— Золото это хорошо — хохотнул я — Сдавайтесь и продадим вас вместе с детишками кому скажешь.
— Но так нельзя… — начал было «мой» сянец, однако быстро замолчал, когда ассоны повернулись к нему и его людям с оружием в руках. Перевес сил был явно на нашей стороне — Он вас обманывать!
— Не дам — весело хмыкнул я, а потом повернулся к пиратам — Плохо поняли? Бросайте оружие или всех убьём! Переводи!
Между татями случился короткий обмен репликами, но вместо капитуляции «халат» повернулся ко мне с вопросом:
— Сю Ва спрашивает, что с его братом. Если он жив, ему нужно оказать помощь, если мёртв, достойно похоронить и покарать убийцу. Без этого Сю Ва и его люди не сдадутся. Мне очень жаль, господин.
Мужик явно нервничал и оружие в руках подельника не добавляло ему спокойствия.
— Я убивать твой брат — с ухмылкой ответил я на кривом общесяньском, вполне понимая о каком брате речь — Отрубил ему руку. Он верещать как с@чка в борделе. Потом я отрубил ему голову и он заткнулся. Я плюнуть на его труп и идти сюда. Хочешь мстить? Давай, бросай мне вызов! Поединок! Один на один во славу моего бога!
— Я убью тебя, северная свинья! — с ненавистью прошипел болезный, как я и рассчитывал, просто отбросив от себя заложника.
Шёл он конечно красиво, прям кинжал убрал, второй меч достал и морду имел настолько злую, что ей впору маньяков пугать. Но вызывал я его во славу бога волшебства и обмана, специально сформулировав всё нужным образом, чтобы ко мне не было претензий. Ассоны-то шутку сразу выкупили и уже ухмылялись. А вот желтолицые нет, им ещё предстояло удивиться.
Едва нам освободили место и враг бросился вперёд, я без затей ударил с оружия молниями, заставив сяньца биться в судорогах. Ещё два шага он шёл на меня, превозмогая боль, а потом тело подвело воина духа и он упал замертво слегка поджаренным трупом.
— Вечно вы ходить с мечами на магические поединки, идиоты — прокомментировал я это, улыбнувшись с максимальной кровожадностью, а потом навёл остриё меча на «халата» с присными — У кого-нибудь ещё был брат?
Интерлюдия 2
Чон Ён Суль медленно брёл вдоль стены, ища проход. Вокруг него простиралась пустыня жёлтого песка, раскалённого на солнце, а из-за каменной преграды ветер доносил пусть едва ощутимую, но прохладу. Однако сама стена была достаточно высока, чтобы ту не мог перепрыгнуть даже мастер боевых искусств, её поверхность оказалась зеркально гладкой, зацепиться было не за что, а в стыки камней ни мог проникнуть ни меч, ни кинжал, ни даже волос. Ён Суль уже кажется испробовал всё. Он даже пытался насыпать холм из песка перед стеной, которая лишь стала выше и предпринял попытку просто пробить камень, но лишь привёл в негодность своё оружие и разбил кулаки в кровь.
А потому теперь просто брёл вдоль преграды, ища проход и ведя по ней обломком меча. Мастера боевых искусств можно было обвинить во многом, но точно не в отсутствии упорства. Если стену можно преодолеть лишь через ворота, то именно там он и пройдёт, наконец выбравшись из безжизненной пустыни, в которой нельзя даже умереть по человечески. Ён Суль не был дураком, он потерял счёт времени, так как солнце в этом странном месте всегда стояло в зените, но был уверен, что его попытки преодолеть преграду уже заняли более трёх дней. Даже организм воина духа в таких условиях должен начать сбоить. Но однако этого не происходило, следовательно кончина от голода и жажды ему пока не грозит.
Осознав это он просто отнёсся к имеющейся ситуации, как к испытанию, которое надо преодолеть. Таких в его жизни вообще было довольно много, однако пока что он неплохо справлялся вопреки всему. Семья желала, чтобы он продолжил семейное дело, будучи купцом, для двенадцатилетнего паренька это было серьёзным препятствием к тому чтобы заниматься боевыми искусствами. И тогда он просто сбежал из дома. Нагнали его уже в монастыре Небесной Звезды, куда он был принят послушником, пришлось дяде уйти не солоно хлебавши. Там из него, кроме обучения конечно, пытались выбить бунтарский дух, но лишь укрепили его в юнце. Ён Суль никогда не перечил наставникам настолько, чтобы его изгнали, однако и никогда не считал их слова истинной в последней инстанции. А когда черноволосому парню с благообразным лицом стукнуло двадцать, он вместо того чтобы стать полноценным монахом прервал своё послушание и вернулся к семье.
Та встретила его несколько насторожено, однако юноше хватило ума правильно повернуть разговор со своим многомудрым дедом. Не всем дано быть хорошими торговцами, но кто-то должен водить корабли семьи Чон в другие страны и охранять как их, так и сухопутные караваны. Заниматься же ратным делом куда проще, когда ты воин духа, а не простой смертный. Дед аргументы принял и помог блудному внуку с дальнейшим обучением, хотя и посетовал, что с таким умением убеждать торговался бы он тоже весьма неплохо. Однако старый Джу Ан подбросил вместе со своим согласием и новое испытание. Отучили его для начала на телохранителя, а затем приставили к его же племяннице и племяннику, как младшего к старшим до возвращения в Срединную Империю.
