Максименко, взяв в одну руку два ведра, полез на крышу, залил ближайший очаг огня, сбросил ведра на землю и стал спускаться. Старушки подхватили ведра и засеменили к пожарной бочке, а Олег Викторович, взяв два следующих, пробрался с ними дальше и залил другой очаг.
Мише с уменьшением «обслуживаемой» территории легче стало справляться.
— Как там Юрка? — крикнул он Максименко.
— Дышит!
— А тракторы?
— Выводит!
Отрываемая багром доска ударила Суворова по плечу, и он вскрикнул. Максименко, увидев, что на Мише загорелась куртка, вылил на него ведро воды.
Вновь поднявшись с ведрами, показал в сторону дороги:
— Машина!
Миша увидел дальний свет фар и закричал:
— Ура!
Это механизаторы и ремонтные рабочие, возвращавшиеся в Аринушку, повернули обратно, увидев над Болоткой всполохи огня. И по озеру спешила на моторках помощь, поднятая по старинке ударами о рельс, висевший на случай тревоги у крыльца правления.
Бежавшие от берега колхозники видели, как из пламени вырвался трактор и, только стена огня осталась позади, споткнулся и замер. Из кабины вывалился водитель, прильнул лицом к луже, потом повернулся на спину и раскинулся в грязи.
Председатель колхоза успел на бегу пересчитать стоявшие на обочине дороги тракторы. Все. Теперь главным становились семена, и он направлял подбегавших людей к складу, а сам присел около водителя, стараясь разобрать, кто перед ним.
Тот лежал с закрытыми глазами и жадно частыми мелкими глотками хватал раскрытым ртом воздух. Обожженное, перепачканное в саже и крови лицо с обгоревшими ресницами и бровями больше смахивало на потухшую головешку. Федоров провел ладонью по голове и почувствовал, как ломаются под ней сгоревшие волосы.
— Ты кто? — мягко спросил он.
— Иванников, — прохрипел Юра, не открывая глаз.
— Куда перенести, Надежда Павловна? — спросил председатель остановившуюся рядом врача.
— Ко мне, — раздался властный голос бабки Аринушки, подошедшей с другой стороны.
Федоров попытался взять Иванникова на руки, но это оказалось не под силу.
— Я сам, — остановил Юра, открыл глаза и, поднимаясь с помощью Сергея Фомича, пояснил, сдерживая кашель:
— Я здоров, только немножко устал. Как там ребята?
— Склад отстояли, сейчас колхозники крышу разбирают, — сказала бабка Аринушка.
Поддерживаемый врачом, Юра, чуть покачиваясь, шел вслед за бабкой Аринушкой к ее дому, а председатель колхоза заспешил к складу.
Увидев, что Олег Викторович и Миша тоже получили ожоги, он и их направил к бабке Аринушке, а сам стал обходить место пожара, прикидывая убытки.
Главное — удалось сохранить семена, отстоять машинный парк, придется только перекрасить несколько тракторов, на которых обгорела краска.
Заныло под лопаткой, когда представил, во что обошелся бы колхозу пожар, если бы не рабочие с тракторного.
Сунув под язык таблетку валидола, Сергей Фомич заспешил к бабке Аринушке.
На кухне в тазу с теплой водой смывал сажу и копоть Максименко. У стола на кончике табуретки ерзал Миша и, поеживаясь от страха, не сводил глаз с рук медсестры Лиды, набиравшей в шприц противостолбнячную сыворотку.
Как только она, сделав укол, отошла от него, Миша помахал рукой и, совсем как маленький, подул на больное место. Врач осмотрела плечо, на котором вздулись пузыри.
— Ножницы, — сказала она медсестре и почувствовала, что плечо пациента ушло из-под ее руки. Взглянув на сморщенное от страха лицо, ласково сказала:
— Там ведь больнее было. И страшнее.
— Не, — замотал тот головой.
— Ну, меня-то не обманешь.
Воспользовавшись тем, что медики заняты Мишей, Юра поднялся с кушетки, подошел к висевшему на стене зеркалу и испугался своего вида.
— Чего любуешься? — взглянув в его сторону, спросила Лида. — До свадьбы заживет.
— Ошибаешься, дочка, — вмешался Сергей Фомич. — У него послезавтра свадьба.
— Отложить можно, — слишком бодро дрогнувшим голосом сказала Надежда Павловна. — Полежит недельку в больнице…
Исключено, — перебил Иванников. — Завтра, нет — уже сегодня, — спохватился он, — я уезжаю.
— Выйдемте на воздух, Сергей Фомич, — предложила врач.
— Говорите при всех, — возразил Федоров. — Здесь слабонервных нет.
— Хорошо, — чуть резко, явно недовольная таким нарушением медицинской этики, сказала Надежда Павловна. — Слушайте, раз хотите. Серьезно никто не пострадал. Наиболее тяжелые ожоги у Суворова: на плече — второй степени. У остальных — поверхностные. С медицинской точки зрения они меня не волнуют. Но чтобы быть до конца спокойной, необходимо госпитализировать в стационар хоть на несколько дней.
— Решим так, — выслушав врача, подвел итог председатель. — Сейчас переправим в больницу. Максименко и Суворов поступают в ваше полное распоряжение, а Юра — до вечера.
— Как бы не так, — возразил Олег Викторович. — Я здоров.
— А это?! — вспыхнула Надежда Павловна, тыча пальцем в красные пятна на предплечьях, груди и правой щеке. — Думаете, я не понимаю, как вам больно?! Садитесь.
