Я посмотрела на зеркало, потом на нее. По лицу Кери ничего нельзя было прочесть. Она скрывала эмоции, а это она очень хорошо умела. Я что-то сделала неверно, и она теперь злится. Она не ожидала, что моя аура соскользнет целиком, а это случилось.
— Ч-черт, — выругалась я с отвращением. — Я что-то напутала?
Она покачала головой, но стала собирать свое имущество.
— Ты все сделала правильно. Мне пора, я должна кое-что проверить.
Я поспешила встать, толкнув стол и чуть не разлив свой бокал с белым вином, когда положила зеркало на стол.
— Кери, в следующий раз я сделаю лучше. Нет, честно, у меня уже получается. Ты мне так помогла, — заговорила я, но она отстранилась от моего прикосновения, сделав вид, что наклонилась за шлепанцами. Я застыла в страхе — она не хочет, чтобы я к ней притрагивалась?
— Что я натворила?
Она медленно остановилась, все еще не глядя на меня. Дженкс висел между нами в воздухе, с улицы доносились дружеские возгласы прощающихся соседей и гудки клаксонов.
— Ничего, — ответила она. — Уверена, что твоя аура вылилась только потому, что вызывала твоя кровь, а не кровь другого демона, как было у меня, когда я подключилась к его линии, чтобы отвечать на вызовы вместо него. Перед тем, как использовать
новое проклятие, нужно дать твоей ауре укорениться как следует, только и всего. Не меньше суток. Так что завтра вечером.
Я ощутила тревогу Дженкса — он тоже услышал в ее голосе вранье. Либо она на ходу придумывает причину, почему выплеснулась моя аура, либо она лжет насчет необходимости ждать для вызова Миниаса. Первая возможность пугала меня до судорог, а вторая просто сбивала с толку. Она не хочет ко мне прикасаться?
Она повернулась уходить, и я глянула на круг вызова, такой красивый и безобидный на вид у меня на кофейном столике. В нем отражался мир, окрашенный в темно-винный цвет.
— Кери, постой. Что, если он сегодня сам появится?
Она остановилась, склонила голову и вернулась назад. Протянув руку над средней фигурой и раздвинув пальцы, она что-то пробормотала по-латыни.
— Вот, — сказала она, поглядев на меня неуверенно. — Я повесила на него знак. «не беспокоить». Его действие кончится на рассвете. — Это было необходимо, — сказала она, будто сама себя убеждая, но когда я согласно кивнула, ее лицо выразило что-то вроде страха.
— Спасибо тебе, Кери, — сказала я недоуменно, и она выскользнула в дверь, беззвучно закрыв ее за собой. Я услышала, как шлепают ее бегущие ноги по мокрой мостовой, потом стало тихо. Тогда я повернулась к Дженксу, который так и висел на месте. — Что все это значит?
— Может, она не хочет признаваться, что не знает, почему убежала твоя аура, — предположил он, опускаясь ко мне на колено, когда я села на диван и сдвинула все барахло на край стола. — Или не может себе простить, что чуть не оставила тебя без ауры вне круга. — Он поколебался и добавил: — И она не обняла тебя на прощание.
Я потянулась к бокалу, отпила глоток, ощущая, как поднимается покалывание в моей окрашенной вином ауре, чуть ли не в ответ на то вино, что я только что выпила. Потом это ощущение постепенно исчезло. Вспомнилось, как Кери убрала круг, ощущение резонирующего колокола во мне, когда я вызвала проклятие. Ощущение добра. Удовлетворения. Это же хорошо?
— Знаешь, Дженкс, — сказала я устало, — вот если бы мне кто-нибудь рассказал, что это за чертовщина…
Глава седьмая
Послеполуденное солнце грело мне плечи — голые, если не считать бретелек от топа. Ночью был дождь, смягчивший землю, и влажный жар парил на дюйм над потревоженной землей, и это было приятно. Я воспользовалась случаем поухаживать за тисовым кустом в надежде, что смогу сделать зелье забвения, если снова появится Тритон. Все, что мне нужно сейчас — это ферментированный выжатый сок сирени. Изготавливать чары забвения закон не запрещает, нельзя только их применять, но если я применю их против демона, кто меня осудит?
Тихий стук срезанной ветки, упавшей в маленький котел для зелий, был достаточно отчетлив, и я, обратив лицо к земле, встала на колени перед надгробием, из которого вырос тис, и осторожно просунула руку меж ветвей, обрезая те, что росли к середине растения.
Вчерашняя реакция Кери на мою убежавшую ауру очень мне не нравилась, но теплое солнышко радовало и бодрило. Может быть, я установила крепкую связь с безвременьем, но ведь ничего не изменилось. И Кери права, мне нужен способ, чтобы Миниас мог связаться со мной, не появляясь. Так безопаснее. И легче.
Я скривилась, и вместо прореживания веток принялась выдергивать сорняки, расширяя круг расчищенной земли. Легче, да. Вот на легком пути обычно и набиваешь шишки.
Глянув, насколько высоко солнце, я решила, что пора объявить конец рабочего дня и вымыться перед тем, как Кистей повезет меня на курсы водителей. Я встала, отряхнула землю с джинсов и собрала инструменты. Взгляд уже не упирался в единственное выветренное надгробие, но охватывал все окруженное стеной кладбище, за ним — родные Низины, а дальше — самые высокие дома Цинциннати на той стороне реки. Мне здесь нравилось — островок тишины, окруженный жизнью, гудящей как улей.
