Имена неизвестных компаний-производителей чудо-пузырьков и упаковок наносились практически невидимым шрифтом.
Я не переставал удивляться, что от форт-фиксовской косметики у меня не выпали оставшиеся волосы и зубы, кожа не покрылась струпьями и чирьями, а после ужасающих «одноразовых» лезвий – голова вообще осталась на месте.
На помощь государству и озабоченным зэкам приходили тюремные умельцы-косметологи.
Испаноговорящие ученые моей шарашки производили волшебные кремы и лосьоны против «старения» и «облысения», пользовавшиеся бешеной популярностью у сентиментальных сидельцев, приближавшихся к кризису среднего возраста.
Среди прочих компонентов, оригинальная рецептура чудо-снадобий включала в себя толченый аспирин, витамин Е, мелко нарезанный чеснок, вазелин и цедру от апельсинов. Латиноамериканские эскулапы держали состав молодильных яблок в строжайшем секрете.
Не хватало лишь сушеных червей…
Непонятно, по какой причине, но у нас в кутузке не продавались даже самые паршивые дезодоранты против потения. Липкие подмышечные «мазилки» отдавали дезинфекцией. Из-за их неприятного запаха, а также отсутствия элементарных гигиенических навыков мои соседи по казенному дому смердели по полной программе.
Прокисший запах пота во всех его вариациях (смешанный с грязным бельем, немытым телом, «выхлопными» газами, прогорклой стряпней, не смытым туалетом, гнилым ртом) густо заполнял тюремные коридоры, каптерки и камеры.
Через какое-то время бывший гедонист, любитель кальвадоса и почитатель Вертинского с Кузьминым свыкся с каталожным амбре.
Выбора у него не было.
Следуя совету Сони Мармеладовой из «Преступления и наказания», з/к № 24972-050 кротко принимал страдания и ими себя искупал.
В принципе у меня это получалось совсем не плохо. Особенно для новичка, корректирующего свое мировоззрение.
Неожиданно я заново открыл для себя творчество Федора Михайловича. Романы зазвучали совсем по-другому, как-то очень жизненно.
Его «Записки из мертвого дома» вообще оказались сверхактуальны. По моей просьбе друзья прислали острожное повествование от Достоевского, и оно сразу же стало моей настольной пенитенциарной библией.
Я сделал неутешительный вывод, что российский каторжанин и американский заключенный имели много общего, несмотря на 200 лет разницы. Судите сами: «Человек есть существо, ко всему привыкающее – это самое лучшее его определение». И многое-многое другое.
Ничего не изменилось.
Увы…
Мой мозг требовал ответов на многочисленные «почему» в безуспешных поисках «смысла жизни» в Форте-Фикс. В вопросах обоняния – тоже.
Например, я не понимал, почему мусульманам Форта-Фикс повезло больше других? Почему только они могли купить ароматические масла в крошечных пузырьках по пять долларов за штуку, а мы – нет? Почему у меня начались обонятельные галлюцинации? Почему мой нюх обострился, как у Гренуэя из «Парфюмера» Патрика Зюскинда? Почему не хватало знакомых запахов?
Дело доходило до смешного.
Я беззастенчиво пользовался служебным положением и «кастрировал» некоторые поступления в библиотеку.
Глянцевые мужские журналы «Men`s Health`, «Esquire`, «GQ» сопровождали рекламу одеколонов вклеенной пробной полоской.
Через них я вдыхал запах свободы.
Эти надушенные «закладки» оказались ужасным дефицитом – нюхнуть хотели все!
Арестанты безжалостно вырывали пробники и продавали их «три бумажки на доллар». Заветную полосочку можно было положить в железный шифоньер, а можно – потереть о себя перед свиданкой – «визитом».
Каждому – свое…
Как-то раз я унюхал чудесный незнакомый запах, идущий от одного из чернокожих соседей. Невзначай спросил, чем он пользуется. Оказалось, религиозным ароматическим маслом для мусульман с экзотическим названием «Сомалийская роза».
Перед очередным приездом моих верных друзей Гали и Миши я одолжил у дружелюбного соседа-магометанина его заветный флакончик. Надушился от души.
Но ребята меня не поняли. На Леве чудненькая сомалийская роза пахла на редкость отвратительно. Как в том старом детском анекдоте про «говно под елкой».
После этого случая с мусульманскими экспериментами я завязал.
Хотя соблазны только и делали, что обступали слабовольного Нарцисса.
Наряду с «Сомалийской розой», «Черной гордостью», «Утром пророка» и «Восточной радостью», тюремный магазин торговал и вроде бы знакомыми названиями. Однако местные религиозно-мусульманские масла «Calvin Klein», «Armani», «Dolce & Gabbana» отличались от оригиналов, как небо от земли.
Я не мог понять одну простую вещь. Почему федералы, объявившие на свободе войну китайским и прочим подделкам, запросто продавали контрафактный товар в своей вотчине?
На самом деле я уже давно перестал задавать себе и окружающим глупые или риторические вопросы. А уж тем более – из серии «Почему одним можно, а другим нельзя?»…
Вслед за парфюмерией в «комиссарском» списке Форта-Фикс шли прочие предметы религиозного культа.
