— Но я все равно буду бороться. — И попросил: — Ты можешь мне вторую ракетку купить?
Она хмыкнула:
— Ты их разбивать собираешься? Как спортсмены по телевизору? Так давай тогда сразу три возьмем.
Митя посмотрел снисходительно:
— Ломать можно, когда за них спонсор платит. А мне нужна запасная на случай, если струны порвутся. Юлия Юрьевна сказала.
Татьяна хотела съехидничать, что об мягкий зеленый мяч струны порвать проблематично, но решила не подрывать авторитет тренера. Хотя уже немного ревновать начинала — что-то слишком часто сын свою спортивную наставницу цитирует.
Расписание на первый игровой день появилось только накануне поздно вечером. Таня озадаченно спросила Митю:
— Не ранее пятнадцати тридцати — это к скольки, значит, нужно?
— К трем. Чтобы я успел размяться.
— Выезжать тогда в час. Отлично, у тебя как раз четыре урока завтра.
Но тут позвонила Юлия Юрьевна:
— Чего молчите? Расписание вышло?
— Да. Седьмой запуск.
— Отлично. Тогда к десяти приезжайте. Я его разомну.
— Так ведь школа!
— Татьяна Валерьевна, — укоризненно отозвалась тренер, — какая может быть учеба в день турнира?
Митя слушал разговор и хитро улыбался.
— Ты согласился соревноваться, чтобы повод прогуливать был? — строго спросила сына Садовникова.
— Ну да. У нас как раз завтра по математике контрольная.
Пока что Тане совсем была не по душе идея тренера. А приехали в отель «Беркут» — окончательно разонравилась. Оказалось, что на Митином корте пока только четвертый запуск, болтаться-ждать неведомо сколько. Хорошо хоть при гостинице оказался неплохой ресторанчик и собственный зоопарк. Садовникова накормила Митю неспортивной едой (пицца и кола), а потом они долго бродили, разглядывая лам, гусей, коз и печальных медведей.
К пяти вернулись на корты. Мальчик побежал переодеваться и разминаться, Таня влилась в толпу теннисных родителей — те наблюдали за игрой через мониторы в холле. Страсти кипели. Какой-то мужчина громко, как на футболе орал: «Дави его! Дави!» Женщина причитала: «Да что она врет! Какой аут!» Рядом с ней оказалась мама соперницы, вступила в перепалку: «Ничего она не врет! Там мяч в метре был!»
И даже те, кто молчал, смотрели в мониторы напряженно, с трагическими лицами. А когда проигравшие дети возвращались с кортов (многие в слезах), мамы с папами вместо утешений налетали с упреками.
Садовникова отсела в уголок. На соседнем диванчике помещались губастенький полноватый мальчик и взволнованная мама. Она покусывала губы, постоянно хрустела пальцами и поправляла волосы. Сын утешал: «Да не трясись ты! У него ноль очков! Я его разнесу!»
Рейтинга среди участников только у Мити нет. Значит, вот ты какой, соперник. Выглядел парнишка постарше и поувереннее.
Татьяна начала прислушиваться к его разговорам с мамой, по контексту поняла: пацан — из серьезной спортивной школы. По пять раз в неделю тренируется, турниры с семи лет играет. Она совсем приуныла. Хотя, может, и к лучшему? Митя поймет: ловить нечего, время безнадежно упущено — и начнет, как они и планировали, тренироваться для души.
Хотя настроен сын оказался серьезно. В зоне для разминки бегал, прыгал, тренировал теннисный мелкий шаг. Таня подошла, спросила:
— Может, лучше силы сэкономить? Уже весь потный!
Митя посмотрел с удивлением:
— Юлия Юрьевна говорит: обязательно надо тело разбудить. Пульс участится — тогда и к матчу готов.
«Вот все-таки вруны эти тренеры. Договорились ведь — без большого спорта, а она Митьке голову дурит», — досадливо подумала Таня. Хотя, конечно, классно будет, если сын одолеет задаваку-соперника.
Но когда мальчиков наконец позвали на матч, самонадеянные мысли быстро испарились. Митя даже мяч в игру нормально ввести не мог. Три двойных ошибки подряд! Счет ноль — сорок!
Мама соперника (сидели перед монитором рядышком) насмешливо улыбалась. Таня начала злиться. Сын совсем глупый, что ли? Очевидно ведь: если не попадаешь, бей слабенько, чтобы просто через сетку перекинуть.
Митя ее как будто услышал. Ослабил замах, и подача наконец прошла. Мальчишка на другой стороне корта шустро подскочил к мячу и подкинул его почти под потолок. Сын среагировал — помчался за заднюю линию. Но мяч ударился о корт и подлетел настолько высоко, что Митя физически не смог до него дотянуться.
Первый гейм получился разгромным. Мама соперника триумфально хрустнула пальцами. Татьяна напряженно вглядывалась в монитор, пыталась понять: каково сейчас сыну? Нервничает? Расстраивается? Или уже сдался?
Но сын лишь пожал плечами, когда соперник громко выкрикнул «Камон!». Приготовился принимать его подачу. Стоял, как учили на тренировках, за задней линией. А мальчик кинул мяч почти под сетку. Митя вихрем рванул вперед, но все равно не успел. Таня поморщилась от чужого победного клича «Летс гоу!».
Юлия Юрьевна, когда убеждала принять участие в турнире, говорила: «Они там учатся подстраиваться. Принимать быстрые решения — под жестким давлением. Не только для тенниса — в жизни тоже пригодится».