Перебороть унижение было нелегко, однако Ён Суль справился и с этим. А потом вытерпел все дурости, которые умудрились совершить взбалмошная малолетняя девица и её непоседливый брат, раз за разом спасая их от неприятностей. Особенно тяжело пришлось на соседнем варварском континенте, куда они отправились расширить свой кругозор и заодно показать работникам едва ли не самой дальней фактории, что семья Чон по прежнему помнит о них.
Затем начался обратный путь, в конце которого опостылевший труд телохранителя можно будет оставить в прошлом. Впереди маячило обучение у отставных офицеров императорской армии, затем наработка опыта и в итоге должность главы охраны семейных предприятий. Эта перспектива грела сердце Ён Суля, за несколько дней до Бас Ан Эс он даже позволил себе выпить на ночь вина вместе с капитаном их корабля. А потом оказался здесь.
Одно время у него было подозрение, что он умер. Однако это место слабо напоминало благословенные сады Аматерасу или ядовитые джунгли Дзигоку. Скорее уж место походило на пустыню Гани, где Ён Суль побывал в детстве с родителями, но тоже весьма отдалённо. К тому же там не было стены. Однако как бы то ни было, но телохранитель подозревал, что капитан его чем-то опоил и дальше случилось много нехорошего. А потому ему было необходимо перебраться за каменную преграду. Ещё одно испытание, но он преодолеет и его. Всё будет как всегда.
Через всё то же неопределённое время Ён Суль вдруг заметил, что свежий ветер с той стороны стал заметно сильнее, он даже стал заносить в пустыню ростки зелени и обломки веток. Но хватало их крайне ненадолго, безжалостное солнце иссушало зелёные листья буквально за минуты. Однако с ветками вишни прилетали и спелые ягоды, несколько он даже успел съесть, почувствовав прилив сил. Однако новые попытки перепрыгнуть или пробить стену опять провалились, та лишь стала будто выше и прочнее.
Ветер за преградой поднимался ещё несколько раз, однако веток плодовых деревьев в пустыню он заносил уже значительно меньше. Но это дарило надежду, видимо кто-то по ту сторону стремился ему помочь. По крайней мере Ён Суль хотел в это верить. И видимо не зря.
В какой-то момент ведя обломком меча по стене от горизонта до горизонта, вдоль которой двигался, воин духа ощутил вибрацию. А через секунду она повторилась. И ещё раз, и снова. Стало очевидно, что кто-то пытается пробить стену с той стороны. Вряд ли это возможно, впрочем что не удалось ему, может удастся кому-нибудь другому. И этому кому-нибудь неплохо бы помочь. Ён Суль скептично осмотрел короткий обломок меча, спрятал его в ножны и начал бить по гладкому камню кулаками, стараясь, чтобы удары с двух сторон стены происходили одновременно. И это принесло плоды!
Сначала воин духа услышал скрежет металла о камень, который сменил тишину, иногда прерываемую шелестом ветра, а затем из-за стены послышалась отборная брань:
— Убл@док, мать твою, а ну, иди сюда, г@вно собачье, а? Сдуру решил ко мне лезть, ты? Засранец вонючий, мать твою, а? Ну, иди сюда, попробуй меня трахнуть — я тебя сам трахну!…
Ругань лилась как из рога изобилия, но после нескольких вроде бы недолгих дней в одиночестве Ён Суль был и ей чертовски рад, а потому сделал то, чему его воспитание весьма противилось, но зато к чему его явственно подталкивал мятежный дух. То есть тоже начал на чём свет стоит поносить создателя стены и её саму:
— Сын шакала и грязной шлюхи! Позор своих предков! Криворукий скотоложец, да усохнут твои члены! Да выложат из этих проклятых богами камней путь к самым грязным отхожим местам Империи!…
В какой-то момент синхронизировались не только удары по преграде, но и голоса, а потом в стене образовалась брешь. Через неё воин духа увидел западного варвара, который будто олицетворял всё, что так не любили сяньцы в соседнем континенте. Дикость всех его обитателей, острые уши пожалуй самых подлых и коварных нелюдей, а так же чудовищную физическую силу ассонов с их бешенным нравом. О чём говорить, эта ветвь варваров устроила лет пятьдесят назад для побережья империи такое, что он был вынужден знать её название! Однако даже такой союзник был лучше никакого, особенно когда долбил по камню своим топором, высекая из стены искры и отламывая целые куски кладки. Не стал отставать от него и Ён Суль, нанося удары кулаками и расширяя проход, пока дикарь не протянул ему руки крикнув:
— Хватайся!
Дважды просить бывшего послушника было не нужно, но едва две ладони соприкоснулись, как стена вдруг сдвинулась за спину ассону с ушами эльфов и зарастила пролом. Ён Суль на это смог лишь воскликнуть:
— Благие ками!
Дикарь же рассмеялся и проворчал:
— Ну конечно, могло ли быть иначе.
— Похоже теперь мы заперты здесь вдвоём, кто бы ты ни был. Однако думаю я всё равно должен поблагодарить тебя за попытку своего спасения. Ты ведь это пытался сделать? — произнёс молодой мужчина.