ольнице, где лечился от алкоголизма. Это спасло его от репрессий, но ненадолго: в 1941 году Ознобишин получил пять лет ссылки за «недоносительство» и сгинул где-то в Казахстане. Подобный конкурент Спиридонову не был страшен.
Но вот книга «Искусство рукопашного боя» действительно сильнее учебников Спиридонова по богатству теоретического и практического материала, о котором Спиридонов не имел понятия. Как пишет Лукашев о системе Ознобишина, «это… достаточно продуманный, творческий синтез… В единую и цельную систему он старался объединить наиболее действенные в реальной схватке приёмы английского и французского бокса, джиу-джитсу, французской и вольно-американской борьбы, а также стрельбу из личного портативного оружия».
Поэтому книгу уничтожили — но не забыли. Судя по всему, система Ознобишина оказала влияние на подготовку бойцов спецподразделений — полновластной вотчины Спиридонова.
Обратимся же к пособию Ознобишина с целью обнаружить следы «хулиганского» боя. Мы встречаем здесь разнообразную технику ударов и приёмов, не характерную ни для кулачного боя, ни для бокса, ни тем более для борьбы. При этом автор со скепсисом относился и к джиу-джитсу. Однако даже тот, кто поверхностно знаком с ударами восточных боевых школ, с удивлением обнаруживает их в пособии! Объясняются нюансы нанесения ударов кулаком «с навеса», горизонтальных молотообразных ударов, ударов ребром руки и ладони, пальцами и т. д. Одних только ударов локтем насчитывается пять разновидностей. Многие удары со всей очевидностью заимствованы из джиу-джитсу и дзюдо, поскольку в европейской традиции такая техника не практиковалась, а каратэ и иные школы Востока европейцам не были известны. Ознобишин брал приёмы как из русских и переводных пособий, опиравшихся на технику японской самообороны, так и из практики уличного боя (куда благодаря бывшим офицерам проникала та же самая техника). Последнее тем более вероятно, что сам Ознобишин многие удары не связывал с джиу-джитсу.
Во многих местах книги автор прямо отсылает к тактике и приёмам уличного боя: «Удар правой руки противника (на улице особенно часто атакуют именно этой рукой) отводите вовнутрь своей левой рукой и бейте правой… Если противник нападает на вас в старой стойке уличных хулиганов и грабителей (левая рука горизонтально вытянута перед туловищем, правый кулак оттянут назад), то достаточно сделать финт в нижнюю часть туловища и бить вверх… “Удар вилки”. Это один из самых употребительных ударов пальцами, особенно в преступном мире Запада… Удары головой. Об этих оригинальных ударах и средствах защиты от них мы будем говорить подробнее в конце этой книги в отделе, посвящённом тактике преступного мира».
В свете нашей темы — умение Кольки Аржакова драться без ножа — обратим внимание на замечания Нила Николаевича о работе голыми руками против холодного оружия. Во многом они опираются на практику ведения уличного боя: «Удар острием ножа, направленный неопытным противником, очень легко парируется и, если от него уклонишься и не совсем чисто, то он всё же скользнёт по одежде и даже по коже. Жертвы ночных нападений, поножовщины и бандиты, дерущиеся между собой, получают иногда до тридцати ножевых ран (ударов), из которых только два или три проходят сквозь верхние покровы и причиняют поражения. И наоборот, малейший удар ребром лезвия (режущей стороной ножа) уже причиняет рану… Удары ребром ножа (режущие) требуют большого искусства и массы находчивости, чувствительной руки и быстроты, почему бандиты предпочитают им тяжёлые удары острием, наносимые с большим размахом и изо всей силы».
Ознобишин не зря называет себя «практиком». Его наставления представляют собой меткие наблюдения, подсказки, «психологический тренинг» для человека, который в условиях драки должен использовать любые средства: «В руках противника, специально работавшего по системе “рукопашной”, каждый предмет может превратиться в грозное оружие самозащиты, как, например: бутылка, чернильница, спичечница, толстая книга и проч. Для человека, обладающего хорошим глазомером, ловкостью, находчивостью и решительностью, такие безобидные на первый взгляд предметы, как камни, подсвечники, бутылки… могут служить оружием».
На память сразу приходят строки:
Аржак разбил бутылку,
Решил он драться ей…
Учебник Ознобишина можно по праву считать источником, запечатлевшим практику хулиганского боя. Нил Николаевич исповедует хулиганский принцип победы любой ценой и иллюстрирует его типичными хулиганскими действиями. Пособие ставит целью победу в реальной схватке, доведение противника до беспомощного состояния, отсюда советы за гранью цинизма — например, по поводу удара двумя пальцами в глаза: «Целью удара являются глаза, причём метиться надо в нос, так чтобы оседлать пальцами переносье — “надеть очки”, как образно выражаются бандиты на своём оригинальном наречии… Результаты его — выдавливание обоих глаз противника, в лучшем случае временное ослепление. Если вашей жизни грозит опасность и вы сумеете исполнить удар — не колебайтесь».
