадчиво задышал Лешке в ухо. — Фамилия ему — Врангель. Не доходит? Видно, родственник тому… — Он неопределенно махнул рукой. — Я еще раскопаю это дело! — погрозился кулаком.
Он заговорщицки подмигнул Насте, и Лешка не уследил — дядя Вася врал так вдохновенно, что невозможно было заподозрить.
— А ты не засиживайся тут, на меня не равняйся. Ты прямо сейчас иди к нему, — распалялся дядя Вася. — Так, мол, и так! Пришел я, товарищ Врангель, в полное ваше распоряжение. Ну и все остальное ему выложишь. Иди. Да, чуть не забыл — на днях новый «Кировец» в бригаду пригонят, так ты себе его требуй. Стучи кулаком — он это уважает…
Дядя Вася заботливо проводил Лешку на улицу и указал дом бригадира Врангеля. Одобряюще улыбнулась Настя и… подмигнула. Но каким-то порочным получилось это подмигивание, неприятным. Только сейчас Лешка заметил, что и красота ее отдает какими-то непривычными глазу оттенками. Это он тоже причислил к порочности и ушел насупившись.
У крыльца указанного дома стоял знакомый мотоцикл с коляской, а на крыльце его хозяин. Задрав голову к чистому небушку, он ковырялся спичкой в зубах. Это и был бригадир — недавний Лешкин «благодетель». И стало понятным поведение того на дороге. Переживает, видно, мужик за такую фамилию, а тут он вылез с Маяковским. Кому ж понравится, когда тебя все время подначивают. Он укорил себя за бестактность, но крыльцо в двух шагах и бригадир тоже…
— Здравствуйте, товарищ… — Лешка хотел сказать «Врангель», но, взглянув тому в глаза, зажевал это слово. — Товарищ бригадир.
Получилось виновато и заискивающе. «Просто глупо получилось, — отметил он про себя. — И это «здравствуйте», когда уже виделись…» Переборов застенчивость, он выдавил развязную улыбку, стараясь тем дать заявку на полную самостоятельность, и сообщил:
— Я приехал…
— Со свиданьицем! — оборвал его бригадир. — Фамилия моя Добрик, а зовут меня Иваном Алексеевичем, понял? — и, дождавшись утвердительного кивка, грозно закончил: — А все Врангели в двадцатых остались!
«Эх, дядя Вася, дядя Вася, — только и подумал Лешка. — Видно, скука вас тут заела. А Настя-то… Какое коварство!»
Бригадир не стар — тридцать лет, и бригадой руководит не много и не мало — второй год. Заочно учится на четвертом курсе Целиноградского сельхозинститута, но уже второй год берет академический: ни весной, ни осенью не удается вырваться на сессию. Сезон есть сезон. А бригада как была до него на последнем месте, так пока и осталась. Когда сменял своего предшественника — чувствовал себя героем дня. Но день тот давно прошел, и нынче под глазами потемнело от бессонных ночей да всяких неурядиц. Все оказалось совсем не так, как думалось и мечталось. Но верил, что долго так продолжаться бригадные дела не будут.
Сегодня вызывали в правление совхоза и для чего? Чтобы с глазу на глаз, а не по селекторной связи, услышать от директора, что такое есть посевная и как ее провести в десять дней. А посевной площади в бригаде — три тысячи гектаров. У него же всего три агрегата, по четыре сеялки в каждом. Это значит, что одному агрегату надо ежедневно засевать по сто гектаров. И так десять дней без перебоя. Смогут? Кто его знает… Человек, может, и выдержит, а техника обязательно подведет. Сломалась сеялка, и не скажешь ей — работай! А ремонт жрет время.
Большую обиду затаил бригадир на директора не только из-за «Кировцев», хотя совхоз получил этой весной семь новеньких машин, а пятой бригаде показали фигу. А ведь не коня бы надо подбирать под седло, а седло подгонять по лошади. Только мало кто прислушивается к бригадиру такой «расхлябанной» бригады.
А что делать?.. Однажды, когда он смотрел по телевизору «Сельский час», его даже в пот бросило от удачной мысли: такие отдельные бригады, как в «Разгуляевском» и в других целинных совхозах, надо вообще ликвидировать. Взамен создать посевные и уборочно-транспортные отряды. Обеспечив их всем необходимым для труда и отдыха, как десант, перебрасывать с поля на поле в течение сезона. Остальное время года люди будут жить в нормальных условиях на центральной усадьбе совхоза.
Осуществить этот метод бригадир бессилен без поддержки руководства. На парткоме его, правда, внимательно выслушали, а затем усомнились. Новое всегда настораживает.
