Дарен“.
P.P.S. Можешь не спешить на занятия. Я дал всей вашей дружной компании отгул на сегодня из-за полученных травм. Уверен, свою царапину на шее ты обработала.
P.P.P.S. В конверте – зелье от головной боли. Активируй формулу.
P.P.P.P.S. На случай, если ты не в том состоянии, чтобы активировать формулу, приложи к конверту кольцо.
С теплом и заботой о твоем похмелье».
Прежде чем до меня дошел весь ужас произошедшего, я подумала о том, каким ехидством пропитаны все эти многочисленные «P.S.». И только потом выдала шокированное:
– Я ВЧЕРА ПИСАЛА ПИСЬМО?!
Тут же поморщилась. Голову прострелило острой болью.
– Что ж ты так вопишь?! – зашипела на меня Нира. После чего уже спокойнее добавила: – Ну… э-э-э… вроде…
Мы замолчали. В повисшей тишине были слышны только посапывания Басика. Кот вальяжно разлегся на стуле. О том, почему у него на хвосте три розовых банта и какими формулами мы их прицепили, что он не смог стянуть, я старалась не думать.
– И я вроде тоже… – почти шепотом выдала соседка по комнате. – Эрна, у меня, кажется, плохие новости. Вчера мы написали много писем.
Прежде чем ужаснуться этой чудовищной фразе, я подумала о том, что хороших новостей не предвидится в любом случае.
– Много?..
– Ну, я написала письма Фирсу, отцу и… о боги…
Я решила не спрашивать. Сама признается. Так и вышло:
– …и в галерею «Современность».
– Им-то что?!
– Сообщила о том, что никогда не буду выставлять у них свои работы, потому что они неудачники, – зловещим шепотом закончила Нира.
– Это я тебя надоумила? – осторожно поинтересовалась я.
– Судя по обрывкам моих воспоминаний, да. – Нира вдруг хихикнула. – Но знаешь, я не осталась в долгу. Ты написала письмо бабушке, сообщив, что ее тирания негативно воздействует на развитие внутри тебя человечности.
– Так и написала?..
– Эту формулировку я просто не смогла забыть!
Ка-та-стро-фа! Тотальная. В комнате ненадолго повисла тишина.
– Тебя добить? – поинтересовалась Нира.
– Если осталось чем.
– Еще ты написала письмо Дарену.
– Про это уже догадалась.
– И Ричарду.
– Ох-х…
– И Морэну Неррсу. Что-то про то, что не любишь, когда тебя используют.
– Могла бы и догадаться…
– …и судье Россу.
– Что?!
Последнее меня шибануло настолько, что я даже вскочила с постели.
– Я просто проверяла твою реакцию, – рассмеялась Нира. – Реакция есть, отбой. Судье ты не писала. Но у тебя и без того мощный список.
Я рухнула обратно на подушку. Размышляя, стоит выпить зелье, присланное Дареном, или же заставить себя помучиться после стольких допущенных ошибок? С одной стороны, помучиться – оно честнее по отношению к самой себе. С другой – если уж я решила попытаться жить менее ответственной жизнью, то стоит забить на физическое отражение мук совести.
– Ты помнишь, что я писала? – спросила я, набравшись храбрости.
Странно, что, несмотря на такой внушительный список вчерашних вестников, ответил мне только Дарен.
– Частично, – аккуратно ответила Нира. И не менее осторожно добавила: – С Морэном Неррсом и графиней Роунвесской уже понятно, а ректору и Ричарду ты писала под финал. Финал я помню смутно. Очень смутно. И не думаю, что моих знаний хватит, чтобы тебя хоть как-то утешить.
– У-у-у, – застонала я, прикрывая голову подушкой.
С удовольствием осталась бы в этой самой постели до конца жизни.
– А еще мы успеваем на обед, – флегматично произнесла Нира.
Она явно ничего постыдного вчера в свои письма не добавляла! Я же не была в этом настолько уверена. И даже сомневалась, что хочу знать, какие там были тексты. А при слове «обед» меня вообще замутило.
– И нам бы стоило на него сходить.
– Думаешь, правда стоит?
– Уверена. Если по пути в нас не будут тыкать пальцами, значит, больше мы не натворили никакой фигни.
– А если будут?
– Сделаем вид, что так и было задумано. И не станем задавать лишних вопросов. Меньше знаешь – крепче спишь.
– Не надо сегодня употреблять слово «крепче»…
– Эрна, пойдем…
Минут десять уговоров, и я согласилась. Но не столько из-за еды, сколько из-за жажды. В комнате не осталось ни одной наполненной фляги, а добывать воду из воздуха в моем состоянии было на грани с безумством.
Еще одним глупым поступком за последние сутки стало желание заглянуть в зеркало. Лицо опухшее, под глазами синяки, на щеках красные пятна и взгляд при этом настолько болезненный, что мне тут же захотелось спрятаться обратно под одеяло.
– Даже не думай отказывать мне сейчас, – строго произнесла Нира.
Мы с ней будто поменялись местами, и сегодня именно подруга отвечала за рациональный подход, а я ее беспрекословно слушалась. Это и правда удобно.
Тяжело вздохнув, направилась за Нирой. Мы пересекли порог комнаты, и… ничего не произошло. На нас даже внимания не обратили! Никто не бросал косые взгляды, когда мы вышли в промозглую свежесть улицы. В этот момент у меня даже дыхание второе открылось. Свежий воздух при непогоде творит чудеса.