Я направилась к церкви, улыбаясь и трогая по дороге камни, узнавая их как старых друзей и гадая, какими были те, кого они теперь охраняют. У задней двери церкви порхала стайка пикси, и я направилась к ним, любопытствуя, что там случилось. Легкая улыбка у меня на лице стала шире, когда вспышка стрекозиных крыльев превратилась в Дженкса. Пикси закружился около меня — рабочая садовая одежда ему очень шла.
— Рэйчел, ты уже там закончила? — спросил он вместо приветствия. — Мои детишки помирают от желания поглядеть на твою работу.
Огибая круг оскверненной земли, окружающей могилу с плачущим ангелом, я прищурилась на Дженкса.
— Ладно. Только скажи им, чтобы остерегались сока из срезанных веток. Он ядовит.
Он кивнул, крылышки превратились в прозрачный круг, и он перелетел так, чтобы мне не смотреть против солнца.
— Они знают. — Он помялся, потом с быстротой, выдаю
щей смущение, выпалил: — Я тебе буду сегодня нужен?
Я подняла глаза от неровной опоры, потом опустила их.
— Нет, а что?
С улыбкой, полной отцовской гордости, роняя с крыльев искорки золотой пыльцы, он ответил довольно:
— Джи.
Я сбилась с шага. Джи — его старшая дочь, она живет теперь через улицу вместе с Кери и обустраивает сад, который будет содержать ее и ее будущую семью. Увидев мою тревогу, Дженкс засмеялся:
— Да нет, все у нее хорошо. Но вокруг нее и ее сада сейчас вертятся три парня-пикси, и она хочет, чтобы я с их помощью что-нибудь построил — посмотреть, как они работают, и тогда принять решение.
— Три! — Я перехватила горшок для зелий половчее. — Боже милостивый. Маталина должна чувствовать себя польщенной.
Дженкс приземлился мне на плечо.
— Наверное, — буркнул он. — Джи никак в себя прийти не может — ей все трое нравятся. Я-то просто умыкнул Маталину и наплевал на традиционное ухаживание под наблюдением в течение целого сезона. Джи хочет построить стрекозиную хижину — тому бедняге, кто выиграет, она понадобится.
Я попыталась на него взглянуть, но он был слишком близко.
— Умыкнул Маталину?
— Ага. Начни мы прыгать через все обручи, никогда бы не получили ни палисадника, ни цветочных ящиков.
Я стала смотреть под ноги, будто выбирая дорогу — боялась ляпнуть что-нибудь не то. Он нарушил традицию, чтобы выиграть садик шесть на восемь и пару ящиков с цветами. Сейчас у него обнесенный стеной сад на четыре городских участка — процветает Дженкс. Настолько, что его дети вполне могут потратить время своей жизни на ритуалы, которые ее разграничивают.
— Хорошо, что у Джи есть ты, который может ей помочь.
— Наверное, — бросил он небрежно, но я видела, как он ухватился за возможность руководить дочерью в выборе правильного решения — с кем прожить жизнь.
Может, поэтому я в своей собственной личной жизни все времяпринимаю такие выдающиеся решения, подумала я и ухмыльнулась, представив себе, как Дженкс идет со мной на мое первое свидание и допрашивает бедного парня с пристрастием… и тут я заморгала. Он ведь предупреждал Кистена, чтобы вел себя прилично, когда у нас в первый раз было свидание. Черт побери, значит, на Кистена Дженкс шлепнул штамп «Одобряю»? Порыв ветра от крыльев Дженкса охладил мне потную шею.
— Ладно, пора мне, она ждет. До вечера.
— Конечно, — сказала я, и он взмыл в воздух. — Передай мои поздравления!
Он отсалютовал мне и упорхнул прочь. Я секунду посмотрела ему вслед, потом пошла дальше к двери, представляя себе тот кошмар, через который он сейчас прогонит этих троих парнишек-пикси. Из кухонного окна доносился райский запах пекущихся булочек, и я взбежала по ступеням, осмотрела подошвы шлепанцев, потопала ногами и вошла в разгромленную гостиную. Трое типов с инструментами еще не приходили, и запах расколотого дерева примешивался к аромату выпечки. У меня в животе заурчало, и я пошла на кухню — там было пусто, только булочки остывали на плите, и я, бросив срезанные ветки у мойки, стала мыть руки, поглядывая на эти самые булочки. Значит, Айви уже встала и была в настроении их печь. Необычно, но приятно, и надо будет этим воспользоваться.
Жонглируя булочкой и рыбьим кормом, я покормила себя и рыбку, потом натянула поверх майки темно-зеленую футболку и плюхнулась в кресло, довольная собой и миром. Но вдруг послышался скребущий звук когтей, и рыжий комок кошачьего ужаса ворвался в кухню и забился под мое кресло. За ней влетели пикси — штормовым клубком высоких писков и свистов, от которых у меня череп заболел.
— Брысь! — заорала я, вскакивая. — Вон отсюда! Церковь — ее безопасное убежище, отцепитесь от кошки!
Пыльца пикси повисла так густо, что у меня глаза заслезились, но после громких жалоб и выражений недовольства этот диснеевский кошмар исчез так же быстро, как появился. Широко улыбаясь, я заглянула под кресло. Рекс сжалась в комочек, распушив хвост и вытаращив глаза — просто воплощение страха. Наверное, Дженкс уже у Джи, потому что его детишки знают: он бы им крылья назад попереворачивал, если бы поймал за издевательством над кошкой.