Я нашла силы взять себя в руки и даже выдавила светскую улыбку.
– Стоит отметить, что это заслуга вашего многоуважаемого ректора. Он талантливый артефактор, и корона часто прибегает к его помощи.
По внимательному прищуру Уилкинса-старшего я поняла, что он следит за моей реакцией. Мне и тут удалось сохранить лицо, вот только внутреннее беспокойство лишь нарастало. Черт, да что мне скрывать? Я все время провела в зале, отлучилась лишь в дамскую комнату! Я чиста и перед короной, и перед законом. Ведь так?..
Какой-то особенной реакции дознаватель не получил, а потому довольно быстро перешел к вопросам.
Где была? Что делала? Сколько времени отсутствовала в зале? Заметила ли что-то странное в поведении присутствующих на допросе…
Мои ответы отличались краткостью и лаконичностью. Была в зале, отлучилась ненадолго, ничего не заметила. Мне даже показалось, что Уилкинс расслабился. Как оказалось, зря…
– Я не могу не воспользоваться случаем и не задать тебе еще один вопрос, – вдруг произнес он. Черты лица заострились, взгляд стал совсем неприятным. – Что задумала твоя дражайшая родственница, графиня Роунвесская, в отношении нашей семьи?
Я настолько удивилась, что даже не попыталась скрыть удивление. Кокон пугающе замерцал.
– Как ты понимаешь, я пойму, если вздумаешь соврать, – мягче произнес он.
Впервые за весь допрос я ощутила себя испуганным кроликом перед куролиском. Взгляд Уилкинса-старшего прошивал насквозь. Что он вообще хочет услышать?
– Не понимаю, почему вы не воспользовались случаем и не пригласили на этот допрос саму графиню Роунвесскую, – сухо ответила я.
Даже если бы я наверняка знала ответ, даже если бы мне вдруг сильно не нравились планы бабушки, даже… Этих «даже» можно было придумать с десяток, но все они упирались в один простейший факт: семья оставалась семьей, какой бы она ни была.
Пусть моя бабушка – тиранка, желающая играть остальными членами рода, как тряпичными марионетками, но она все еще моя бабушка. Пусть мой отец – подозреваемый в серьезном экономическом преступлении, но он все еще мой отец. Осуждать их, и тем более обсуждать с людьми, которые могут причинить им неудобства, я не намерена. Со своими внутренними проблемами мы разберемся без посторонней помощи.
– Не думаю, что она так просто шагнула бы в этот кокон.
Отец Ричарда ухмыльнулся, лишь подтверждая мои подозрения о том, что первый советник короля подлейшим образом воспользовался ситуацией.
– Эрналия, а вы внимательно прочитали соглашение, которое подписали? – вальяжно уточнил он, хитро изогнув бровь.
– Вы про мелкий шрифт?
В голове начало проясняться. Нет, тот туман, что был со мной десятью минутами ранее, никуда не ушел, но стратегию разговора с этим мужчиной я видела так же отчетливо, как свои ладони.
– И про тот факт, что я не смогу никому рассказать, о чем вы меня тут расспрашивали? – продолжила с миленькой улыбкой. – А следовательно, не имею никакого права обсуждать предмет нашего разговора с бабушкой? Ну что вы, лорд Уилкинс, ваш сын никогда не выбрал бы в невесты непроходимую дуру.
Тут я, конечно, немного покривила душой. За сегодняшний вечер я допустила достаточно глупых ошибок.
– Похвально. – Первый советник короля кивнул. – Для моего сына, конечно же. Но я все же хотел бы услышать ответ на вопрос.
– А вы уверены, что я вам его дам?
– Да.
Кокон мигнул алым, зарябил. Ага-а-а. Артефакт-то работает в обе стороны! Улыбку я скрыть не смогла. Да и не попыталась.
– Мне кажется, артефакт истины слышит фальшь в вашем ответе, – не удержалась я от колкости. – Мне не хочется его разочаровывать.
Разговаривать так с первым советником короля? Отчего-то мне было совершенно не страшно. Может, у меня атрофировалось чувство самосохранения, но я пребывала в полной уверенности, что лорд Уилкинс ничегошеньки мне не сделает.
Лорд Уилкинс даже в лице не изменился. Теперь казалось, что иного ответа он от меня и не ждал. Разве что был несколько разочарован тем, что артефакт помешал его планам продавить меня.
– Давайте условимся. Те дела, что вы хотите обсудить с графиней Роунвесской, обсуждайте именно с ней. Я не в силах и не вправе давать ответы на любые вопросы, которые не связаны непосредственно со мной. С моими действиями и бездействием.
Произнесла я это почти по слогам и с торжеством осмотрела кокон. Хм… А что, если?..
– Но, разумеется, если бы я знала о каких-то планах и если бы они и впрямь существовали, обязательно бы вам сказала.
Произнесла и внутренне сжалась. Ожидала, что кокон вновь станет алым, начнет рябить, но… ничего не произошло. Только в груди стало тепло, как будто… Да, точно! Кольцо! Каким-то невероятным образом оно позволяло мне нести любую ерунду. Артефакт принял бы ее за абсолютную истину.
– Надеюсь на это, – вежливо произнес лорд Уилкинс.
Но что-то в его тоне и взгляде подсказывало, что этот мужчина не поверил ни мне, ни артефакту.