В столовой тоже все прошло как обычно: мы ввалились в просторное помещение, взяли еду, заняли привычный стол. И только потом началось веселье.
Сперва к нам подсел Фирс.
– Доброе утро, леди-алкоголички? – с легкой насмешкой уточнил он.
И, если бы не сочувствующий взгляд, которым парень сопроводил свою едкую фразу, я бы его загрызла – точно загрызла! К тому моменту, как мы с Нирой уселись за столик, я уже была готова винить в своих собственных косяках кого угодно.
– Лучше. Молчи. – Нира выдала это чуть ли не по слогам и закатывая глаза.
Выглядела она если и лучше меня, то незначительно.
– Вы просто обязаны были неплохо провести время, – без особой радости хмыкнул Фирс.
Я попыталась перевести тему:
– Как твоя подготовка к слушанью?
– Разберусь. – Парень махнул рукой. – Я хотел сказать вам спасибо. Не знаю, что было бы, если бы не вы. Может, и обошлось бы, но я только сейчас понял, во что именно ввязался.
– Почему не рассказал раньше? – спросила Нира, ковыряя вилкой салат. – Когда я спрашивала.
Судя по всему, она все же рассчитывала, что, когда мы выйдем из комнаты, в нас будут тыкать пальцами, и теперь заскучала. Да и лицо ее приобрело схожий с прической цвет.
После этого вопроса Фирс опустил взгляд и поджал губы. Отвечать не спешил, будто надеялся, что нечто поможет ему избежать неприятного разговора. Как, впрочем, и произошло.
– Всем привет, – за наш стол рухнул мрачный Ричард. Он шумно опустил поднос, с показательной резкостью придвинул стул и вперился в меня недовольным взглядом: – Просто мечтаю послушать увлекательную историю о том, что вчера произошло.
– М? – сделала я удивленное лицо и тут же пихнула себе в рот вилку с салатом. Леди не разговаривают с набитым ртом. А с учетом того, что сказать Ричарду мне было нечего, это правило рисковало аукнуться ожирением.
– Это был спор, Ричард, – выдавила позеленевшая Нира. – Мы выпили и дурачились, она проиграла мне желание. Только не шуми, умоляю.
Оттого, что Нира внезапно приняла на себя весь огонь, я чуть не поперхнулась. С трудом сдержала кашель, чем вызвала новую волну пристального внимания своего «жениха».
– Спор? – ехидно переспросил он. – Да неужели? И кто же был автором текста?
– Я!
В этот раз Нира прозвучала не так убедительно.
– Позволишь мне в этом усомниться? – Вся колкость и ехидство Ричарда перенаправились с меня на нее.
Да что же такое было в этом письме?!
– А почему ты удивляешься? – Теперь тон подруги стал более уверенным. – Я учусь на факультете искусств, мне приходится находить творческий подход в любой ситуации. И я не виновата в том, что у студентов-боевиков совсем нет чувства юмора!
– Чувства юмора? – вкрадчиво переспросил Ричард. И ох как мне не понравился его взгляд. Скорее всего, я выдала что-то действительно дикое.
– Ричард, прошу, – мой голос прозвучал слабо. – Я вообще ни словечка не помню из этого письма, потому даже не знаю, как перед тобой извиняться. И Нира тут ни при чем. Она тоже ничего не помнит.
– Не помнишь? – Ричард сощурился, его губы изогнулись в усмешке. – Это даже обидно. Там были такие чудные стихи…
– Стихи?! – Я искренне поразилась.
– Да, ты признавалась мне в любви, – продолжил он, запуская вилку в котлету.
– Да бред, – не удержалась я.
– То есть все же помнишь? – попытался поймать меня он.
– Если бы я признавалась в любви, ты бы не пылал сейчас праведным гневом.
– Смотря какими словами признаваться. – Ричард не удержался от смешка и широкой улыбки, и я поняла, что буря миновала.
Уж не знаю, что такого было в письме, если парень успокоился после уверения в том, что я ничего не помню. Это даже… интригует. Я бросила на Уилкинса оценивающий взгляд, прикидывая, с какой стороны сделать новый заход.
– Я покажу письмо после свидания, – совершенно спокойно произнес Ричард. Даже бровью не повел, будто легко разгадал мой взгляд.
– Какого свидания?!
– После поездки в столицу. Считай, что это плата за информацию. Но вообще, похмелье плохо на тебя влияет.
Я уже хотела ответить что-то едкое и ехидное, как мне пришел новый вестник. В этот раз от Морэна – его письма я тоже научилась определять по внешнему виду.
И мало того что вестник пришел, так он еще начал вибрировать и издавать странные, нарастающие с каждой секундой квакающие звуки. Морэн явно хотел, чтобы я не откладывала объяснения с ним в долгий ящик.
С тяжелым вздохом и под сочувствующими взглядами друзей я все же решила прочитать текст.
– От бабушки? – зловещим шепотом, будто графиня Роунвесская стояла у меня за спиной, поинтересовалась Нира.
«Жду у входа. Поторопись. М.».
М-м-м, какой лаконичный.
– Давайте встретимся в комнате редколлегии через час, – упавшим голосом произнесла я. – Постараюсь побыстрее.