Великий Князь, переехав в окрестности Парижа, принял ряд общественных деятелей, однако, категорически отклонив все попытки добиться какого либо «выступления»: время для этого он считал не назревшим. Его взгляды на «возглавление», как подтвердились потом из его бесед и деклараций, в точности совпадали со взглядами Главного Командования: непредрешение формы будущего правления в России и возможность возглавления широко-национального, а не только монархического движения. Взгляды эти были известны Главнокомандующему и целому ряду принятых Великим Князем лиц, но, при категорическом требовании не упоминать его имени, не могли быть широко обнародованы. Вследствие этого штабом Главнокомандующего было издано только короткое сообщение, в котором было сказано, что «говоря об армии, Великий Князь отметил, что, как не раз уже указывал и Главнокомандующий генерал Врангель, ее единственной целью должно быть свержение советской власти; армия, к каковой Он одинаково причисляет и Офицерские Союзы, должна быть вне всякой политики и верить, что Вожди поведут ее верным путем!»
В противоположность этому, Высший Монархический Совет опубликовал свою сводку от 1 августа 1923 г., где говорилось, что в беседе с председателем Парижского Союза генералом Гулевичем «Великий Князь высказался одобрительно по поводу принятия Союзом лозунга – „За Веру, Царя и Отечество“»[18]. Начиналась беззастенчивая спекуляция именем Великого Князя, тем более губительная, что установить истину мог только один Великий Князь, которому политические соображения не позволяли громко сказать свое веское слово.
Интересно отметить, что категорическому утверждению сводки, цитируемой выше, предшествовал обмен писем между начальником штаба Главнокомандующего генерал-лейтенантом Миллером и председателем Высшего Монархического Совета H. Е. Марковым. Указав на распространяемый правыми организациями слух о готовности Великого Князя возглавить монархическое объединение под лозунгом: «За Веру, Царя и Отечество» и что Великий Князь ожидает поддержки со стороны армии, генерал Миллер писал 7 июня 1923 г.: «Вам хорошо известна, многоуважаемый Николай Евгеньевич, точка зрения Великого Князя на этот вопрос, а именно, что она совершенно не совпадает с приписываемой здесь». «Великий Князь, – писал генерал Миллер, – еще раз подтвердил мне сегодня, что армия должна быть вне политики, вне всяких споров о преимуществах того или иного строя».
H. Е. Марков ответил пространным письмом от 7 июля 1923 г., где категорически отрицал, что монархистами распространяются слухи о готовности Великого Князя возглавить национальное монархическое объединение под лозунгом «За Веру, Царя и Отечество», ибо, писал Н. Е. Марков, «Великий Князь действительно ни под этим лозунгом, ни под каким либо иным возглавить всенародное движение не обуславливал».
Но это было в частной переписке – и эта переписка ни к чему не обязывала. Внешние же шаги были иного порядка – и не прошло и месяца, как была выпущена противоположная «сводка».
Нельзя не подчеркнуть, что «сводка» эта была образцом лукавства и маккиавелизма. Высший Монархический Совет всегда мог сказать, что вопрос сводится не к утверждению, что выступление Великого Князя обусловлено известным «лозунгом», но к частному случаю, что Великий Князь одобрил выставление этого лозунга Парижским Союзом.
Эта борьба, невероятно трудная для Главнокомандующего вследствие беззастенчивости противной стороны, нашла свое отражение и в недрах самих монархистов.
Еще в марте 1922 г. была созвана в Берлине конференция Русского Народно-Монархического Союза (конституционных монархистов), стоящих на платформе Рейхенгалля, но сторонников конституционной монархии. Съезд оформил образование отдельной партии и избрал Центральный Комитет Союза[19]. После блестящего доклада H. Н. Чебышева о Русской армии конференция приняла резолюцию, один из пунктов которой гласил: «Надлежит оказывать армии и ее Главному Командованию всемерную поддержку, препятствуя по мере сил распылению и вообще всем течениям, ей враждебным. Следует воздерживаться от всего, что могло бы создать раздоры среди армии, или неблагоприятные для нее условия существования в странах, оказавших ей приют. Наконец, необходимо стремиться к обязательному согласованию действий, могущих коснуться интересов армии, с предначертаниями Главного Командования».
Русский Народно-Монархический Союз остался до конца верен этой резолюции. Уже тогда Высший Монархический Совет начал свою кампанию против Главного Командования: Союз, считая себя подчиненным Высшему Монархическому Совету органом, все время стремился сгладить острые выпады, как внутри самих заседаний Совета, так и в больших созываемых им монархических собраниях в Берлине. Между Союзом и Главным Командованием тоже были принципиальные разногласия по вопросу о монархическом выявлении армии. В целом ряде горячих и дружеских писем выдающиеся деятели Союза, как М. И. Горемыкин, H. Н. Чебышев, вели с генералом Врангелем принципиальный спор по общему вопросу о «государственном» характере монархического объединения, покрывающем понятие «партийного». Но этот идеологический спор никогда не переходил ни в недружелюбные отношения, ни, тем более, в действия.
