— С его отпечатками пальцев и этими фотографиями мы…
— С чего ты вдруг решил, что эти фотографии нам смогут пригодиться? — Хорриган бросил фотографию на стол и смешал ее с остальными. — Большинству из них никак не меньше пятнадцати годочков. Самой свежей и той добрый десяток, да еще и туманна, как смерть. Снимок на правах из Колорадо до сих пор самое ценное, что у нас есть.
Коппинджер покачал головой, соглашаясь:
— Надо думать, что человек типа Лири постарается держаться подальше от объективов.
— Недурно, Холмс, — подтвердил Хорриган. — В любом случае этот дьявол позаботится об изменении своей внешности. К тому же, он имеет неслабую подготовку в этом вопросе, не правда ли? Это и ежу понятно.
Коппинджер кивнул.
— Все они бесполезны, — продолжил Хорриган, обращаясь прямо к Кампанье и указывая на снимки. — Если мы не подберем на компьютере несколько первоклассных вариантов.
— Согласен, — сказал Кампанья и повернулся к поседевшему, но черноусому капитану Хадарду. — Фил, я бы хотел, чтобы по твоему ведомству Лири проходил как перебежчик. Лишняя огласка нам совершенно ни к чему.
Хадард не возражал. Потом, глядя на армейскую фотографию, он уныло произнес:
— И все-таки не понимаю, зачем этому человеку, столь достойно служившему своей стране — солдату высшей репутации — понадобилось убивать собственного Верховного Главнокомандующего…
— Честно? — переспросил Хорриган. — Какая, к черту, честь заключается в «мокрых делах»?
— Кстати, что он за птица на самом деле? — обратился Кампанья к агенту ЦРУ.
Вздох Коппинджера стоил целой истории. Он извлек папку из своего портфеля и начал:
— Джентльмен, о котором мы говорим, в высшей степени квалифицирован…
Он передал Хорригану два черно-белых снимка.
— Человек на фотографии — бывший соратник Лири и его ближайший друг. Он, по нашей просьбе, отправился к Лири домой в Сан-Антонио, чтобы убедить его пройти курс реабилитации и переподготовки.
На фото была запечатлена обстановка знакомой Хорригану гостиной в доме Лири. Только у каменного камина лежал человек в костюме и галстуке в неестественной позе. Лицо его осталось за пределами фотографии. Но Хорриган сразу все понял. Горло мужчины было перерезано от уха до уха. Кровь залила перед рубашки и ковер. Конечно, на снимке кровь была черной. Но, почему-то, именно это заставляло ее казаться еще красней.
— Так, джентльмены, — тихо сказал Коппинджер, — Митч Лири встречает своих друзей…
В тот же вечер Хорриган изучал новоиспеченную порцию возможных вариантов внешности Лири, изготовленную тут же в компьютерном центре Отдела расследований весьма искусной мастерицей-экспертом.
Взяв за основу цветное свадебное фото, она перепробовала всевозможные сочетания, варьируя цвет глаз, растительности на лице, изменения век, цвета кожи, примеряя все формы очков и, конечно, добавив прошедшие со дня съемки пятнадцать лет.
— Настолько хороши, как эти, — заявил Хорриган, — они вообще быть не могут.
Д’Андреа, беззвучно сидевший за рулем, ничего не сказал.
— Но в них нет жизни… Все портят глаза. В них сама суть, самое сокровенное в человеке, в его глазах…
Д’Андреа просто кивнул.
Хорриган уложил фотоаппарат в пакет и продолжил:
— Мы должны узнать как можно больше обо всех этих управляемых моделях и прочем. Теперь, когда мы узнали об ударном прошлом Лири, это неотложно.
Д’Андреа опять промолчал.
— Первое задание на завтра, — начал Хорриган. — Я бы хотел, чтобы ты отправился…
— Я увольняюсь завтра.
Хорриган посмотрел на партнера, посмотрел внимательно впервые в этот вечер и осознал, что его напарник не просто притих, а всерьез расстроен.
— Что происходит, дружище?
— Я просто так решил, вот и все.
Он вгляделся в лицо Д’Андреа. Немного подумал. Потом сказал:
— Из-за того, что ты испугался в Сан-Антонио?
Д’Андреа только вздрогнул.
— Дерьмо. Я же тоже перепугался. Но ты сделал свое дело. И я сделал.
— Я так паршиво дергался…
— А что в этом паршивого?
— Фрэнк, с тех самых пор, с того дня, как они напялили целлофановый пакет мне на голову, мне снятся кошмары.
Вот дерьмо.
Д’Андреа смотрел на дорогу, но перед его глазами стояло нечто совершенно другое.
— Каждую ночь я опять на этом сраном катере. И этот парень опять натягивает пакет мне на голову, и я задыхаюсь, я умираю, умираю совсем… Ты можешь понять это, Фрэнк?
— Да.
— Я хочу… Я понял это сразу после того, что произошло в Сан-Антонио. Тебя просто могли убить из-за меня. Я не хочу этого, Фрэнк. Я просто ужасно не хочу этого.
— У всех свои кошмары, Эл.
— Я не вижу твоего…
— Даллас.
Д’Андреа остановил машину и на мгновение закрыл глаза.
— О, прости меня. Я должен был…
— Ты мог бы сходить к аналитику.
— А ты ходил к ним?
— Да нет…
— Мне это тоже не поможет в любом случае. — Д’Андреа откинулся на сиденье. — Хочешь выйти здесь или у бара?