Она усадила Максименко рядом с Мишей и приложила к груди приготовленную Лидой салфетку, пропитанную бордово-красноватой противоожоговой жидкостью. Олег Викторович не успел подготовить себя и вскрикнул от боли.
— Что вы, голубчик? — иронически-сочувственно спросила Надежда Павловна. — Вы же здоровы.
— С тобой, Олег, тоже все ясно, — вынужден был согласиться Сергей Фомич. — С медициной не спорят.
— А в отношении Иванникова, — продолжала врач, — помимо медицинского аспекта, есть еще и чисто человеческий. Ну какой из него сейчас, простите, жених?! Смотреть страшно. Я уж не говорю о боли, которую он стоически терпит. Что встал? Сейчас же ложись! — прикрикнула она на Юру.
Тот покорно поплелся к кушетке. Лекарство и стакан приготовленного бабкой Аринушкой горячего чая с какими-то травами уняли начавшийся было озноб.
Закончив перевязывать Максименко, Надежда Павловна присела к Иванникову.
— Ты извини, Юра, за резкость, но действительно такой вид самую преданную девушку может напугать. Одно отсутствие волос на голове чего стоит.
— Она полюбила меня наголо стриженного, а причина была, поверьте, хуже, чем сейчас.
— Я специально сделала только первичную обработку, чтобы тщательно заняться тобой в больничных условиях. Все-таки лицо — не хочется наспех. Мне ведь придется полностью его забинтовать. Оставлю только глаза, ноздри и рот открытыми. На голове сделаю повязку типа шапочки…
— Дадут тебе справочку, — перебил Сергей Фомич, думая, что уловил, к чему клонит врач, — и иди на здоровье в ЗАГС.
— Не в ЗАГС, а во Дворец бракосочетаний, — поправил Иванников.
— А справочку он на лоб, что ли, приклеит поверх бинтов, чтобы все могли прочитать, какой он герой? — вмешалась Лида.
— Вот именно, — довольная поддержкой, сказала Надежда Павловна и собралась снова убеждать, но ее опять перебили. На этот раз — молчавший до сих пор Максименко.
— Давай, Юра, решим так: утро вечера мудренее. Сейчас сдаемся на милость медицины, выполняем ее предписания. Безоговорочно. А утром мы с Надеждой Павловной и Сергеем Фомичом покумекаем, как быть. Во всяком случае обещаю, что тридцатого, как намечено, регистрация твоего брака с Надей состоится и свадьба пройдет на высшем уровне. Правильно я говорю?
Он вопросительно посмотрел на председателя и врача. Оба закивали.
— Согласен? — спросил Максименко.
— Да, — тихо ответил Юра и закрыл глаза, чувствуя, как наваливается усталость.
Глава XIIIСВАДЬБА
Семья находится под защитой государства.
Брак основывается на добровольном согласии женщины и мужчины; супруги полностью равноправны в семейных отношениях.
Государство проявляет заботу'о семье путем создания и развития широкой сети детских учреждений, организации и совершенствования службы быта и общественного питания, выплаты пособий по случаю рождения ребенка, предоставления пособий и льгот многодетным семьям, а также других видов пособий и помощи семье.
(Статья 53 Конституции СССР)
Брак заключается в государственных органах записи актов гражданского состояния.
Регистрация брака устанавливается как в интересах государственных и общественных, так и с целью охраны личных и имущественных прав и интересов супругов и детей.
(Статья 13 Кодекса о браке и семье РСФСР)
Больных Надежда Павловна поместила в отдельную палату.
Олег Викторович и Миша сразу уснули беспокойным сном, с глухим кашлем и постаныванием, а Юра, несмотря на усталость, до утра проворочался без сна. Мучила боль, угнетали мрачные мысли. Хотя Максименко и обещал, что свадьба пройдет на высшем уровне, но как показаться на людях, тем более во Дворце бракосочетаний, чуть не наглухо забинтованным? Вылезает из машины с кольцами этакая ходячая мумия. Бр-р!..
И откладывать невозможно. Все равно что забыть что-нибудь дома и вернуться — пути не будет.
В общем, было о чем беспокоиться.
Несколько раз за ночь заходила в палату Лида. Постоит, поправит на Мише одеяло и тихо закроет за собой дверь. Юра старался дышать ровно, притворяясь спящим.
Под утро медсестра вошла со шприцем, подошла прямо к его кровати, откинула простыню и тихо, чтобы не разбудить других, сказала:
— Давай, Юра, сделаю укол. Хоть поспишь немного.
А он-то был доволен своей ловкостью: так умело притворялся! После укола боли хоть и не прошли, но стали не такими резкими, и он действительно уснул.
Проснулся часа через два, когда было совсем светло. На соседней кровати сидел Миша, третья была аккуратно заправлена.
— Где Олег Викторович?
— Не знаю. Я, как и ты, спал.
— Может, выписался?
— Ну да, как же, держи карман шире. А тебя, я смотрю, запеленали будьте нате. Мама родная не узнает, не то что невеста.
— Не тереби душу, и так муторно, — попросил Иванников.
— Знаешь, и мне чего-то не по себе. Вчера на крыше, веришь, ну вот столечко, — Суворов показал кончик мизинца, — не боялся. А проснулся — и жуть взяла. Ведь мог сгореть. Запросто. И хорошего ничего сделать не успел. На память, как назло, только плохое приходит. Даже Корнилов ночью приснился.