Но у Мити подстроиться никак не получалось. На следующей подаче сделал поправку, вошел в корт — но принял в сетку. А дальше — мальчик его обманул, ввел мяч агрессивно — сын оказался к нему слишком близко и снова не смог отбить. Счет 40:0 ознаменовал выкрик «Вамос!». Таня не выдержала, ехидно обратилась к маме соперника:
— Я смотрю, ваш сын полиглот!
Та надменно ответила:
— Мы прошлым летом тренировались в Португалии.
Таня совсем приуныла. Счет 0–2, подача у сына совсем не идет. А если розыгрыши все-таки завязываются, соперник откидывает мячи «парашютиками», те отлетают от задней линии высоко вверх, Митя тщетно пытается отбить, но только стукается спиной об фон.
«Пожалуй, до дома ракетки не дотерпят — прямо здесь их сожжет», — мелькнуло у Садовниковой. Впрочем, Митя пока не сдавался. По-прежнему пытался подобрать к игре противника ключ. На очередных высоких мячах входил в корт, пробовал забить с лета. Идея, наверно, правильная — только попадали спортивные снаряды в сетку.
Первый сет Митя проиграл под ноль, оба попросили у судьи туалетный перерыв. Мама губастенького вскочила, бросилась к выходу с кортов, засыпала сына советами:
— Не отпускай! Держи концентрацию!
С корта выглянула судья, строго сказала:
— Вам штрафных очков за подсказки?
Женщина заволновалась, униженно заюлила:
— Да я… да Юрочка просто воды попросил купить…
Таня больше всего боялась встретить Митин растерянный взгляд. Но сын — поразительно! — ее словно и не увидел. Даже страшно стало — смотрит словно сквозь нее, лицо отсутствующее. «Вот будет у него сейчас нервный срыв», — заволновалась. Увидела, что судья скрылась на корте, догнала, беззаботно предложила:
— Мить! А давай вообще снимемся?
Тот вынырнул из своего забытья, удивленно сказал:
— Ты с ума сошла? Я не собираюсь сдаваться.
И во втором сете завязалась борьба. Митя будто поставил цель — вывести противника из равновесия. Подавал, сразу бежал к сетке. Сопернику вроде бы разумно в очередной раз перекинуть Митю высокой свечой, но мальчик почему-то терялся, отбрасывал мяч сыну прямо на ракетку. Тот иногда и в такой ситуации ошибался, но все чаще получалось заколотить мяч эффектным ударом с лета. И психологически стал соперника поддавливать. Когда выигрывал очередное очко, очаровательно улыбался и спокойным голосом говорил:
— Камон, летс гоу. А, еще вамос.
Противник начал злиться, атаковать. Но Мите только на руку — быстрые мячи ему нравились куда больше, чем скучные «парашютики». Не просто отбивал, но старался их отыграть красиво. Не перекинуть банально, а резко перевести в противоположную сторону корта. Ошибки продолжали сыпаться — на высокой скорости обычное дело, — зато если попадал, потом, на вдохновении, следующее очко у расстроенного мальчика всегда забирал.
Мама соперника совсем скисла, Таня начала улыбаться.
Второй сет Митя взял со счетом 4:2 — малыши играли не до шести очков, а по «облегченной программе».
И в решающей партии все переменилось кардинально. У Мити и подача пошла, и удары с лета начали выходить безошибочно. Но сыну, казалось Тане, было скучно — банально взять и выиграть. Продолжал экспериментировать. Укорачивал, сам пробовал подкидывать высокие свечки. Если ошибался и мальчику удавалось взять очко — больше судьбу не дразнил, следующий мяч забивал по классике.
— Где вы тренируетесь? — с недовольным лицом спросила мама соперника.
— В клубе «Викинг».
— Как часто?
— Два раза в неделю. Ну, и группа еще.
— Ой, не надо мне только врать! — возмутилась женщина.
А Таня восторженно подумала: «Блин, неужели у Митьки действительно талант?!»
После матча (завершился он со счетом 0:4, 4:2, 4:0) мальчик выглядел полностью измученным. Таня крепко его обняла, шепнула в ухо:
— Горжусь тобой, сын.
Лицо его по-прежнему оставалось бледным и отрешенным, но жизнь и краски потихоньку возвращались.
— Круто ты в него вцепился, — оценила Садовникова. — Я думала, не вытянешь.
— У меня выхода не было, — улыбнулся слабо.
— Ты, что ли, думал, я тебя ругать буду, если продуешь? — возмутилась.
— Не, — хитро ответил, — не поэтому. Завтра опять контрольная. По русскому. Я тоже очень не хотел на нее идти.
Раньше Ханс-Йоргу на антиквариат глубоко плевать было, а нынче стал интересоваться. Заходил в лавочки, где торговали стариной, просматривал каталоги аукционного дома «Доротеум». Разглядывал изящные серебряные вещицы, поражался ценам на обычные с виду картины. По виду — натуральная мазня, но если имелась на полотне пометка «old master», цена сразу взлетала до небес.
Пытался он также выяснить, что сейчас стало с древним родом фон Маков, как они устроились, когда перебрались из ставшего русским Кенигсберга в Германию. Но сколько ни рылся в интернете — тишина. То ли искал плохо, то ли зачахла, истончилась фамилия. Но куда-то ведь делись их богатства! Вряд ли смогли, убегая от войны, вывезти все! Если два конезавода и особнячище с огромным парком имелись, наверняка наличествовали и другие накопления. Ладно, ювелирку, деньги могли с собой прихватить. Но какие-нибудь массивные серебряные статуэтки? Напольные бронзовые часы? Фарфоровую посуду?