— Лучше здесь, — он прикоснулся к руке партнера. — Не оставляй меня, Эл. Хотя бы на этом деле. Мы почти добрались до ублюдка. Мы так чертовски близко. Мы можем достать его. Мы можем достать его.
Д’Андреа, казалось, расслабился. Хорриган напирал:
— Ты мне нужен, парень! Давай больше не возвращаться к этому говенному разговору…
Д’Андреа вновь впал в раздумье, но ответил мягко:
— Хорошо.
Хорриган открыл дверцу автомобиля и задержался.
— Кстати, вот слово для тебя — говно. Твое поколение, наверное, забыло его.
Д’Андреа посмотрел на него, как на больного.
— Похоже, что скоро оно и вовсе исчезнет из языка. Было бы очень жалко потерять такое хорошее слово. Пообещай мне, что ты будешь употреблять его теперь и позднее. Храни его и тогда, когда твоего дряхлого партнера давно уже не будет на свете.
Д’Андреа скорчил гримасу: «Говно?»
— Говно.
Д’Андреа расхохотался, покачал головой и помахал рукой. Хорриган захлопнул дверцу и проводил партнера взглядом.
— Хотя бы рассмешил его, — сказал он ни к кому. Затем он передумал сразу идти домой и зашел в бар, где, спиной к витрине, он сидел за пианино, поигрывая «Просто друзья!» и потягивал свой «Джеймсон».
Однажды его посетило странное ощущение, что кто-то смотрит на него. Он обернулся, но кругом было пусто.
Если бы он повернулся пятью секундами раньше, он бы увидел Митча Лири.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В отделе охраны Старого административного здания Хорриган сидел за столом изучая материалы о Лири подготовленные различными полевыми агентами. И Лил ли Рейнс появилась перед ним как видение. Видение в брючном костюме, мужском галстуке, туго затянутом на; расстегнутым воротником белой мужской рубашки.
— Ты, наверное, уже довольно давно не заходил к себе в отдел, не так ли? — благожелательно осведомилась она. И хотя это и не было вопросом по сути, но тем не менее ответил на него: «Один день».
— Должно быть, это рекорд, — сказала она, кача; головой. Она все еще была с распущенными волосами Он обожал их водопад, обрушивающийся на плечи.
— Ага, — подтвердил он. — С тех пор, как мь напали на след Лири, я не выходил отсюда ни на минуту.
— До чего-нибудь докопался?
— Согласно донесениям наших полевых агентов друзья Лири и его насмерть перепуганная бывшая жен; считают его умалишенным.
Она криво усмехнулась: «Ночной сеанс». Затем усмешка перешла в неловкую, почти застенчивую улыбку:
— Фрэнк. Я… так рада, что ты доказал свою правоту по поводу Бута Лири.
— Благодарю. Всего лишь доказал право на существование старшего поколения. Как ты жила без меня? Проплакала подушки бессонными ночами?
— О, это было просто невыносимо, — весело отреагировала она.
— Как давно ты в городе?
— Вернулась только сегодня. Координировала подготовку к поездке в Калифорнию на следующей неделе.
Он присвистнул:
— Руководила подготовкой в Лос-Анджелесе? Ты растешь прямо на глазах.
— А тебе завидно?
«Она улыбалась нежно, — думал он, — или это всего лишь его мечтания?»
Перед тем, как уйти, она сказала:
— Держи меня в курсе по делу Лири. У Сэма есть номер, по которому ты сможешь разыскать меня в Лос Анджелесе…
— Отель «Бонавентура», не так ли?
— В точку.
— Конечно, мы могли бы пропустить с тобой по чашечке кофе прямо сейчас, и я бы изложил тебе все, что я знаю, со всеми подробностями…
Она задумалась над этим, явно стараясь решить, было ли его двойное предложение шуткой или нет, как вдруг зазвонил телефон, и он покачал пальцем.
— Не уходи, — сказал он. — Я быстро поговорю.
— Привет, — произнес голос.
Его глаза подсказали ей, что это был Лири, и она поспешила предупредить агентов, а Кардуччи и Окура из-за стола с подключенным электронным оборудованием, кивнув Хорригану, одновременно подали ему знаки.
— Фрэнк? — невинно вопросил знакомый глухой голос. — Чем это ты занимаешься? Приглашаешь всех остальных послушать?
Действительно, сотрудники, включая самого Сэма Кампанью, обступили его со всех сторон с наушниками в руках. Д’Андреа стоял рядом с Лилли и внимательно слушал.
— Хочешь, я тебя обрадую? — спросил Хорриган.
— Конечно. Привет всем! Но ты знаешь, это лишает нас некоторого интима.
Усмешка Хорригана таила в себе тошноту, и еще пара агентов криво улыбнулись.
— Кстати, — безмятежно заметил Хорриган. — Я знаю, кто ты есть, Лири.
Пауза, наступившая за словами, казалась бесконечной.
Хорриган нахмурился. Была ли это карта, которую он не должен был разыгрывать? Но потеряет ли он теперь контакт со своим «другом». Теперь, когда «Бут» умер, и на свет появился Лири?
Затем шепчущий голос в трубке ожил.
— Действительно. Это был всего лишь вопрос времени, Фрэнк. Я немного разочарован, что на это ушло так много времени. Да все равно. Я рад, что ты знаешь.
— Правда? И почему же так?