— У вас, я вижу, при школе настоящий экспериментальный сельскохозяйственный цех.
— Так и есть. Выделили им поблизости поле, дали три трактора, другую технику. Реальная помощь колхозу уже сегодня и резерв на завтра — свои кадры растим.
Максименко взглянул на часы.
— Давай, Сережа, спать укладываться, засиделись. А утром, если сможешь, покажи нам с Олегом колхоз. А то он из своей Волотки дальше больницы и носа не казал, да и мне интересно не на цифрах, а на земле увидеть, как вы хозяйствуете.
— Завтра не смогу, Федор Васильевич, в райком еду. Вот если задержитесь…
— Не получится: работа.
— Тогда чуть позже, когда приедете с делегацией завода на День Победы.
— Не приеду, — помрачнев, прервал Максименко.
— Это почему же? — удивился Сергей Фомич. — Такой праздник и вдруг вы… — Догадавшись, оборвал себя, спросил в лоб: — Из-за Архипова?
Максименко не ответил, но по хмурому лицу было ясно, что председатель попал в точку.
— Ведь столько лет прошло, Федор Васильевич, не пора ли забыть старое? Или простить наконец.
— Подлость и трусость не забываются и не прощаются, Сережа. Погибшие не дают права.
— А может, не было ни подлости, ни трусости? — тихо спросил Федоров.
Максименко покраснел, затем кровь отхлынула, лицо приняло землистый оттенок.
— Может, — одними губами прошептал он. — Никому не говорил. Тебе первому. И то под минуту. Может, Сережа, — снова повтори, он. — Порой ночью все перебираю. Так прикину — получается, броси. товарищей. А спросишь себя: где доказательства? Нету. Одно убеждение. А если действительно промашку дал, друга в сволочи записал?! Это не то что подлеца подлецом назвать. Это страшно, Сережа.
— Так, может, поговорить с ним?
— Нет, — отрезал Федор Васильевич. — Если он тот, за кого я его принимаю, не о чем мне с ним разговаривать. Если ошибаюсь, он не захочет со мной говорить. Разлитую воду руками не соберешь.
— И все-таки приезжайте, Федор Васильевич. Вы у меня остановитесь, а Архипова в Болотке устроим, поближе к Юре. Ведь работаете в одной бригаде, так неужто на таком празднике не быть.
— Ладно, посмотрю. А теперь, Сережа, давай постоим, вспомним моих, Сашко, твоего отца, всех наших ополченцев, твоих друзей, кто за нашу землю в нее и полег.
Поднялись, молча стояли.
Для одного война — в обелиске на площади, в «похоронке» на отца, в голодном детстве, в последнем годе войны, когда успел в атаки походить и ранение получить; для другого — в протезе вместо ноги, в погибших на глазах, но числящихся в пропавших без вести родных.
Глава XVСТАНЕТ ЛЕГЕНДОЙ
Суровым испытанием нового строя явилась Великая Отечественная война. Сплотившись вокруг партии, проявив невиданный героизм, советский народ и его Вооруженные Силы нанесли сокрушительное поражение германскому фашизму — ударному отряду мировой империалистической реакции.
(Программа Коммунистической партии Советского Союза)
Гражданин СССР обязан оберегать интересы Советского государства, способствовать укреплению его могущества и авторитета.
Защита социалистического Отечества есть священный долг каждого гражданина СССР…
(Статья 62 Конституции СССР)
Воинская служба в рядах Вооруженных Сил СССР — почетная обязанность советских граждан.
(Статья 63 Конституции СССР)
Услышав шум подъехавших машин, Федоров поднялся из-за стола и, подойдя к окну, глазам своим не поверил: перед крыльцом правления стояли автобус и грузовик с ленинградскими номерами. Как же так? Праздник завтра, с Алексеевым договорились, что делегация приедет к вечеру, а они нагрянули с утра.
Пока шел встречать, в голове пронеслись десятки вопросов, ответов и решений. Что с ними делать до вечера? Жилье еще не подготовили. Проводить экскурсию сегодня не имеет смысла: ветераны освобождавшей деревню части, партизаны, представители из области и района приедут завтра. Не ломать же намеченный распорядок проведения праздника.
— Здравствуйте, гости дорогие, рады видеть. С приездом, — начал он, поднявшись в автобус и удивляясь будничной одежде приезжих: ни орденов, ни знаков отличия, которыми славен Праздник Победы.
— А мы не в гости, — поднялся Иволгин. — Гостями завтра будем, а сейчас заехали узнать, как проехать в Болотку.
Председатель насторожился: чего они там забыли?
Вмешался Архипов:
— Здравствуй, Сергей Фомич. Или не узнаешь?
— Ну что вы, Николай Филиппович. Здравствуйте.
От души обнял старика и невольно поискал глазами Максименко. Конечно нет: упрямство раньше него родилось…
Иволгин сказал:
— От Иванникова и Федора Васильевича узнали, что из-за пожара вы, видимо, не успеете в срок отремонтировать оставшиеся тракторы.
— Похоже, затянем, — почесав затылок, подтвердил Федоров.
— Вот мы и решили приехать всей бригадой раньше и помочь в ремонте. Если к вечеру не управимся, продолжим завтра после митинга. Сила-то какая, смотрите! — Он обвел рукой вдоль салона.
Председатель колхоза обошел рабочих, каждому с благодарностью потряс руку.
