чь подруги мамы не так уж и плоха. Ты бы присмотрелся.
Алекс показывает Максиму средний палец, и они разражаются дружным смехом. И наблюдая за ними со стороны, я в очередной раз думаю, как им повезло найти и сохранить такую дружбу.
— Отстань от Алекса, — вступаюсь я за итальянца, делая попытку встать с колен мужа. — Ну что ты заладил со своей женитьбой?
— Это потому, малышка, что я безгранично счастлив в браке, — усмехается он. — И считаю, что мой лучший друг достоин испытать это ощущение в самое ближайшее время.
От нежных слов, сказанных абсолютно серьезным тоном, у меня кружится голова, но, справившись со своими эмоциями, я делаю попытку пошутить:
— И это говорит тот, кто приравнивал наш брак к бизнес-проекту.
— Я с самого начала быть обречен на неудачу, малышка, — Макс посылает мне горящий взгляд, от которого я вся вспыхиваю, словно он поднес спичку к сухой траве.
Александр рассматривает нас со снисходительной улыбкой и понимающим блеском в глазах.
— Влада, давай свой десерт, и я вас оставлю, — говорит он насмешливо, но прежде чем я успеваю подойти к холодильнику, раздается резкий звонок его телефона.
— Это отец, — хмуро говорит Алекс. — Странно, я разговаривал с ним днем.
— Можешь поговорить в гостиной, — предлагает Максим другу.
Алекс кивает и выходит из-за стола, а когда через несколько минут возвращается, на нем нет лица.
— Что случилось? — вырывается у меня за секунду до того, как я начинаю опасаться, что лезу не в свое дело.
— Папа сказал… — он беспомощно смотрит на Макса, потом на меня.
Сейчас мне открывается совершенно другая сторона Александра Ди Анджело — обычно вальяжный, ироничный и расслабленный, сейчас он явно прибывает в растерянности.
— Алекс, — начинает Максим, поднимаясь со стула. — Дружище, что произошло?
— Ты помнишь Валиевых?
— Из «РусПринта»? — уточняет Максим, и получает утвердительный кивок.
— Попали в аварию. Сергей и жена Марина. Отец говорит, что исход смертельный.
— Я не знал, что вы с ними были близки, — осторожно говорит муж.
— Давно не были, — отзывается побледневший Алекс. — Я когда-то дружил с их сыном. И у них осталась дочь.
Мое сердце болезненно сжимается за неведомую мне девочку, которая в один день потеряла обоих родителей. Я на собственном опыте знаю каково это — когда в аварии на дороге рушится весь твой привычный мир.
— Что нужно сделать? — сразу предлагает свою помощь Макс. — Скажи, чем мы можем помочь.
Алекс отрицательно качает головой.
— Ничем. Пока ничем. Я поеду.
Он выглядит расстроенным и растерянным, и мне немного страшно отпускать его.
— Влада, спасибо за ужин. Все было чудесно, — говорит он вежливо, но я вижу, что его мысли витают где-то далеко-далеко. — Я позвоню, если что-то понадобится.
Провожая Алекса, Максим спускается вместе с ним на подземный паркинг, а я в это время составляю посуду в посудомоечную машину. Когда муж возвращается через десять или пятнадцать минут, я стою у окна, наслаждаясь угасающим закатом.
Я слышу, как хлопает входная дверь, но приближение мужа скорее чувствую, потому что он скользит как кот, не издавая ни малейшего звука. Его ладони ложатся мне на предплечья, а грудь прижимается к моей спине.
— Как Алекс? — спрашиваю обеспокоено.
— Отошел немного. Я понятия не имел, что его связывают какие-то тесные связи с Валиевыми. Сынок у них тот еще мудак, как-то имел несчастье с ним пересечься по работе.
Я кладу голову на плечо мужа и вздыхаю.
— Это не меняет того факта, что он сегодня потерял обоих родителей. Не важно, хороший он человек или не очень, ему можно только посочувствовать. И девочка… Бедный ребенок.
Максим прижимает меня к себе крепче.
— Жизнь рано или поздно заканчивается для каждого, — говорит он мягко. — Поэтому нужно ценить то, что у тебя есть и жить здесь и сейчас.
Его губы касаются моих волос, а тепло рук действует на меня успокаивающе.
— Я люблю тебя, Максим, — говорю я мягко.
— Я люблю тебя, малышка, — отзывается он, заключая меня в кольцо своих рук.
Эпилог
Максим
— Она здесь, — шелестящий шепот за спиной заставляет меня оторвать взгляд от созерцания безмятежной водной глади и обернуться.
Сердце екает и начинает биться где-то в желудке, с трудом сглатываю, ощущая как под кожей перекатывается кадык, и мысленно усмехаюсь. Кто бы мог подумать, что я стану настолько сентиментальным.
В конце тропинки, усыпанной лепестками экзотических цветов, стоит Влада. Бриз с океана треплет ее светлые волосы, мягкие лучи заходящего солнца золотят нежную кожу, белоснежный песок ласкает утопающие в нем босые ноги. На ней воздушный белый сарафан до щиколоток, в ушах покачиваются жемчужные серьги, а тонкие пальцы сжимают небольшой букетик орхидей.
Красавица. И моя.
