– С последним солнечным лучом, как договаривались, – ответила я вежливо и уверенно, – Иналуру еще не отозвала свое светило.
Религиозного мрака подпустить не мешало. Пока я жива, есть надежда, что головоломка решится. Почему-то было ощущение, что я как никогда, близка к ответу на загадку Иналуру. И если удастся понять, чего не хватает, чтобы вернуть в город осадки, богиня смилостивится. Или проклятие спадет.
Я увидела, как над толпой плывет треугольник, звеня бубенчиками. Да неужели? В честь моей казни амнистию что ли объявили, и фальшивого шамана выпустили?
Но нет, это оказалась Алисад. В балахоне, который выглядел, как парадный. И с прической точь-в-точь как у Иналуру.
– Спасибо тебе, Ларисоль, – сказала шаманка, добираясь до меня, – благодаря тебе, я почувствовала в себе силы взять в руки инструмент моего отца. До этого я готова была даже на поддельного мужа, которому можно подсказывать всякие шаманские штуки. И как бы немного самой быть причастной к моему семейному делу. Я ведь сама отсюда, вовсе не приезжая. Родилась в деревеньке под Риануртом, поэтому в центре меня не знает никто. А у нас тут, как ты сама заметила, до равноправия очень еще далеко.
– И правильно, – встрял Амосфей, как всегда, добродушно посмеиваясь, – как можно доверить вашей сестре такое серьезное дело, как разговор с богами и стихиями? Приличные женщины у нас не высовываются, не встревают в важные процессы.
– А надо бы их туда встроить, – сказала я, – а то нет у вас равновесия. Девушки ходят как тени и даже о своих чувствах заявить боятся. Будто их быть не может.
На площадь опускались сумерки. Солнце вот-вот сядет, а я тут феминистские инициативы пытаюсь до местного правителя донести. Хороша посланница. Жанна Д`Арк, не иначе. И закончу в точности как она! Хотя нет, там другое. Я, скорее, Клара Цеткин какая-нибудь.
Но мой самоэкскурс в историю феминизма пришлось прервать. Над площадью пронесся звук горна и зычный, хорошо поставленный голос профессионального ведущего объявил:
– Уважаемые валлы! Дорогие гости Рианурта! Ведьма Ларисоль, известная как посланница Оделаморы, сейчас получит последнюю возможность вызвать дождь. Просим ее подняться на лобное место, чтобы все могли ее видеть и слышать!
Омерфор подал мне руку, чтобы сопроводить наверх.
– Метлу мне с собой нельзя явно? – спросила я.
– Если хочешь, могу о ней позаботиться, ее не сожгут на костре, – пообещал Омерфор.
И от этих слов мне вдруг стало тепло. Хотя, в моей ситуации “тепло” – это не то слово, чтобы характеризовать приятное чувство.
– Да, возьми ее себе, пожалуйста.
Я поднялась на эшафот по высокой, широкой лестнице. Оглядела собравшихся. Всех мне видно не было. Моих знакомых оттеснили высокородные гости и разного рода жрецы и министры.
– Дамы и господа! – я обвела взглядом свою аудиторию и поправила сама себя. – Точнее, господа и несколько отважных дам, которые решились выйти из дома. Нет, я понимаю, что для вас эти слова пустой звук, валлы и валимеи, но у меня на родине обращаются к зрителям именно так… И да, никакая я не посланница Оделаморы, я – попаданка. Вот так, Омерфор, не зря ты меня подозревал. Я прилетела из другого мира, не похожего на ваш. Изображала ведьму и очень удачно села на метелку. Меня сюда и вынесло. В дерево. А потом в костер. Как символично, с костра мой путь здесь начался, костром и закончится.
Толпа загудела, публика взволнованно обсуждала мои слова. Омерфор вцепился в метелку побелевшими пальцами.
– Мне надоело притворяться. В этом городе все притворяются. Дагаюл прикидывался счетоводом, шпион – шаманом, шаманка – его женой на вторых ролях. А на самом деле она сама все знает и умеет. Я думаю, тут каждый второй в чем-то да неискренен. И вот так вы нарушаете равновесие. Боитесь лишний раз посмеяться, выйти за рамки этого вашего культа Оделаморы. Которой даже сейчас на рабочем месте нет!
Зрители ахнули.
– Валимея попаданка, – со мной заговорил герцог, но его голос стал неузнаваемым. Где это сдобное добродушие? Пухлая плюшевая мягкость? Это был глас правителя. Жесткий, беспрекословный. И глаза герцога блеснули стальным клинком. Вот теперь они с сыном похожи.
– Вы решили открыть тут клуб открытого общения, где все делятся сокровенным? Я не вижу, как этот бред может спасти вас от смерти.
– Да, герцог, про вас-то я совсем забыла. Мне казалось, что вы ко всему этому безобразию не имеете отношения. Такой добрый лысоватый дядечка, который угощает лимонадом и печеньками. Я могла бы раньше понять, что вы за фрукт. Дагаюл, когда еще был счетоводом Тимеем, сказал, что вы в курсе, зачем он здесь. И он не врал! Ведь я помню, вид у вас был недовольный, когда мы его устранили. И что важно, когда Дагаюла поглотила бездна, в Рианурте ничего не поменялось. Потому что это вы его призвали, правда?
– Ларисоль, что ты такое говоришь! – возмутился Омерфор.
– Вполне разумные вещи!
