Однако новое знание — будто Костик ее монстром считает — окончательно выбило из колеи. Она прочитала в энциклопедии определение. Монстр — это существо с врожденными недостатками в строении или наружности, которые отличают его от обычных существ; чудовище, урод.
Зеркало уверяло: выглядит она обычно, даже красиво. Значит, Костик считает: с ней внутри что-то не так?! И слова его ужасные: будто она из мамы все соки высосала. Что брат имел в виду?
«Может, — задумалась Лиза, — я эта, как его… дьявольское отродье?»
Сама она читала мало и на «Ютубе» смотрела исключительно развлекаловку. А вот Митя рассказал много интересного. В том числе, что огромный талант можно получить от Сатаны — в обмен на свою бессмертную душу. И примеры приводил. Наполеон Бонапарт. Скрипач Паганини. Но особенно девочке запомнилась история мастера блюза Роберта Джонсона. Тот очень мечтал стать известным, однако ни играть, ни петь толком не умел. Но однажды ночью, при полной луне он вышел на перекресток — и встретил дьявола. И на следующий день пришел в кафе, где его прежде считали полным лопухом, стал играть. Публика, свистевшая, пока он поднимался на сцену, мгновенно замолкла. Так Джонсон начал путь к славе и титулу «величайшего блюзмена двадцатого века».
Митя уверял: сделку с Сатаной обычно заключают в отношении себя. Но вдруг отец, со своей мечтой сделать ее теннисной чемпионкой, тоже продал душу дьяволу ради того, чтобы она завоевала для него весь мир?
С новой идеей отправилась к Костику. Почти не сомневалась: брат с ней подобное даже обсуждать не захочет. Но тот саркастически сказал:
— Вамос! Вкурила наконец!
Она побледнела:
— Папа правда заключил соглашение с Сатаной?
— Фу, дурочка. У нас, что ли, Средние века? Совсем другое он сделал. Не дьяволу заплатил, а ученым. Чтобы ему гения в лаборатории создали.
Лиза примерно понимала, откуда берутся дети. От женщины — яйцеклетка, от мужчины сперма. Но сейчас Костик объяснил: зачать ребенка можно и в пробирке.
— Маме ведь ЭКО делали, ты разве не знаешь? Так что ты вполне официально «пробирочная». Но вот что там тебе сгенерировали — один черт знает. А мама даже не знала, что не собственного ребенка, а монстра вынашивает.
— Что значит «сгенерировать»?
— Я понятия не имею, как конкретно тебя склепали. Но способов масса. Ненужную хромосому удалить. Нужную — добавить. В Англии, например, существует ребенок сразу от трех родителей. А иногда, говорят, эмбрион облучают чем-то. Для таких, как ты, даже название придумали — «дизайнерские дети». В Австралии в богатых семьях каждый второй такой. Нормальные люди над своим потомством экспериментов не ставят. Но папочка у нас сумасшедший. А мама… может, она и не знала. А может — узнала, только когда ты родилась. И поэтому с собой покончила.
Лиза слушала в ошеломлении. Просто какой-то фильм фантастический!
Но действительно похоже на правду!
Все ведь говорят: к теннису у нее не просто способности, но исключительный дар.
Робко спросила Костика:
— И сколько нас таких? На земле?
— А черт вас, мутантов, разберет, — хмыкнул брат. — Но одного я, похоже, знаю. Парня недавно отец привозил. Как его, Митя, что ли?
— Митя?! А почему ты считаешь, что он… тоже?
— Да потому что невозможно выиграть турнир, когда только два месяца тренируешься! Для обычного человека — полностью нереально. За гранью! Но если генетику подчистить — почему нет? Вы, кстати, с ним и внешне похожи. Два, блин, сверхчеловека. Из одного инкубатора.
Лиза начала шмыгать носом. Брат испугался:
— Ты только с отцом не вздумай обсуждать. Тебя на смех поднимет, а меня вообще кончит.
— А что мне делать? — спросила жалобно.
— А что ты можешь? Играй в свой теннис. Но будь готова: сверхчеловеки долго не живут.
Амелия никогда не посещала дочкины тренировки и в рядах взволнованных родителей на турнирах присутствовала крайне редко. Но это вовсе не означало, что она была равнодушна к успехам Альбины в теннисе. Со своим логическим мышлением и научной степенью Сараговец применяла к данному спорту (да и к жизни дочери) совсем иной подход. Научный.
Пока Альбина была совсем малышкой, мать развивала дочку сразу во всех направлениях. Рисование. Музыка. Счет. Иностранные языки. Плюс, разумеется, физкультура — подвижные игры, координация, гибкость.
К трем годам девочки сделала первые выводы. Слуха у дочки нет. Рисунки — кривобокие человечки — тоже не обнадеживали. Учиться читать не хотела, простейшие примерчики — сколько будет один плюс один — приводили ее в ужас. Зато во всем, что касалось подвижных игр, Альбина всегда первая. Мячик бросает точнее и дальше. Бегает быстро. Лазит по канату и дереву, словно обезьянка. От салок и всяких пионерболов совсем не устает.
