— Пули? Значит, выстрел был не один? — спросил я.
— В заключении о смерти сказано, что три выстрела попали ему в грудь. Две пробили легкие, одна попала рядом с сердцем, перебив артерию. Он умер от потери крови. Во всем остальном это был исключительно здоровый для своего возраста человек. Но дело не в этом. Сейчас будет самое интересное. Я сумел разговорить знакомого эксперта из отдела баллистики. У меня еще остались старые связи в полиции, это частенько выручает, если ими не злоупотреблять, ну, вы же понимаете, — подмигнул мне Сильверман. — Так вот парень под большим секретом рассказал мне удивительный факт.
Детектив уселся в кресле поудобнее, сделав театральную паузу.
— Вначале они ничего особенного не увидели. Все пули были выпущены из одного оружия, револьвера «Смит и Вессон» 32-го калибра. Довольно распространенная модель, ее даже в полиции используют. Начали сравнивать по разным базам данных недавно совершенных преступлений в Коннектикуте, потом расширили до Нью-Йорка и Нью-Джерси, но ничего не нашли. Решили, что дело — очередной висяк. Собирались подшить отчет и отправить его ребятам обратно в Нью-Хейвен. Но тут один эксперт, который одной ногой уже на пенсии, заметил странную бороздку на пулях, и вспомнил, что где-то он такую уже видел. Он предложил поднять старые дела об убийствах. Те, что были совершены еще до войны. Ребята на него, конечно, волком смотрели, но тот старик настаивал, и говорил, что точно помнит эти пули. Говорил, что нужно начинать с громких и нераскрытых. И точно — они начали копать и скоро нашли совпадение. Оказалось, что пули, убившие мистера Боррудейла, в точности соответствуют пуле, убившей Патси Михана в 1934 году!
Сильверман триумфально посмотрел на нас. Мы с Лекси вежливо молчали, ожидая продолжения.
— Вы ничего не слышали про Большого Пата Михана? — недоверчиво спросил детектив, таким тоном, как будто уточнял, знаем ли мы, кто сейчас президент США.
Мы оба помотали головой.
— А, ну да, вы же из Калифорнии. Патрик Михан, он же Патси, он же Большой Пат был одним из самых могущественных и жестоких главарей ирландской мафии в портовых районах, пока ее не подмяли под себя итальянцы. Ему почти удалось одолеть всех конкурентов. Он стравливал ирландцев с итальянцами, ирландцев с ирландцами, говорят, ради дела был даже готов пришить родных братьев. Михан пережил сухой закон и остался с территориями. И вот однажды его находят в какой-то жалкой мебилированной комнате в Ист-сайде, совершенно одного с пулей в сердце. Орудия убийства так и не нашли. И вот теперь оно всплывает, причем, уже в новом убийстве. Говорят, в управлении не очень понимают, что с этим делать — скорее всего, дело передадут в ФБР. Вы же понимаете, что, если мой эксперт проболтается, что я с ним говорил, мне придется выложить властям все карты? Я не хочу терять работу.
— Конечно, мистер Сильверман. Мы и сами не собираемся ничего скрывать от полиции и ФБР, — заверила его Лекси.
— Вы же сами еще наверняка не служили, когда убили Большого Михана? — спросил я. Детектив Сильверман выглядел явно не старше меня.
— Нет, я только в школу ходил. Помню это дело по газетным заголовкам. Но, когда я узнал, что вы приедете лично, то немного подготовился. Я нашел того, кто служил тогда полиции в Ист-сайде, и у него отменная память. Детектив-сержант в отставке Кифер Хэнниган будет ждать вас сегодня в баре «Трилистник». Сейчас я объясню, как добраться. А лучше возьмите такси, машину можете перегнать на нашу парковку. Я позвоню ему туда, предупрежу, что вы скоро придете. Учтите, старикан умеет пить, так что угощать вам его придется прилично. Зато о временах Сухого закона и войне банд он может рассказывать часами.
Мы горячо поблагодарили Сильвермана. Он оказался совсем не плохим мужиком. Тот случай, когда большая зарплата не мешала человеку хорошо и с удовольствием делать свою работу.
Через полчаса мы уже сидели за столиком «Трилистника» напротив крепкого седого человека. Собственно, крепко он сжимал в правой руке стакан с темным пивом, а левой тянулся к порции скотча. Его тело приятно раздалось в талии, давно превысив нормы, принятые у полицейских. А, судя по красным прожилкам на лице и желтоватым белкам глаз, ни один патологоанатом не назовет его «исключительно здоровым для своего возраста человеком». Однако он выглядел вполне довольным жизнью, погрузив седые усы в густую пену эля, а ясные голубые глаза глядели на нас весело и оценивающе.
Ирландский паб всегда настраивает на философские мысли. Я подумал, почему мистера Боррудейла, который всю жизнь прожил в Нью-Хейвене, наверняка не пил ничего крепче кларета за обедом и не держал в руках ничего острее канцелярского ножа, в итоге застрелили из того же револьвера, что и знаменитого гангстера. А нью-йоркский коп, который мог сто раз словить пулю от этого гангстера и его подельников, по-прежнему сидит в баре, накачивается виски с пивом и курит сигары.
— Значит, вас прислал Джо Сильверман? И как ему частный сектор? — спросил Хэнниган.