Пока она медленно идет мне навстречу, перед глазами проносятся события года, который мы провели вместе. Это было сложное время во многих смыслах, но вместе мы смогли пережить трагедии, не утратив вкус к жизни, всякий раз находя успокоение друг в друге.
Несмотря на то, что Влада старалась держаться, я знаю, ей было особенно тяжело, поэтому мне было важно устроить для нее праздник, которого она была лишена в самом начале наших отношений. Повторить супружеские клятвы в окружении близких людей, которые прилетели вместе с нами на остров, — это была мечта, которую я вынашивал уже довольно долгое время. В итоге, сегодня с нами мой отец и отец Влады, ее подруга Варвара с партнером и Алекс с девушкой. И два свободных стула для наших мам, которые, я точно знаю, радуются за нас с небес.
Когда между мной и женой остается лишь пара метров, я не выдерживаю и делаю шаг в ее сторону, встречая ее на полпути. Она доверчиво вкладывает в мою руку свою ладошку и нежно улыбается. А я подношу к губам ее пальцы и запечатлеваю на каждом из них быстрый поцелуй.
— Ну, привет! — шепчу я, впитывая в себя не образ. — Давно не виделись.
Давно — это со вчерашнего вечера, потому что подружки невесты настояли, чтобы ночь накануне этой символической свадьбы мы провели порознь.
— Здравствуй, Максим, — произносит она мягко.
— Выглядишь сногсшибательно.
Ее щеки розовеют, вызывая широкую улыбку на моем лице, — чудесная особенность моей жены, которая несмотря на год вместе, всякий раз принимает мои комплименты с изумлением и благодарностью.
В этот момент она кажется мне особенно уязвимой. Что-то неуловимое в выражении красивого лица, легкие тени под прекрасными глазами… Может быть, просто волнение?
Я переплетаю наши пальцы и поворачиваюсь к импровизированному алтарю, увитому цветами. Местный священник почтительно кивает нам и звучным голосом предлагает начать церемонию.
Мы произносим свои клятвы здесь, на берегу океана, наблюдая как солнце клонится к закату и окрашивает небо розоватой дымкой. И шум волн и стрекот цикад становится единственным аккомпанементом для наших признаний.
Моя речь краткая. Все, что Владе нужно знать, я уже много раз говорил ей в уединении нашей спальни.
— Спасибо, что ты есть, — произношу я, прямо глядя ей в глаза. — Ты пришла в мою жизнь неожиданно, но изменила ее так, как я не мог и представить. Благодаря тебе я узнал, какой бывает любовь. Обещаю, что сделаю все в моих силах и даже чуточку больше, чтобы ты была счастлива.
Она улыбается чарующей чувственной улыбкой от которой у меня заходится сердце.
Уже гораздо позже мы отдыхаем в объятиях друг друга на огромной кровати с балдахином. Я лениво перебираю шелковистые волосы Влады, она тихонько лежит рядом, согревая своим дыханием мою грудь.
Я почти уверен, что она уснула, но внезапно она резко поднимается на локте и смотрит на меня. Тонкая простынь соскальзывает, обнажая аккуратную грудь. Инстинктивно тянусь к ней, но Влада быстро прикрывает ее тканью и игриво шлепает меня по руке.
— Я хотела поговорить, — говорит она, и я улавливаю в ее голосе напряженные ноты.
— Давай, — осторожно соглашаюсь я.
— Как ты смотришь на продолжение рода? — выпаливает она на одном дыхании. — Я помню, мы обсуждали это, и решили подождать, но…
Она запинается и испуганно смотрит на меня огромными глазами.
— Вообще или?..
— Прямо сейчас, — шепчет она, прикусывая губу.
— Ты беременная? — изумленно спрашиваю я.
Она кивает, настороженно изучая выражение моего лица, а я ощущаю, как меня затапливает дикое неконтролируемое счастье. Ощущение такое, словно из-под ног выбили почву, и я отчаянно стараюсь найти опору, но она ускользает от меня.
Наверное, мое изумленное молчание чересчур затягивается, потому что лицо Влады мрачнеет, а глаза заволакивает пеленой слез.
— Дурочка, — шепчу я, целуя ее в нос. — Это же хорошо.
— Ты не сердишься? — она с надеждой заглядывает мне в глаза. — Я правда, не знаю, как так получилось. Я, должно быть, когда-то забыла выпить таблетку… Или две.
— Как я могу сердиться? — спрашиваю растерянно. — Я тебя люблю и хочу детей.
Моя рука ложится на пока еще плоский живот жены. Желание защищать Владу и растущую в ней жизнь оглушает меня.
— Уже здесь?
— Я сделала три теста, все положительные, — говорит она. — Но к врачу не успела сходить. Все так быстро случилось.
Прижимаю ее к себе, наслаждаясь теплом и мягкостью женского тела.
— Значит, первым делом по возвращению в Москву сходим вместе. Хочу знать, как там растет моя малышка.
— Малышка? — удивленно переспрашивает Влада. — А если будет мальчик?
— Будет, — подтверждаю с улыбкой. — Через пару лет. А сейчас там точно моя малышка с твоими глазами.
— Это условие? — спрашивает она с широкой улыбкой, очевидно испытывая огромное облегчение.
— Разве я могу ставить тебе условия? Все условия — только твои.
— Значит, на моих условиях? — невинно предполагает она, перекидывая через мои бедра ногу и забираясь сверху.