Предложение, мол, дельное, но надо подождать. Тише, мол, едешь — дальше будешь. А с места в галоп — шею сломать нетрудно.
Он горячился, доказывал, сбивался с мысли, приводил в доказательство своей правоты набросанные наспех цифровые выкладки, а ему посоветовали, раз он такой ретивый, добиться первого места в бригаде, которую возглавляет, надежными старыми методами, а там видно будет. Директору совхоза важно было сейчас одно — хорошие результаты сева. А они не могут быть хорошими, если бригадир займется в такую горячую пору своими экспериментами.
Так думал не только директор, и бригадир, конечно, понимал своих оппонентов, но он понимал и другое: такие, как у него, тракторно-полеводческие бригады были необходимы и целесообразны в первые годы освоения целины. Бездорожье, весенние и осенние распутицы, затяжные зимние бураны и морозы — все это вынуждало к оседлой жизни в бригадах. Тогда так было надежнее и работать и жить.
Сегодня слово «целина» — первозданная, нетронутая земля — давно утратило свое изначальное значение, а значит, и жить и работать надо по-новому.
И если в нынешнюю посевную ему удастся вытянуть бригаду хотя бы на одно из первых мест, то в правлении он сможет говорить по-иному. В крайней необходимости можно обратиться в район. Ведь комплексные отряды не только повышенная производительность труда. Это прежде всего изменит быт людей. Они будут жить на центральной усадьбе совхоза, а не в этой глухомани. Другие заботы, другие интересы, иной отдых.
Вся надежда у него сейчас, или, как говорят иногда в телевизионных детективах, вся ставка на три трактора, вернее, трех трактористов, которые поведут агрегаты: дядю Васю, Петруху и Жору-изобретателя. Жора — человек семейный и надежный, разве чудит немного, но не подведет. А вот дяде Васе и Петрухе он при других обстоятельствах не доверил бы такого дела. Более того, погнал бы их из бригады наверняка. Но обстоятельства таковы, что и тот и другой — самые прижившиеся его кадры. Круглый год в бригаде. Остальные как перекати-поле. Чуть что не по ним — ноги на дроги да и был таков.
Вот и складывается такая политика, что попробуй обидь того или другого, попробуй не дай заработать в сезон, и тогда, как говорит Петруха, прочтем и заплачем — зимой палец о палец не ударят. А технику кто будет ремонтировать?
Надо сказать, в ремонте тракторов дядя Вася — дока, каких поискать. Когда бригадир принимал бригаду, первый, зрительный, что ли, диагноз оказался безошибочным — пьяница. Второй — неверным. Тогда думалось, что вот-вот по первому морозцу заскрипят вечно драные сапоги дяди Васи в сторону недалекого полустанка. Но нет. Не сторонним он оказался человеком. Прижился, и вроде прочно. Только странный он немного и шальной какой-то, без контроля над собой. Ходят слухи, что в большом промышленном городе оставил он жене трехкомнатную квартиру и машину, а сам здесь, в общежитии, спит на казенной койке с пожелтевшими казенными простынями. Воевал. Бывший танкист — механик-водитель.
Но на каком перекрестке повернул и по какой дороге занесло его сюда, никто толком не знал. Не любит дядя Вася распространяться о себе даже в сильном подпитии. Но не столь важно его прошлое. Важно настоящее. А в настоящем — он лучший, пожалуй, в совхозе специалист по двигателям. Так, например, отремонтированный им в эту зиму двигатель трактора на испытательном стенде в мастерской показал мощность на две лошадиные силы больше, чем ему положено по заводской норме. Этот двигатель не подведет в работе. Можно надеяться и на Жору, вот только Петруха… Этот и живет, и делает, как говорят, с пуговки на петельку.
Теперь вот — новая подмога: практикант. Сразу видно, птица залетная, до первого морозца. Почему, спросить, получается, что выпускают их сотнями, тысячами ежегодно, а работать у него в бригаде некому?
Сегодня на центральной усадьбе он в который раз затребовал в бригаду людей, и его в который раз принялись вразумлять, как надо руководить бригадой в посевную. И подсунули ему очередного практиканта.
Выйдя из правления, он, как говорится, закусил удила. Изрядно подстегнули его в парткоме и окончательно вышибли из колеи на складе запасных частей, где поджимистый кладовщик наскреб их для него с гулькин нос. Это его разъярило окончательно. Он понял, что в него не верят. А как кому верят, так тому и мерят. Потому-то он и гнал «Урал» в бригаду как скаженный. Первым, кто попался по дороге, оказался этот практикант в ковбойском снаряжении местного пошива. И вот не сдержался, дошел до глупости — кепчонку с него содрал. А как он надеялся в начале своей деятельности