— Выглядит он неплохо, — дипломатично ответил я.
— Да это все его женушка, — беззлобно ухмыльнулся отставной коп. — Джо сам парень неплохой. Служил под моим началом прямо из академии. Не дурак, излишним геройством никогда не отличался, но и не карьерист. Я думал, он станет сержантом, когда я уйду на пенсию. Но тут он где-то подцепил эту Мери Джейн. Или Кэрол Энн. С двойным именем. Если бы он женился на нормальной еврейской девушке или на худой конец ирландке, она бы закатывала ему скандалы, но знала, что для мужчины значит работа. А эта фифа приехала из какого-то модного женского пансиона с юга с папиными деньгами и стала рассказываться как она «баааится за своего Джо», — Хэнниган забавно передразнил протяжный акцент южных штатов. — Естественно, она баптистка. А вы сам, сэр, — обратился он ко мне, — тоже служили в полиции?
— В убойном отделе в Лос-Анжелесе, сэр. Но я ушел оттуда не из-за денег.
— Да, уж, по вам видно, — хмыкнул он. — Ладно, зовите меня Киф. Так Джо говорит, вы хотите узнать про Большого Пата Михана. Зачем вам эта старая история, можно поинтересоваться?
— Киф, не буду вас водить вокруг да около, — я решил, что заслужить доверие старого полицейского можно только честной игрой. — Возможно, скоро вы узнаете, что дело снова открыто. Оружие, из которого застрелили Михана, всплыло в новом убийстве. Очень может быть, что вас придет опрашивать ФБР, чтобы проследить путь револьвера. Ведь вы один из редких людей, кто помнит подробности того времени.
— Ничего себе! — присвистнул старик. — Какой же идиот не избавился от оружия за тридцать лет. Это какой поворот. Конечно, расскажу, что знаю. А про вас мне тоже рассказывать, если придется?
Я пожал плечами.
— Как сочтете нужным.
— Хорошо. Давно я не вспоминал Большого Пата.
Старик поставил пустой стакан на стол и облизнул губы. Я правильно истолковал его жест и сходил к бару еще за одной порцией пива и скотча. Получив запас топлива, Киф Хэнниган начал свой рассказ.
Глава 22
— Вы, наверное, не имеете представления, какие дела творились в Нью-Йорке во времена Сухого законы в 20-е годы. Так что я не буду вас мучить подробной историей. К тому моменту весь Манхэттен от Гудзона до Ист-Ривер поделили ирландские банды, но их активно начали теснить итальянцы. Естественно, и те и другие занимались бутлегерством и сражались за каждый клочок территории. Патси Михан был одним из самых умных и жестоких. У него было пятеро братьев и несметное число сестер с мужьями и детьми. Понятное дело, он их всех содержал и каждому готов был дать работу в семейном предприятии, но, не раздумывая, пожертвовал бы любым из них. Однажды конкуренты устроили Патси засаду. Он как-то узнал об этом и послал вместо себя младшего брата, который был на него очень похож. Брат едва успел выйти из машины, как его расстреляли на месте. Патси даже ухом не повел. Он вообще отличался изрядным хладнокровием, именно поэтому его прозвали Большой Пат — не потому что он был крупным или толстым. Наоборот для ирландца он был довольно щуплым, поэтому сам не ввязывался в драки и всегда ходил с телохранителями. Но он производил впечатление скалы. Все знал наперед, все контролировал. В конце концов, многие решили, что с ним лучше не ссориться. К тому же Пат был очень мстительным. Если он узнавал, что его кто-то обманывает, то мог приказать найти этого человека и расправиться даже с его семьей. За это Большого Пата даже ирландцы не уважали, но, повторю, его очень боялись.
— Патси, как я сказал, был очень умным, — продолжил Киф, промочив горло. — Он одним из первых понял, что время боевых банд уходит. В 1931 году Аль Капоне упекли за решетку за неуплату налогов. Всем уже было понятно, что Сухому закону скоро придет конец, а, значит, надо искать новый источник доходов. Он все еще окружал себя боевиками и бутлегерами, но стал искать новых людей — тех, кто смогут вывести его дела из-под колпака полиции и ФБР, позволить, так сказать, выйти на более цивилизованный уровень. Его интересовали юристы, финансисты, бухгалтеры. А правой рукой, его секретным оружием был парнишка, Моше Бальтазар.
— Бальтазар? — воскликнула Лекси.
— На самом деле, он был Моше Блинкин. Во всяком случае, когда отец его приехал в Америку откуда-то из-под Вильно в конце прошлого века, его звали Хаим Блинкин. Он торговал овощами в Вильямсбурге36, но потом решил перебраться на Манхэттен. А в 1917 году, когда начали высылать коммунистов, испугался и почему-то решил сменить фамилию всей семьи на Бальтазар. Наверное, решил, что Блинкин звучит слишком по-русски. Старика Хаима я совсем не помню. Скорее всего, чудной был. А вот Моше — тот был еще фрукт. Мы с ним были почти ровесниками, хотя в детстве пересекались редко. Но про него все рассказывали, что он какой-то финансовый гений. Уже в двенадцать лет он заполнял налоговые декларации и бухгалтерские книги всему кварталу. Отец отказывался посылать его в школу, кроме хедера