— Такого подарка и ждать не могли. Только вот… — Он запнулся, подыскивая, как тактичнее объяснить, что рассчитаться сразу не сможет: ведь выходные, банк закрыт. — Заработок придется выслать почтой.
— Нет, — остановил бригадир. — Переведете в Фонд мира. Вот решение собрания. — И он протянул Федорову сложенный вчетверо лист бумаги.
Тот развернул, прочитал, снова свернул и бережно положил и карман.
— Переночуете в Болотке, жилье к вечеру организуем, а обед привезем…
— И с обедом не беспокойтесь. Я с Суворовым говорил по телефону, заказал уху. Они уже с ночи должны ловить.
— Чего ловить, надо было карпов.
— Он почему-то сказал, что лещи лучше.
— Ну, ему виднее, — не стал спорить председатель.
С неменьшим энтузиазмом помощь была встречена на ремонтной площадке, где под натянутым брезентовым тентом гнали ремонт последних тракторов.
— А вы почему не на рыбалке? — удивился Иволгин, узнав перепачканных в мазуте Максименко и Суворова.
— Молодоженов отрядили. Иванников еще не может работать, — ответил Олег Викторович.
Вместе с Ивановым определили места вновь прибывшим, и работа закипела.
Недаром Юра с Надей последние дни подкармливали рыбу в облюбованной ямке. Целое ведро подлещиков граммов по семьсот — восемьсот каждый было им наградой. Надя впервые была на рыбалке и взахлеб рассказывала помогавшим ей чистить рыбу и готовить уху старушкам, какая осторожная рыба лещ, как она неторопливо сосет червяка, потом поднимается вверх и кладет поплавок. Ну, а те, что сорвались, конечно, были самые крупные, не чета этим.
Юра только посмеивался, радуясь теплу, присутствию Нади, тому, кик быстро привязались к ней бабка Аринушка и ее подруги.
Обед удался на славу, прошел шумно и весело.
К вечеру приехала кладовщица и отправилась в «дачный городок оборудовать для гостей жилье.
Этот городок был нововведением Сергея Фомича. Дело в том, что Болотку давно облюбовали дачники из Новгорода, Ленинграда и даже Москвы. Количество желающих отдохнуть росло, а число сдаваемых на лето помещений уменьшалось. Настоящий «кризис» наступил с переселением жителей деревни в Аринушку.
Тогда Сергей Фомич поставил рядом с Болоткой на берегу озера шестнадцать домиков летнего типа, разделенных на две половины.
За жилье и сдачу в аренду мебели и посуды колхоз брал символическую плату. Но сдавали дачи при одном непременном условии: каждый способный трудиться должен отработать два часа в день.
Сначала к его новшеству обе стороны — и дачники, и колхозники — отнеслись настороженно. Но с первыми разговор был короткий: «Не подходит — не неволим. Счастливо отдыхать в другом месте». А колхозники вскоре оценили, что такое — даже на два часа — лишняя пара рук, если к ней и совесть прилагается. Кто пытался делать вид, что работает, без стеснения предупреждали: «Откажем от дачи».
Вот в этот тихий уголок и прибыла иволгинская бригада.
Первым делом все потянулись к воде. Белов с Веточкиным даже прыгнули в озеро не столько для купания — холодно все-таки, — сколько для разговоров потом, что купались.
Отмылись, приоделись и направились к дому бабки Аринушки.
По шуму голосов, доносившихся со стороны Болотки, догадались, что прибыли главные силы — основная часть заводской делегации.
Ольга Александровна, оставив девушек накрывать столы, подошла к Архипову.
— Устали, Николай Филиппович? — поздоровавшись, спросила она.
— Ты еще пульс посчитай, Ольга, — улыбнулся он не столько ее слонам, сколько профессионально-деловитой озабоченности. — Все устали. Ночь, считай, без сна. Зато гору своротили.
— Председатель колхоза, как встретил нас, сразу к Алексееву: «Вот теперь вижу, что рабочие сердцем как свою Продовольственную, программу приняли». Тот смеется: «А кто говорил: «Лозунг в цехе повесили и баста»?»
— А где он, Алексеев?
— Председатель его, Федора Васильевича и Виктора Федоровича у себя оставил, ветеранов в Аринушке разместил, а нас, молодых, — улыбнулась она, причислив себя к молодежи, — сюда направил. Говорит, здесь чудесный дачный городок.
— Верно, Ольга, чудесный. Мы только что оттуда.
Такт Сергея Фомича, сумевшего безболезненно разъединить их с Федором, пришелся Николаю Филипповичу по душе.
Неожиданно смех и разговоры стихли. Не понимая, в чем дело, Архипов оглянулся и увидел, что к столу не спеша, торжественно подходят старушки. На груди у каждой ордена и медали.
Оставив Ольгу Александровну, пошел навстречу и подал руку бабке Аринушке. Она оперлась на нее, выпрямилась, и ордена заиграли, поймав луч заходящего солнца.
Разговоры, естественно, переключились на то далекое грозное время, известное большинству из рассказов, книг, кинофильмов, а ими. этими старушками и Архиповым, лично пережитое, выстраданное.
— Не знаю, правы ли, — говорила бабка Аринушка, — но несколько раз в году — в День Победы и в дни гибели наших детей, — идя к братской могиле, мы надеваем не только свои ордена, но и их награды.