Все обернулись к говорившему. Это был иноземец, широкоплечий, очень высокий мужчина с обнаженным торсом и перепончатыми крыльями.
– Вард Крамебер, драконий граф, – представился он, – герцог Уртыга вел с нами переговоры о передаче Рианурта в наши владения, как пустоши, которую можно использовать в промышленных целях. Ему явно не выгодно процветание вашего города.
Над площадью поплыл возмущенный гул, кажется, бедолагу герцога сейчас свергнут, не зря ему карта дурака выпала, решение он не самое мудрое принял.
– Хватит! – крикнул герцог, и по привычке ему повиноваться, местные смолкли. – Никто не докажет, что я имею отношение к ритуалу призвания Дагаюла. Вон, жрецы его сколько раз это делали, вдруг да у них наконец получилось? Ведьма отвлекает вас от главного. Ни капли не упало с небес! Палач, делай свою работу!
Я не сопротивлялась. Дала себя привязать к столбу. Народ волновался, но молча. Мастер лишения жизни принялся похваляться своей незатейливой огненной магией, когда в толпе что-то изменилось.
Первыми к художественно оформленной куче хвороста подошли Рейбель и Дариз, за руки.
– Мы тайно встречаемся и решили пожениться! – сказали они чуть ли не дуэтом.
Затем вперед выдвинулся глава огнеборцев.
– А я всегда боялся огня. И на самом деле обычно жду, когда все само погаснет.
Потом словно лавину прорвало, люди выходили и делали какие-то признания.
– Молчать! Всем молчать! – закричал Уртыга. – Поджигай!
В мою сторону метнулось два огненных шара, ветки под ногами затрещали. Дымок защекотал ноздри. Быть сегодня барбекю.
Я закрыла глаза и снова их открыла, услышав удивительные звуки. Словно волны прошли над площадью. Я почувствовала сильную вибрацию. Прямо под разгорающимся костром стояла Алисад с одухотворенным лицом, и била в свой “угол”. И это было прекрасно! Так мощно и мистически! Мурашки прошли по коже, я даже забыла, что вот-вот загорюсь.
А над моей головой вдруг раздался голос Омерфора:
– Я тоже хочу кое в чем признаться.
С трудом развернувшись, я увидела, что верховный жрец парит надо мной на метле!
– Я спасу тебя, Ларисоль, – сказал он решительно и толпа взорвалась аплодисментами, – потому что люблю, и мне все равно, ведьма ты, попаданка или посланница Оделаморы.
В то же время, пламя разгоралось все сильнее. Я уже чувствовала его жар. Неужели жрец не успеет? Да чем он будет меня спасать, таранной магией?
За всеми этими событиями никто не обратил внимание на то, что небо над площадью затянулось тучами.
Когда Омерфор опустился рядом со мной и лихорадочно принялся развязывать веревки, ударила молния и прицельно на костер полило как из ведра, словно небо решило выдать нам месячную норму осадков. Точечно.
Безудержные струи били по языкам пламени, моментально их сбивая. Рианурт получил дождь.
ФИНАЛ
– Можешь не торопиться, никто уже не сгорает, – я старалась перекричать шум дождя, глядя, как Омерфор сбивает себе в кровь пальцы, пытаясь развязать неподатливый узел. Этому палачу надо в моряки идти, очень качественно у него с веревками все получилось.
Верховный жрец посмотрел на меня, и на лице его расцвела совершенно неподобающая сану улыбка.
– Ты метлу мою в костер не уронил, когда на спасение моей персоны кинулся? – спросила я, чтобы не показать своей неловкости.
– Нет, к столбу прислонил.
Мы оба посмотрели туда, где должен стоять мой транспорт. Он там был. Но творилось с ним что-то странное. По черенку пробегали тонкие молнии, голубые и золотые. А сама метелка сияла, озаряя пространство вокруг себя. Постепенно это сияние стало настолько нестерпимым, что нам пришлось отвести глаза.
А потом и вовсе их закрыть. Но сквозь сомкнутые веки я увидела ярчайшую вспышку. Публика, та что не разбежалась от ливня, ахнула с утроенной силой. Открыв глаза вновь, я увидела на месте своей метлы девушку в бело-голубых одеждах. Взгляд ее лучился неземным спокойствием.
– Оделамора! – выдохнули все в едином порыве.
Мне стало очень неловко. Выходит, все это время я летала верхом на богине Луны? А уж на Омерфора я даже смотреть боялась. Что с ним будет, когда он сообразит, что десять минут назад восседал на своем божестве.
Богиня вела себя типично для человека, который провел долгое время в неудобной позе. Разминала шею и кисти рук. Слегка притопывала ногами. А потом обратила внимание на меня, щелкнула пальцами правой руки, и веревки упали на площадку. Я была свободна.
Затем Оделамора развернула ладони вверх, и ливень сбавил интенсивность раза в четыре, превратившись в легкий дождик.
– Я могу совсем его убрать, – предложила богиня, – а могу оставить затяжным. Наконец-то ты сообразила, как увязать концы с концами, Ларисоль. Я уж боялась, что ничего не получится.
– Герцог, мы его упустили! – сообразила я.
– Нет, валимея, я его поймал! – посмотрев вниз, на площадь, я увидела, как дракон по имени Вард крепко прижимает к себе Амосфея Уртыгу, чей нос утыкался гиганту ниже подмышки.