— Кстати, — сделав заказ, Костя тянется за мобильным. — На днях получил расчет за нашу съемку. Мы с тобой просто «дрим тим», я всегда это знал: рекламодатель в восторге, редакция уже отправила тираж журнала в печать.
У меня звякает мобильный, и я вижу сообщение от банка о поступлении на счет средств.
— Так много? — вырывается у меня удивленный возглас.
— Ты здорово выручила меня, малышка, — с нежностью замечает Костя. — Я же говорил, это очень крупный рекламный проект.
— Мне неудобно, — признаюсь я. — Я же испортила тебе всю задумку.
— Брось. Все вышло идеально, — он довольно потирает ладони. — Сама увидишь — журнал выйдет совсем скоро.
Официант возвращается с напитками и закуской, и на несколько минут за нашим столиком воцаряется тишина.
— Ну, как ты поживаешь? В целом? — вдруг спрашивает Костя. — Семейная жизнь стоит того?
— У меня все в порядке, — осторожно отвечаю я, внезапно ощущая себя не в своей тарелке. В том, чтобы обсуждать с кем-то Максима, особенно с Костей, есть что-то крайне неправильное.
— Ходят слухи, что твоего супруга почти не бывает в городе, — нарочито небрежно замечает он.
— Он много работает, — резче, чем требуется, бросаю я. — В этом нет ничего необычного.
— Необычно лишь то, что спустя неделю после свадьбы он тебя бросил совсем одну. Я бы так не сделал.
— Кость, — строго осаждаю я друга детства. — Это касается только меня и Максима. Давай закроем эту тему.
— Почему ты вышла за него, Влада? — не сдается он, всем телом подаваясь вперед.
— Потому что на то были причины. И очень серьезные.
— Из-за денег? Ты могла обратиться ко мне!
— Мне неприятен этот разговор, — отрезаю с, комкая салфетку.
Я настолько возмущена, что не сразу замечаю, что к нашему столу кто-то подходит. Лишь запоздало морщусь, когда в ноздри ударяет приторный запах духов.
— Посмотрите, какая неожиданность! — раздается над ухом томный голос Лики Власовой.
— Лика? — Костя встает со стула и быстро целует ее прямо в губы. — Прекрасно выглядишь.
— И ты, дорогой, — она кокетливо хлопает ресницами.
— Познакомься, это Влада, — Костя переводит взгляд на меня. — Моя подруга детства.
— А мы знакомы, — говорит Лика чуть насмешливо. — Удивительно, как тесен мир.
— Присоединишься к нам? — предлагает Костя.
— Нет, меня ждут. Была рада тебя увидеть, — манерно бросает певица, а потом вдруг посылает мне самодовольную улыбку и, прежде, чем уйти, произносит: — Влада, передавай привет Максиму. Он так много работает, совсем себя не жалеет.
Если этой фразой она хотела меня ранить, ей это прекрасно удалось. Очевидный личный подтекст ее слов не дает мне усомниться — она знает, о чем говорит.
В груди становится тяжело. Я чувствую, как кровь отходит от лица, а сердце болезненно сжимается.
Несмотря на то, что я зарекалась это делать, с того дня, как Варя показала мне фотографию Власовой в северных снегах, я ежедневно проверяла ее аккаунт. К моему облегчению, все последующие посты певицы были с Московской геолокацией, но сейчас меня вновь терзают сомнения — неужели, она все это время была с Максимом?
Наверное, чтобы не мучить себя, мне нужно было спросить у него обо всем напрямую сразу же, но я так и не решилась этого сделать, а с каждым проходящим днем возвращаться к этой теме становится все сложнее. В итоге наши с ним ежедневные разговоры по телефону свелись к вежливым банальностям, и то хрупкое доверие, которое на некоторое время установилось между нами, было безвозвратно утеряно.
— Кость, я поеду, — со вздохом говорю я. — У меня что-то голова разболелась.
Ужин, который и так начался с крайне неприятной беседы, после появления Лики стал безнадежно испорченным.
— Я отвезу, — предлагает Костя.
— Не стоит.
— Прекрати, — он раздраженно бросает на стол вилку.
Он просит счет и, расплатившись, выводит меня из ресторана.
— Отвези меня домой, — прошу я, называя адрес квартиры Максима. — Свою машину я завтра заберу.
Мы едем молча. Обычно нам с Костей всегда есть о чем поговорить, но сейчас между нами словно выросла глухая стена.
— В понедельник я улетаю на Кипр. Пробуду там неделю. Потом поеду в Лондон, — говорит он, остановившись возле кованных ворот у дома. — Влада, поехали со мной.
— Что? — переспрашиваю я, уверенная, что ослышалась.
— Со мной, — повторяет он с нажимом. — Я таким дураком был. Скажи мне, что сделать, чтобы ты ушла от Андреева. Тебе деньги нужны? Скажи, сколько.
Я мотаю головой.
— Кость, не продолжай, прошу тебя. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Я знаю, что ты долгое время была ко мне неравнодушна, — говорит он, заглядывая мне в глаза. — Я был таким идиотом. Но больше не буду.
Он тянется ко мне и берет мои ладони в свои руки.
— Влада, ты нужна мне.
О, Господи! Сколько лет я мечтала услышать от него эти слова, но сейчас они оставляют меня абсолютно холодной.
— Кость, уже поздно, — я аккуратно, но твердо высвобождаю свои руки. — Извини.