– Когда мы сможем отсюда официально уйти? – тихо спросила я Ричарда, едва выбралась из этой моральной пыточной.
– Официально? Часа через полтора, думаю, – шепнул он в ответ. – Ты сама говорила, что с нами захочет побеседовать его величество.
– Что-то подсказывает, что сегодня ему будет не до нас.
– Эрналия, расскажешь, что произошло? О чем тебя спрашивал мой отец?
– А вот об этом рассказать не могу, – со вздохом ответила я. – И не по своей воле.
Ричард прищурился, но никак не прокомментировал. Позволил мне опереться на его локоть и проводил к балконам. Весь этот недолгий путь я ощущала на себе горячий и вместе с тем тяжелый взгляд. И точно догадывалась, кому он принадлежит.
Интересно, сопоставит ли Дарен тот факт, что моя память очень вовремя решила «поплыть», и эти внезапные допросы? Я вот не могу. И чувствую безграничное желание разобраться во всем «от и до».
Кольцо в рот, формула…
Это я повторяла про себя из раза в раз, боялась, что такая важная информация улетучится из головы, как мелкий песок, который ты изо всех сил пытаешься удержать в руках.
– Эрналия, мне не нравится, что происходит, – внезапно произнес Ричард, когда мы дошли до просторной застекленной террасы. – С того самого момента, как мы приехали в столицу, начала происходить какая-то… кхм… ерунда.
Я бросила на парня внимательный взгляд. Он и правда выглядел обеспокоенным. Прилизанная по последней столичной моде прическа распалась на волнистые пряди, между бровей залегла тонкая морщинка, губы Ричарда недовольно поджались.
И почему я начала испытывать чувство вины?
– Ричард, понятия не имею, что происходит, – произнесла так твердо, что сама поверила.
Впрочем, почему бы и не поверить? Я действительно не имею понятия.
– Вот вы где!
За спиной раздался голос, который заставил меня раздраженно дернуться. Я обернулась. Бабушка, собственной персоной. За ее спиной – молчаливая тень матушки и обеспокоенный отец.
– Эрналия, почему тебя позвали в эту комнату вместе с остальными? – Бабушка подошла почти вплотную. Каждое слово буквально цедила.
– Потому что я покидала зал, – просто ответила я.
– И зачем, позволь спросить? – со странным подозрением уточнила она.
– Мне об этом при всех надо сообщить? – Я начинала злиться.
– Леди Роунвесская, а что вообще происходит? – с милой улыбкой поинтересовался Ричард, притягивая меня к себе и разрывая мой контакт с бабушкой. – Я не успел перехватить отца…
Парень перешел на заговорщицкий шепот. Мне хотелось дернуть его за руку, как маленького, вразумить, дать понять, что бабушка так просто не расскажет, если действительно что-то знает, но… Но свершилось невероятное. Графиня Роунвесская ответила:
– В комнатах леди Вилонс обнаружили письма, выставляющие ее в роли предательницы короны, – со странным блеском в глазах сообщила бабушка. – Бал безнадежно испорчен.
И сказала это с таким воодушевлением, что я сразу же поняла: она не испытывает никакого огорчения по этому поводу. И это показалось мне странным. Нет, графиня Роунвесская никогда не отличалась мягким характером, но всегда держалась в стороне от всякого рода сплетен. Не поддерживала их, не распространяла, а иногда и открыто насмехалась над теми, кто это делал. То немногое, за что я действительно уважала бабушку. Теперь же…
Даже интересно, что сделала эта несчастная леди Вилонс и действительно ли она является предательницей? Я видела ее сегодня издали, она не вызывала раздражения. По крайней мере, в тех отрезках памяти, что свежи в моей голове. Так…
– Ставлю золотой, уже к утру ее отправят подальше от дворца.
– Леди Роунвесская, еще ничего не доказано, – мягко заметил отец, впервые за время этого странного разговора подав голос.
– В тебе проснулось сострадание ко всем обвиняемым? Сочувствую. Вот только, даже если Вилонс окажется непричастной, на ее имя уже упала тень. От такого можно отмыться, лишь оказавшись подальше. – В тоне графини проскользнула легкая грусть, но уже через мгновение она вернулась к привычной язвительности: – Впрочем, некоторые пятна не отмываются и посмертно.
Глава 19
Вечер и правда вышел непростым. За всеми этими беседами, танцами и допросами я и думать забыла о том, что главное испытание впереди. Лишь когда мы с Ричардом покинули зал, до меня дошло, что направляемся мы в общие покои. Причем вспомнила я об этом, когда поймала несколько многозначительных хитрых взглядов.
– Эрналия, если хочешь… – начал Ричард.
– Все в порядке, – сухо произнесла я.
И попыталась сама в это поверить. Действительно, а что такого? Кровать довольно большая для того, чтобы выстроить между нами оборонительную крепость из подушек. В конце концов, мы оба маги-боевики, должны привыкать к кризисным ситуациям.
Вот только, сколько бы я себя ни убеждала, никак не могла расслабиться. Даже понимание, что Ричард и пальцем меня лишний раз не тронет, никак не успокаивало. Еще нервировал тот факт, что леди Швабра (так я нарекла спутницу Дарена) ушла с Неррсом под руку, о чем-то мило чирикая.