Стало ясно: отдавать девочку надо именно в спорт. Но в какой? Амелия металась между волейболом, синхронным плаванием, лыжами и фигурным катанием. Даже хотела свозить дочку в Москву — там, прочитала в интернете, могли провести специальное тестирование и выдать рекомендации. Но дорога в столицу вдвоем с ребенком — и дорого, и хлопотно. Поэтому пришла ей в голову совсем другая мысль.
Когда-то Амелия надеялась, что выйдет, как все девчонки, замуж, родит ребеночка в браке. Но к сорока шести годам идеального кандидата найти так и не смогла. А «лишь бы рядом кто был» — как у многих подруг и знакомых — ее решительно не устраивало. Она всегда считала: брак — ладно, не получилось — и необязательно. Однако выполнить материнскую миссию женщина обязана. Кого только взять на роль отца? Многие прочие рожали от любовников или просто случайных знакомых. Ее однокурсница Исидора, как болтали сплетники, специально для этого на другой конец света отправилась. Переспала с кем-то в карибском круизе — и получила прекрасную дочку. Но у Амелии не было денег на карибский круиз. Да и Исидора — женщина более чем обеспеченная — наверняка вступала там в связь не с любым, кто готов, а купила себе партнера красивого и неглупого.
Вот и Амелия решила купить — в рамках своего куда более ограниченного бюджета. Отправилась в Москву, обратилась в хорошую клинику репродукции и потребовала каталог мужчин-доноров. Рассматривала исключительно славян, без физических изъянов и вредных привычек. Фотографий потенциальных отцов в досье не имелось — только детские карточки и запись голоса. И пришелся ей по душе некий Игорь. На фотке из детского сада — симпатичный блондин-мальчишка с открытым взглядом. Сейчас — двадцать три года. Рост 192, вес 78. Физически полностью здоров. В графе «достижения» значилось: выпускник вуза, мастер спорта. Она спросила у врача: «Какой именно спорт?» Тот ответил, что подробных персональных данных они не разглашают. Однако в голосовом письме к будущей матери Игорь рассказывал: «Я всегда был очень выносливым. И настойчивым. И упорным. И если что-то мне нравилось — всегда своего добивался. Мечтал хорошо играть в шахматы — научился. Не только за шахматной доской, но и в движении».
Вот и сам себя выдал. Что теннис — это шахматы в движении, Амелия знала.
Поэтому отвела дочку именно в эту секцию. Поначалу иллюзий не строила: ей сразу сказали, что серьезные результаты требуют от родителей огромных финансовых вложений.
Но оплачивать занятия три раза в неделю даже научному сотруднику по карману.
С теннисом у Альбины сразу пошло. И тренер хвалил, и самой девочке очень нравилось. Другие дети, едва заканчивалось время, бежали в раздевалку, а она, совсем кроха, перебиралась к теннисной стенке, продолжала сама отрабатывать удары. Поначалу с Амелии пытались брать дополнительную оплату за использование зала для ОФП, но очень быстро — по личному распоряжению спортивного директора — дочке разрешили стучать о стенку бесплатно. И перевели ее в группу к более старшим детям.
— Способных у нас много, — говорил тренер. — Но такое трудолюбие, как у вашей дочери, редко встретишь.
Амелия расспросила: что еще, кроме денег, надо, чтобы добиться успеха. Сказали: много бегать. Кроссы и короткие дистанции. Прыгать через скакалку — для подвижности и выносливости. Тренироваться ловить так называемый координационный мячик — он шестигранный, и за счет неправильной формы никогда не понятно, куда отскочит. Бросать дротики дартса и всегда стараться попасть в десятку.
Она купила координационный мяч, дартс, скакалку и по утрам в любую погоду вместе с дочкой отправлялась на пробежку. И Альбина почти никогда не капризничала. Написано в плане на день: пятьсот прыжков, триста бросков мячом, двести дротиков и три километра, — всегда выполняла сама и без понуканий.
Лучше бы, конечно, чтобы у дочери в чем-то ей более близком способности проявились — Амелия предпочла бы с девочкой по театрам или музеям ходить, — но ничего теперь не поделаешь. Сама выбирала в отцы мастера спорта, и, вероятно, его гены оказались сильнее. И когда Альбина придумала себе сказку, будто ее папа — профессиональный теннисист Жиль Мюллер, мать не очень-то девочку разубеждала. Пусть считает, будто у нее отец знаменитый игрок. Кто знает — может, она и права.
Обсуждать, что она монстр, с отцом — верный способ нарваться, поэтому первым делом Лиза позвонила Мите. Сразу сказала, что старший брат ей завидует и вообще дурак, но — «Вдруг не врет? И ты тоже лабораторный продукт?»
Сизов, понятное дело, начал ржать и прикалываться, но подруга сердилась, настаивала:
— Я и с тренером своим про тебя поговорила. Он согласен: невозможно нормальному человеку после пары месяцев тренировок серьезные турниры выигрывать. И что ты в раннем детстве немного занимался — это совсем не в счет.
Митя тогда задумался.
— Мне Альбина тоже говорит, что я необычный. Но не потому, что монстр. Она считает, у меня отец или кто-то другой в роду был крутым спортсменом. А я это унаследовал.
— А у тебя в роду есть крутые спортсмены?