Справедливо, однако, – никак не ставя под сомнение ни нравственное совершенство графини, ни мотивы безбрачия князя – указать на факты другого рода: приключения Софии после встречи с русским возлюбленным или семьдесят незаконнорожденных детей Куракина [Серков, 446].
Графиня Эва София фон Ферзен родилась в 1757 г. Отец, Фредрик Аксель, при шведском короле Адольфе Фредрике принадлежал к партии «шляп», которая составляла оппозицию правящим «колпакам», противилась России и ориентировалась на Францию. Король Густав III (1771—1792), любимец философов-энциклопедистов (см. сочувственное упоминание в VI главке повести Вольтера «Царевна вавилонская»), во многом реализовал программу «шляп», однако – в отличие от безвольного отца – он стремился укрепить «вертикаль» и в 1772 г. совершил бескровный переворот, установив сильную монаршую власть. Аксель фон Ферзен оказался в двойственном положении: с одной стороны, получил от нового короля чин фельдмаршала, с другой – он не входил в круг доверенных лиц короля. Мать, Хедвига Катерина, происходила из рода Делагарди, потомков знаменитого полководца начала XVII в. (воевавшего в России в годы Смуты и чтимого Густавом III).
София фон Ферзен, даровитая и привлекательная, была заметной фигурой стокгольмской светской жизни. В 1773 г. младший брат короля – Фредрик Адольф – просил ее руки, но получил отказ. В 1774 г. София фон Ферзен (вместе с матерью) входила в делегацию, которая сопровождала из Германии принцессу Хедвигу Елизавету Шарлотту, предназначенную в жены другому брату Густава III – герцогу Карлу Зюдерманландскому, наследнику престола (до рождения Густава Адольфа – сына короля). София стала фрейлиной новой герцогини. Двух этих незаурядных женщин связала тесная дружба, на грани экзальтированной влюбленности. Долгие годы герцогиня вела французский дневник в форме писем к Софии. Хедвига Шарлотта тосковала при шведском дворе, и сердечные отношения с фрейлиной были для нее отдушиной: «Ты – мой единственный друг на свете»; «Все мое сердце принадлежит тебе» [Wahlstom, 78] [193] . В 1776 г. София фон Ферзен вышла замуж за графа Карла Адольфа Пипера (1750—1795), который приходился внуком первому министру Карла XII (после Полтавской битвы попавшему в плен и умершему в России).
Князь Александр Борисович Куракин был несколькими годами старше Софии. Он родился в 1752 г. Куракины – знатный и богатый княжеский род. Дед – Александр Борисович – был видным дипломатом, не чуждался сочинительства (в качестве посла во Франции покровительствовал юному поэту Василию Тредиаковскому). Женился на Александре Ивановне Паниной, сестре военачальника Петра Ивановича Панина и дипломата Никиты Ивановича Панина (эксперта по скандинавским государствам). Отец – Борис-Леонтий (1733—1764) – подавал большие надежды: сенатор, президент Камер-коллегии и Коллегии экономии, он был высоко ценим Екатериной II, но безвременно скончался в возрасте тридцати двух лет. Вскоре ушла из жизни мать – Елена Степановна (1735—1769), дочь елизаветинского фельдмаршала С.Ф. Апраксина. Воспитание Александра и других детей перешло к Паниным. Никита Иванович Панин к тому времени стал одним из самых влиятельных людей России. Воспитатель великого князя Павла Петровича (с 1760 г.), он участвовал в перевороте, совершенном Екатериной, и получил Коллегию иностранных дел. Юный князь Александр Борисович рос вместе с великим князем. Совместно воспитание стало основой прочной многолетней дружбы, хотя само по себе было трудным испытанием [Песков, 243]. Затем Куракин учился в европейских университетах (Киль, Лейден). Планировались выгодные брачные партии (Варвара Шереметева, Елизавета Головкина), которые, впрочем, расстроились [Дружинин, 20—22]. Открывалась «наследственная» дипломатическая стезя.
София, превратившись в графиню Пипер, продолжала блистать при дворе и поставляла пищу для сплетен: толковали о ее романе с Акселем Аминоффом и др. Еще при жизни мужа она сошлась с бароном Эвертом Таубе, одним из соратников Густава III, и, когда в 1799 г. Таубе скоропостижно умер на курорте в Карлсбаде (завещав состояние – в обход наследников – Софии), графиню заподозрили в отравлении любовника [Kermina, 341—345]. Вероятно, подозрения подогревались общим недоброжелательством, вызванным политическим влиянием Софии и ее старшего брата – Ханса Акселя фон Ферзена (в прошлом фаворита французской королевы Марии Антуанетты).
