— У меня все под контролем. Проклятие — оно как сам дьявол. Я его ощущаю в себе и должен взвешивать свои мысли, оценивая, мои они или его, но оно снова счастливо возможностью бегать, и мне есть чем ему пригрозить. Оно знает, что, если разозлит меня, я приду к тебе и ты его вытащишь и посадишь в костяную тюрьму.
— Это так, — сказала я, вспомнив страх в его глазах от одного лишь моего прикосновения. — Дэвид, это так опасно. Давай я его выну из тебя. Все думают, что фокус уничтожен. Мы его спрячем…
Он поднял руку, и я замолчала.
— Когда во мне это проклятие, Серена и Калли могут перекидываться без боли. Ты действительно хочешь их этого лишить? Да и ничего страшногоiЯ не хотел заводить стаю, но…иногда наши решения от нас не зависят. Это проклятие принадлежит вервольфам. И оставь его там, где оно сейчас, — сказал он твердо, заканчивая этот разговор.
Я привалилась к спинке дивана и оставила эту тему. Дэвид опустил голову, успокоился. Он выиграл этот спор и знал это. Айви глянула на меня — Дженкс, раздавая газировку, что-то шепнул ей на ухо, и вопросительное выражение сменилось улыбкой. Взяв две пластиковые чашки, она подошла и села у бильярдного стола, откуда ей все были видны.
— Выпить чего-нибудь хочешь, Рэйчел? — спросил Дэвид, и Айви подняла чашку, показывая, что уже налила мне что-то.
— Вон у Айви, — ответила я, и он коснулся моей руки и пошел посмотреть, что хочет Кизли.
Я пить не хотела, но подошла к Айви, присела на стол рядом с ней. Она приподняла тонкие брови и молча протянула мне чашку. Я мельком глянула ей на шею — Пискари ее укусил так аккуратно, что раны зажили почти без шрама. Моя шея до сих пор была с виду месивом шрамов и, похоже, такой и останется. Но мне все равно. Душа у меня черная, так пусть и внешность соответствует.
Пискари был мертв уже две недели, и мелкие камарильи наседали друг на друга, выясняя, кто же теперь будет мастером Цинциннати. Траур уже почти кончился, и все Цинциннати готовилось к битвам и играм за власть. Матушка Айви имела неплохие шансы на трон, что отнюдь не наполняло меня уверенностью. Хотя в список доноров Айви не войдет, на нее наверняка навалится множество невидимых миру обязанностей. Все вампиры П искари собрались под ее начало: если верх возьмет другая камарилья, их жизнь не будет стоить тех виноградных листьев, в которые покойный заворачивал сэндвичи с бараниной. Айви говорила, что ее это не волнует, но ее это явно мучило.
Сейчас она прокашлялась, предупреждая меня, и я убрала руку от шеи, пока случайно не включила шрам резонировать на ее феромоны. Запах от бильярдного стола поднимался вокруг меня — сочетание аромата вампиров, дыма сигарет и пролитого пива, и вспомнилось, как я гоняла шары в тихом пустом дансинге, ожидая, пока Кистен закроет заведение и начнется наш вечер.
Снова перехватило горло, и я поставила стакан.
— Хороший стол, — сказала я несчастным голосом.
— Рада, что тебе понравилось. — Голова Айви была возле моего плеча. Айви заморгала, но на меня не посмотрела. — Подарок тебе на день рождения от меня и Дженкса.
Дженкс взлетел в стрекоте крыльев.
— С днем рождения, Рэйчел! — крикнул он с деланным весельем. — Я хотел подарить тебе лак, меняющий цвет ногтей, но Айви решила, что это тебе больше понравится.
Непролитые слезы застилали мне глаза, но черт побери, не буду я плакать. Я вытянула руку и провела пальцами по грубому сукну. Со швами. Как я.
— Спасибо.
— Черт побери, Айви! — Дженкс взмыл от меня зигзагом. — Я ж тебе говорил, что ты это плохо придумала? Смотри, она плачет!
Я хлюпнула носом и оглянулась тревожно: заметил только Кизли.
— Да нет, — сказала я чуть сдавленно. — М не очень нравится. Спасибо.
Айви взяла себе чашку, молчаливая, с сочувственно-несчастным видом. Мне не надо было ничего говорить. И не могла я. Каждый раз, как я эти две недели пыталась ее утешить, она сбегала. До меня дошло, что лучше всего глянуть ей в глаза и отвернуться, а язык держать за зубами.
Пикси в молчаливом сочувствии опустился ей на плечо, и я увидела, что ее отпустило напряжение.
Пусть этот бильярд номинально был мой, но я понимала, что для Айви он значит больше. Это было единственное, что она взяла, помимо праха Кистена. И тот факт, что она отдала его мне, было подтверждением: она понимает, что дорог он был нам обеим и что мои страдания не меньше, чем ее.
Боже мой, как же мне его не хватает.
Лед в моем стакане сдвинулся и полез в нос, когда я поднесла его к губам глотнуть. Нет, плакать я не буду. Хватит. Эдден просил меня приехать поговорить с Фордом насчет моей памяти: «Ради твоего душевного мира, не для расследования», — сказал он. Но я не поеду. Пусть потеря памяти была на меня наведена, но раз ушла память, то пусть не возвращается. Только сильнее станет боль. ФВБ попыталось переть против системы и выяснить, кто организовал сделку между Пискари и Алом, и так выйти на убийцу Кистена, но уперлось в тупик.
Мои невеселые размышления прервал звонок в дверь, и я дернулась.