Летом 1923 г. председатель Центрального Комитета Союза Е. А. Ефимовский выехал из Берлина в Париж и принял ближайшее участие в парижской «Русской Газете». И вот тут, совершенно неожиданно, за его подписью появился ряд резких статей по адресу Главного Командования.
В статье «Шаг за шагом»[20], г. Ефимовский заявил, что «белое движение кончилось», что идут новые силы. «Власть им! Идет державный русский народ!» – патетически заканчивалась статья. В статье «Чудеса в решете»[21] г. Ефимовский критикует «политику генерала Врангеля»: для генерала Врангеля Великий Князь – только «популярный главнокомандующий», а потому «монархисты должны требовать прежде всего верности принципу. Без этого они грозят расплескать чашу монархического целомудрия». В статье «Затянувшийся маскарад»[22] он уже говорит, что «пресловутый аполитизм» Командования – «худший вид политики». «Это – многолетняя боязнь из лица определявшего обратиться в одно из звеньев подчинения». «Для нас интересы России выше желаний отдельных лиц, как бы высоко они ни стояли; мы не можем допустить, чтобы на наших глазах извращалось подлинное лицо армии и России. Маска аполитичности должна быть снята, и политиканству не должно быть места».
Неожиданные выпады г. Ефимовского внесли большое смущение в ряды конституционных монархистов, которые запросили объяснений и вынесли резолюцию, принудившую г. Ефимовского сложить звание председателя Центрального Комитета. Эту резолюцию Центральный Комитет просил напечатать в «Еженедельнике Высшего Монархического Совета»[23].
Несмотря на полную корректность резолюции в духе Рейхенгалльского Сезда, Высший Монархический Совет отказал в напечатании ее и встал на защиту Ефимовского. В сношении от 7 июля 1923 г. H. Е. Марков писал: «Высший Монархический Совет, будучи знаком с вменяемыми в вину Е. А. Ефимовскому статьями, а также с соответствующей данному вопросу хроникой „Русской Газеты“, находит, что в них нет никаких выпадов против Русской армии». «Высший Монархический Совет не считает возможным на страницах своего органа давать место считаемому им неправильным осуждению Е. А. Ефимовского. О таковом своем решении Высший Монархический Совет уведомляет Центральный Комитет Народно-Монархического Союза и копию этого отзыва сообщает Е. А. Ефимовскому».
Совершенно враждебное отношение Высшего Монархического Совета к Главнокомандующему, таким образом, документально установлено[24].
Травля Главнокомандующего велась по всему фронту, притом велась самым искусным путем под внешней личиной «доброжелательства к армии». Парижский пример и агитация правых демагогов создавали благоприятную почву для вовлечения армии в сферу политики. Агитация эта проводилась очень тонко, без официальных бумаг и ссылок на монархические организации. При расхождении взглядов Главнокомандующего на выявление монархического лозунга, союзы, принявшие такой лозунг, становились как бы вне его подчинения. Начинались попытки офицерских союзов непосредственного обращения к Великому Князю, минуя Главнокомандующего, что было в связи с усиленной агитацией о возможности непосредственного подчинения Великому Князю. Великий Князь не считал время подходящим, чтобы поднять свой голос; его молчание учитывалось, как согласие. Главнокомандующий не считал возможным вмешивать имя Великого Князя в разгоревшуюся борьбу; его молчание учитывалось, как слабость и сознание своей неправоты.
В этом положении оставался один чрезвычайно рискованный шаг: поставить на карту весь свой личный авторитет и, не имея ни сил, ни возможности кому-либо приказать, – отдать приказание, и 8 сентября 1923 г. Главнокомандующим был подписан нашумевший приказ, известный под названием «приказ № 82».
«Приказу № 82» надо предпослать небольшую историческую справку.
Еще 10 октября 1922 г. H. Е. Марков писал генералу Врангелю в ответ на его обвинение в том, что Высший Монархический Совет рекомендует офицерам уклоняться от регистрации: «Действительно, Высший Монархический Совет включал и включает в состав организованного и возглавляемого им монархического объединения те профессиональные офицерские союзы бывших офицеров русской армии, которые, признав за основу своего политического верования постановления Рейхенгалльского Съезда, просили его о включении в объединение их организаций. Отказывать им в этом Высший Монархический Совет считает себя не вправе и совершенно недоумевает, какая и в чем от этого могла произойти дезорганизация командуемой Вами армии? Ведь все указанные организации создавались не из чинов, состоящих на службе в Вашей армии, а из бывших офицеров, частью находившихся в плену в Германии во время всемирной войны, частью же бывших ранее в армиях Вермонта, Юденича, Балаховича и др.». «Высший Монархический Совет, – писал далее H. Е. Марков, – не станет, конечно, отрицать, что на запросы входящих в состав монархического объединения бывших офицеров, как им поступать, когда их будут призывать на службу в различные противобольшевистские армии, он ответил, что рекомендует им вступить и честно исполнять свой долг только в ту армию, задача которой будет – восстановление Царской власти в России и девиз – За Веру, Царя и Отечество».