В начале XIX в. Швеция переживала затяжной кризис. После катастрофических военно-дипломатических провалов Густав IV Адольф, сын Густава III, оказался настолько непопулярен, что в 1809 г. утратил трон в результате военного переворота, а новым королем сейм избрал – под именем Карла XIII – Карла Зюдерманландского. Однако Карл XIII не имел законных детей (от Хедвиги Шарлотты), и возник государственной важности вопрос о престолонаследии. Выбор пал на датского генерала принца Карла Аугуста, но тот в 1810 г. скоропостижно умер от апоплексического удара. Неожиданная смерть наследника спровоцировала беспорядки в Стокгольме, Софию Пипер и ее брата, известных преданностью семье Густава III, обвинили в отравлении Карла Аугуста. 20 июня Ферзен был растерзан толпой. Карл XIII, появившись на улицах столицы, едва успокоил бунтовщиков. София бежала, нарядившись молочницей. В августе 1810 г. новым наследником объявили наполеоновского маршала Бернадотта (который после смерти Карла XIII станет королем, основателем правящей доныне династии). Софию – после красноречивого выступления в суде – оправдал военный трибунал. 5 ноября брат (посмертно) и сестра были полностью реабилитированы, и было подтверждено, что кончина Карла Аугуста стала следствием недуга. Последние годы София Пипер мирно провела в имении и умерла в 1816 г.
Удачная карьера князя Куракина приостановилась в 1782 г. Он пострадал как доверенное лицо великого князя Павла Петровича. Екатерина II, использовав в качестве предлога его причастность к критическому обсуждению действий Г.А. Потемкина, повелела Куракину покинуть столицу и проживать в деревне. [194]
В 1796 г. – после восшествия Павла I на престол – князь получил пост вице-канцлера. Фавор Куракина кого-то превратил в панегиристов, кого-то – в непримиримых критиков. Соперничавший с ним в дружбе с императором Ф.В. Ростопчин называл Куракина «дураком и пьяницей» [Песков, 47].
В 1798 г. переменчивый император удалил давнего друга. В феврале 1801 г. Куракин – опять «мобилизован и призван». В марте 1801 г. Павла I убили, однако Куракин и при Александре I сохранил высокое положение: в 1806 г. – посол в Вене; в 1807 г. – один из авторов Тильзитского мира, увенчавшего неудачную войну с Наполеоном; в 1808—1812 гг. – посол в Париже. По собственному желанию уйдя в отставку, Куракин лечился в Европе и скончался в Веймаре в 1818 г. Князя похоронили в Павловске – резиденции вдовствующей императрицы, а в 1819 г. на могиле был установлен барельеф с надписью «Другу супруга моего».
Князь Александр Борисович Куракин, по семейной традиции, соединял с государственной службой культурные интересы: сохранились мемуарные сочинения; он, по-видимому, перевел на французский язык жизнеописание Н.И. Панина, составленное Д.И. Фонвизиным [Дружинин, 453—467]; вообще слыл «всегдашним Покровителем муз, умеющим ценить стихотворческие произведения» (по выражению П.И. Голенищева-Кутузова [Дружинин, 137]); в 1776 г. был избран членом Шведской академии, в 1798 г. – Российской.
Два жизненных пути – шведской графини Софии и русского князя Александра, знатных, богатых, даровитых, образованных, изведавших фавор и опалу – пересеклись в 1776 г. Это пересечение определялось теми специфическими законами, которые управляли циркумбалтийским диалогом культур в Век Просвещения.
1. Династическое измерение
В октябре 1776 г. князь Александр Куракин отправился в Стокгольм с ответственным поручением.
Дипломатической миссии предшествовала династическая драма [см. подр.: Кобеко; Шильдер]. В апреле 1776 г. великая княгиня Наталия Алексеевна, жена Павла Петровича, умерла при родах, муж был безутешен. Екатерина II увидела в происшедшем угрозу пресечения династии и энергично взялась за корректировку. Цесаревичу намекнули, что жена была ему неверна, и убедили в необходимости нового брака. В июне 1776 г. Павел Петрович со свитой (в которую входил Куракин) посетил Германию, там состоялось знакомство с вюртембергской принцессой Софией Доротеей, а в сентябре совершилось бракосочетание. Великую княгиню назвали Марией Федоровной, второй брак оказался счастливым: в 1777 г. родится первенец (будущий император Александр I), потом – другие дети.
Куракин – друг цесаревича, участник его матримониальных забот, доверенное лицо Панина – спешно поехал в Швецию, дабы официально поделиться радостным известием с венценосным родственником Екатерины и Павла – Густавом III. Вскоре камер-юнкер прибыл в административный центр шведской Финляндии город Або (Турку), где был сердечно принят на самом высоком уровне: «Я не могу довольно хвалиться всеми ласками и учтивостями, в Финляндии мне оказанными, – писал Куракин дядюшке Панину, – все начальники, городские и земские, старалися во всем мне способствовать, нужды дорожные были ими заранее предвидены, и все свои распоряжения учредили они выгоднейшим для меня образом. Повелением правительства на всей дороге лошади были выставлены, ночлеги ночные везде назначены и изготовлены. В городах же лучшие купеческие домы для меня отведены» [АКК, VIII, 268].
10 ноября (по европейскому стилю) Куракин морским путем – через Ботнический залив – добрался до Стокгольма, а 14 ноября уже получил возможность торжественно известить членов королевской семьи – Густава III, королеву Софию Магдалену, герцога Карла Зюдерманландского – о счастливом событии, которое случилось в Петербурге.
Как видно из реляции от 22 ноября, Куракин быстро «закрыл» церемониальный список, получив доступ к вдовствующей королеве Лувисе Ульрике и к принцессе Софии Альбертине, сестре короля. Реляция венчалась акцентированием личных успехов, которые, впрочем, скромно списывались на счет уважения к Российской империи и государыне: «Пользуясь сим случаем, приемлю также смел