— Я открою, — сказала я, отлипая от стола и идя к двери. Надо чем-то себя занять, а то разревусь.
— Кери, наверное, — сказал Дженкс с моего плеча. — Ты поторопись — пирог и дождь не слишком хорошо уживаются.
Я не могла не улыбнуться, но улыбка застыла и исчезла, когда я распахнула дверь перед Квеном. Его «бэха» стояла у тротуара, урча двигателем. Я вспомнила убитых вервольфов, и во мне вскипела злость. Слишком много народу я видела в морге. И не хочу я так жить. Трент мерзавец и гнусный убийца, стыдно должно быть Квену на него работать.
— Здравствуй, Квен, — сказала я, рукой перекрывая вход. — А кто тебя пригласил?
Квен шагнул назад, явно пораженный тем, что увидел меня. Он заглянул мне за спину, где веселился народ, потом снова на меня. Прокашлялся, похлопывая по конверту, который держал в руках. Дождь поблескивал на его плечах, но его это совершенно не трогало.
— Я не знал, что у вас тут междусобойчик. Мне только поговорить секунду с Дженксом, и я уеду.
Он задержал взгляд на моей голове, улыбнулся, и я сорвала с себя шляпу Кери.
— Как, даже вокруг пирога не попляшешь? — сказала я резко, делая движение схватить конверт.
Я возьму эти деньги и найму адвоката, чтобы засадить его в тюрьму к Тренту, без разрешения выйти под залог.
Квен убрал конверт так, чтобы мне не достать, лицо его скривилось от досады.
— Это не твое.
Пиксенята стали собираться у двери, и Дженкс заверещал на них так, что уши у меня заболели.
— Привет, Квен! Это мне? — спросил он, когда детишки со смехом разлетелись.
Эльф кивнул, и я подбоченилась, ушам своим не веря.
— Меня опять хотят кинуть? — спросила я возмущенно.
— Мистер Каламак не собирается платить за свой арест.
— А за то, что он до сих пор еще дышит?
Тут Квен утратил свой праведный гнев, усмехнулся, потирая рукой подбородок, и качнулся на каблуках.
— А наглости тебе не занимать, Морган.
— Потому и жива, — буркнула я мрачно и вздрогнула, когда увидела Рекс у подножья лестницы на колокольню. Она смотрела на меня, не мигая. Брр, жуткая кошка.
— Ну-ну. — Он задумался, глядя сквозь меня, потом опомнился. — Дженкс, я привез твои документы. — Он протянул Дженксу конверт и снова помедлил в нерешительности. Понятно было, почему — конверт был втрое тяжелее Дженкса, если в нем была унция.
— Отдай его Рэйч, — сказал пикси, и я с наглой улыбкой протянула руку. — У Айви есть сейф, туда мы и положим.
Квен мрачно передал мне конверт и я его открыла, полная любопытства. Денег там не было. Там была купчая. С нашим адресом. И именем Дженкса.
— Ты купил церковь? — спросила я, запинаясь, и пикси прянул с моего плеча, светясь в буквальном смысле этого слова. — Дженкс, ты купил нашу церковь?
Дженкс осклабился, и пыльца полетела с него чистым серебром.
— Ага, — гордо сказал он, — После того, как Пискари пытался нас выселить, я не могу рисковать, чтобы вы, две бабы-переростка, проиграли ее в покер или еще как-нибудь.
Я таращилась на документ. Дженкс — владелец нашей церкви?
— А где ты деньги взял?
С дуновением вампирского ладана Айви оказалась рядом со мной. Вытащила бумагу из моих ослабевших пальцев и вытаращила глаза.
Квен переступил с ноги на ногу, тихо скрипнув ботинками.
— Всего хорошего, Дженкс, — сказал он. — Работать с тобой было весьма поучительно.
— Стоп, а ну-ка погоди, — потребовала я. — Где ты взял деньги?
Дженкс осклабился:
— Рэйч, квартплата первого числа каждого месяца. Не второго, не третьего, не в первую пятницу — ровно первого числа. И надеюсь, что переосвящение церкви вы тоже оплатите.
Квен беззвучно сошел со ступеней. По дорожке шла Кери, и эти двое обменялись настороженными и осторожными словами. У нее в руках была накрытая тарелка — пирог, наверное. Она оглянулась, поднимаясь по ступеням, и я посторонилась, давая ей дорогу. Но Айви была настолько поражена, что не двинулась с места.
— Ты мне перебил цену? — крикнула Айви, и Кери проскользнула между нами двумя в святилище, Рекс вилась у ее ног. — Так это против тебя я играла? Я думала, это моя мать!
Щелчок дверцы у машины Квена был заглушён шумом дождя, но Дженкс мне так пока и не ответил. Квен глянул на меня поверх своей машины, потом сёл и уехал.
— Пикси, черт тебя побери! — крикнула я. — Отвечай, зараза! Где ты взял деньги?
— Я… ну, мы с Квеном одну работу провернули.
Гул мужских голосов Кизл и Дэвида стал сильнее, и я закрыла дверь, оставив на улице сырую ночь. Дженкс сказал «работу» а не «задание». Разница.
— Что за работа? — спросила я настороженно.
Если пикси может летать с виноватым видом, то именно это сделал Дженкс.
— Да ничего особенного, — сказал он, мелькнул мимо нас с Айви и влетел в святилище. — Ничего такого, что все равно не произошло бы.
Я прищурилась, пошла за ним к гостям, по дороге положив колпак Кери на пианино. Айви шла вплотную за мной.