Не проявляйте колебаний в выборе ударов и приёмов — вот магистральная мысль пособия. Она совершенно справедлива и практична — но именно с точки зрения хулигана. Для Ознобишина отсутствует понятие «необходимой обороны», тем паче «превышения пределов необходимой обороны». В уличном бою таких пределов не существует! «Искусство рукопашного боя» Нила Ознобишина — это расширенный курс беспощадной уличной драки, хулиганской психологии, почерпнутой им из окружающей действительности.
Это страшное слово — «бакланка»
Есть и другое свидетельство существования хулиганской боевой школы, ещё более впечатляющее, нежели учебник Ознобишина. Речь идет о статье Андрея Кочергина «Бакланка — кровавый бой малолеток». В мире нынешних боевых единоборств Кочергин — фигура спорная. Автор многих книг по искусству рукопашного боя, он, однако, не имеет значимых побед в официальных соревнованиях по смешанным единоборствам, боям без правил и т. п. Но исследования Кочергина крайне любопытны.
Одно из них — статья о «бакланке» для журнала «Кунфу». «Бакланом» на уголовном жаргоне называют хулигана, а «бакланкой» — статью, карающую за хулиганство. Это определение было присвоено уголовниками статье 206 УК РФСР образца 1960 года. Отсюда и название системы хулиганского боя. Как небезосновательно считает Кочергин, «по этой статье редко осуждались взрослые уголовники, как правило, это были малолетние или несовершеннолетние преступники».
Конечно, термин «бакланка» появился намного позднее 20-х годов прошлого века (хотя агрессивных, «безбашенных» уголовников в преступном мире именовали «бакланами» задолго до введения статьи 206 — слово заимствовано из морского жаргона). А вот сама система уличного хулиганского боя, которая охватывается термином «бакланка», возникла именно в первое послереволюционное десятилетие, а затем «творчески обогащалась». Попытаемся это доказать.
Воспитательные колонии для малолетних преступников являются самыми «беспредельными», звериная жестокость их обитателей не идёт ни в какое сравнение со «взросляком» — колониями для взрослых арестантов. Именно на «малолетку» значительной частью попадали хулиганы. Кочергин называет «бакланку» системой, которая родилась в ВТК[23] для несовершеннолетних, «где голые или плохо вооружённые руки порой являются последним аргументом в борьбе за жизнь, честь и человеческое достоинство». Он подчёркивает, что сведения о ней собирались в пермско-уральском лагерном регионе, то есть непосредственно получены от носителей «боевой школы».
Однако совершенно очевидно, что техника и стратегия «бакланки» возникли как раз вне мест лишения свободы, «бакланка» лишь осмыслила и переработала опыт, накопленный предыдущими поколениями «уличных озорников». К такому выводу неизбежно приходишь, когда знакомишься с принципами этого «искусства рукопашного боя». Автор пишет: «Юные преступники представляют собой очень агрессивный и подвижный социум, где каждый день “пробивают на вшивость” и вялый ответ может послужить командой для общественного приговора… Драка при столь скомпрессованом социальном устройстве вещь обыденная и являет собой продолжение не прекращающегося ни на секунду формирования иерархической пирамиды… Выживание этой остро агрессивной стаи всецело зависит от саморегуляции, по типу именно животного прайда».
Но это даже в большей степени характерно для хулиганов первых десятилетий XX века! Тезисы «бакланки» словно перенесены из хулиганской действительности 20-х годов. Например, в качестве главных факторов, определявших систему выбора приёмов и тактики боя «бакланов», Кочергин называет такой, как «небольшая физическая сила противников, как правило, малолетних преступников, существующих в условиях скудного питания». Как тут не вспомнить беспризорных «пацанов», которых обучали «паханы» из бывших офицеров! Эти мальчишки уж точно существовали в условиях скудного питания и постоянного недоедания. А вот в отношении многих обитателей «малолетки» этого как раз сказать нельзя: кормили здесь достаточно неплохо. В начале 80-х я видел тамошних «мальчиков»: они не производили впечатления дистрофиков… То же самое было характерно и для 60—70-х годов.
Физическая слабость диктует наиболее оптимальную технику боя, где борьба фактически исключается из арсенала: «Силовая борьба требует именно силы, навыков и условий боя один на один, что не факт, потому что групповые избиения “условно провинившегося” очень обыденная вещь в местах лишения свободы подростков. По этой причине борьба игнорировалась как самодостаточная часть арсенала и использовалась лишь вспомогательно… В “бакланке” избегают силовой борьбы и возни в партере… В партере побеждает не самый сильный, а самый тяжёлый».
Словно бы прямая иллюстрация к балладе о Кольке Аржакове: «групповые избиения “условно провинившегося” очень обыденная вещь». Именно так! И Аржак это знал, и его противники. Основная коллизия в том, что они выступили против Кольки не с кулаками, а с ножами. И били ножами все участники драки! Это косвенно свидетельствует о том, что каждый из них боялся лихого Аржака. Песенные «ребята» были не только жестоки, но и трусливы…