— Подумай о моем предложении.
Я выскальзываю из автомобиля и несусь к двери с кодовым замком.
Костя, в которого я была так долго влюблена, только что предложил мне то, о чем я всегда мечтала, но мне это не нужно. Почему судьбе так нравится надо мной смеяться?
Зайдя в квартиру, я скидываю кроссовки и вешаю на крючок куртку. Но стоит мне щелкнуть выключателем, как я столбенею.
Возле окна в гостиной, засунув руки в карманы деловых брюк, стоит Максим.
Прошло чуть больше недели с тех пор, как мы виделись в последний раз, но сейчас мне кажется, что прошла вечность. Судорожно вдохнув воздух, я смотрю на него, впитывая его образ, поражаясь, как смогла провести вдали от него так много времени. За удивительно короткое время этот человек стал смыслом моей жизни. И сейчас было достаточно лишь его присутствия рядом, его запаха, щекочущего обоняние, и его тепла, чтобы сердце наполнилось радостью.
— Почему ты не сказал, что собираешься приехать? — спрашиваю я, растерянно замирая в коридоре.
Максим долго смотрит на меня, выражение его зеленых глаз остается мрачным и абсолютно нечитаемым. Вспыхнув от смущения, опускаю глаза и смотрю в пол, стараясь вновь обрести потерянное самообладание.
— Где ты была? — наконец, отвечает Максим вопросом на вопрос.
— Я… В университете.
— Пары закончились несколько часов назад, — обвинительным тоном напоминает он.
— Да, я потом встречалась с другом, — от несправедливости его поведения во мне просыпается внутренний протест. — С Костей Фроловым.
Я задираю подбородок и прямо встречаю его пронизывающий взгляд. На мгновение напряжение в комнате достигает своего апогея, но внезапно Максим бормочет под нос ругательство и криво усмехается.
— Иди сюда, — говорит он.
Может быть, это звучит как приказ, и в любой другой ситуации я бы ему воспротивилась. Но сейчас все воспринимается мной иначе.
И я иду. Несусь, скорее. Прячась от терзающих меня сомнений в теплоте и надежности крепких объятий человека, которого я только учусь воспринимать своим мужем.
Глава 35
Уткнувшись лбом в крепкую грудь, я жадно вдыхаю в себя знакомый запах, ощущая как тело медленно, но неумолимо наливается сладкой истомой. Максим Андреев пахнет как искушение, как жизненная необходимость и как дом, который я даже не надеялась обрести вновь, и моя бескомпромиссная тяга к нему абсолютно несовместима со здравым смыслом.
Я не сопротивляюсь, когда он обнимает меня за плечи и притягивает к себе, не стесняясь демонстрировать откровенную физическую реакцию своего тела на мою близость. Мне остается лишь судорожно дышать, ощущая характерное давление внизу живота, и беспомощно цепляться за его рубашку.
Глупо и дальше притворяться, что меня не трогает та бескомпромиссная сила, мужественность, естественная чувственность, проявление которой не требует от Максима никаких усилий. Несмотря на все причины, по которым нельзя было поддаваться его очарованию, мне не удалось остаться равнодушной: здесь и сейчас находиться в объятиях мужа важнее того, по каким неправильным причинам мы вообще оказались рядом.
— Скучала?
Наши глаза встречаются. Смущение обжигает мои щеки. Признание замирает на губах. Может быть, я скучала, но разве можно спрашивать меня об этом вот так, в лоб?
— А ты?
Низкий смех Максима прокатывается по позвоночнику, рассыпаясь мурашками по предплечьям и затылку. Он берет мое лицо в ладони, нежно поглаживая щеки подушечками больших пальцев. Потом уверенно прижимается к моим губам, на долю секунды проникая языком в глубину рта.
— Каждый вечер, положив трубку после разговора с тобой, хотел сорваться обратно в Москву, — его мягкое признание звучит почти буднично, словно он не осознает, какое воздействие эти слова окажут на мое глупое сердце.
— Правда?
Вместо ответа Максим запускает пальцы в мои волосы и сталкивает наши рты. Мой глухой стон, сигнализирующий о полной капитуляции, гаснет где-то в горле. Пальцы рефлекторно сжимаются, комкая хлопчатобумажную ткань рубашки. Грудь наливается тяжестью, которая стремительно спускается к бедрам.
С губ Максима срывается низкий звук, похожий на утробное рычание. Внезапно он подхватывает меня на руки и, не прекращая терзать мои губы, уверенно несет в спальню.
Все происходит настолько естественно, что я, несмотря на всю свою неопытность, не успеваю даже смутиться. Растворяюсь среди поцелуев и прикосновений, теряюсь между нежностью и напором. Жесткость щетины, царапающей кожу, влажные прикосновения языка, скользящего вдоль шеи к груди, жар дыхания, тяжесть тела, лихорадочная порывистость движений. Я даже не представляла, что секс может быть таким — всепоглощающим, требовательным, и в то же время бесконечно чувственным, заслоняющим собой все остальное.
На этот раз боли нет. Инстинктивно я ее жду, но вместо этого на меня обрушивается ураган страсти. Каждое прикосновение опытных рук усиливает лихорадочный ответ тела — оно выгибается, дрожит, подчиняется какому-то естественному ритму, незнакомому мне раньше. Я всхлипываю и задыхаюсь, потрясенная жгучей потребностью организма в разрядке.