Ларечный каталог политически корректно предлагал пять видов головных уборов.
Белая кружевная шапчонка-макраме на чисто исламском языке обзывалась «куфия» и стоила $9.90. Ее обладатели пользовались неприкосновенностью – черные мускулистые мусульмане наводили на иноверцев вполне понятный страх.
Еврейская тюбетейка произносилась и на американском, и на идише с ударением на первый слог: «ермолка» и имелась в радующем душу ассортименте – белом и черном варианте. Благодаря «темным делишкам» мирового сионизма наши таблетки стоили всего лишь по доллару.
Четырехцветные – черно-зелено-красно-желтые мешки вмещали в себя свалявшиеся в коричневую паклю длинные косицы растафарианцев. Безразмерные шапки растаманов обходились неграм с Карибских островов дороже всего – в целый четвертак.
Индейцы племени сиу шастали по компаунду в красно-белых узорчатых косынках. Аztec Bandana повязывалась узкой полоской на нешироких лбах коренных американцев и канающих под них бледнолицых. Платочек отпускали по $3.50 за штуку.
Однако всех перещеголяли идолопоклонники – апологеты недавно введенного в Форте-Фикс вероисповедания.
Викингам (да-да, я не ёрничаю и повторяю – викингам), представителям новомодной религии «New age»,[448] полагались легкие пластмассовые шлемы с рогами, доставляемые в тюрьму по спецзаказу!
А из причиндалов – карты «Таро», коробочка с волшебными кристаллами и разноцветными стеклянными шариками «марблз».
Ва-а-а-а-у!
Спекулянты-товароведы из Федерального бюро по тюрьмам нещадно наживались на не имевших свободы выбора зэках. Среднестатистическая наценка вращалась в пределах пятидесяти процентов.
Мой приятель Джефф, худющий 60-летний мизантроп с повышенным IQ и ЧЮ[449], отбывал нешуточный 12-летний срок за неуплату налогов.
Семейный бизнес по «импорту-экспорту» позволял ему, даже находясь за решеткой, содержать армию адвокатов, которая моментально отзывалась на любой его чих или команду «фас».
Супержелчный заключенный не давал спуску ненавидящим его фараонам.
Only in America[450].
Благодаря «Акту о свободе информации» защитники 60-летнего Мальчиша-Плохиша получили преинтереснейший документ – годовой финансовый отчет «комиссарии» Форта-Фикс. Через неделю секретное донесение попало в руки Джеффа по неподцензурной спецпочте «клиент – адвокат». А уже на следующий день коварный диссидент с упоением играл роль горьковской Ниловны, распространяя ксерокопии отчета среди немногочисленной тюремной интеллигенции и ей сочувствующих.
Оказалось, что внушительная часть многосоттысячной прибыли от торговли в нашей лавке использовалась не по назначению. Администрация зоны нагло нарушала федеральный закон.
Вместо обязательной закупки инвентаря для форт-фиксовских острожников – книг, видео, тренажеров, микроволновок и прочей необходимой мелочовки, наши кровные доллары шли на премии и оплату развлечения вохровцев – пикников и корпоративных вечеринок.
В то время как охранники получали бонусы, 350 человек моего отряда дрались за единственную микроволновую печь. Да и та скоро сломалась…
Такого вопиющего надругательства над законом вредоносный активист вынести не смог.
Не получив членораздельного ответа на поданые коменданту запросы, его адвокаты открыли гражданское дело «Джефф Хатчинсон против федерального исправительного учреждения Форт-Фикс». Я в данном вопросе выступал пораженцем-пессимистом и (несмотря на горячее желание) в победу заключенного над «системой» не верил. На самом деле – мой приятель тоже: он занимался жалобным «искусством ради искусства» и вскоре планировал запросить власти о зарплатах наших охранников. Все в соответствии с тем же законом о свободе информации.
«It was his rec», – говорили о подобном поведении опытные сидельцы, имея в виду, что Джефф занимался этим ради собственного развлечения. «Recreation» по-английски.
… Третий и последний раздел каталога ларечных товаров назывался «Miscellaneous Items». То есть «разнообразные предметы».
Галантерейно-посудохозяйственно-писчебумажное ассорти Форта-Фикс особым разнообразием и изысканностью не отличалось. На «тысячу мелочей» оно не тянуло тоже – на все про все – 26 наименований. Бюро по тюрьмам и здесь решало: что такое хорошо и что такое плохо.
Итак, мелочовка из ларька: трусы, майки, носки, перчатки, кальсоны, шлепанцы, наручные часы Timex, лампа для чтения, очки, фотоальбом, пластмассовые миски, нитки, кружки, туалетная бумага, полотенца, вешалки, ленты для пишущей машинки, замки для шкафа-«локера», радио Sony ($92.50), наушники, вентилятор на батарейках ($41.80), ботинки (1 вид), кроссовки (2 вида), шорты, треники, тетради, конверты, открытки, ручки, батарейки, мячики, пояс для тяжелой атлетики, зеркало.
Последнее идеально подходило для «комнаты смеха» и декораций к «Королевству кривых зеркал». Власти пеклись о нашей безопасности – ничего острого или режущего нам не продавали.