Дама слушала с интересом. В конце словно между делом спросила:
— Как сокровищами распорядились?
— Четверть на ветер. Остальное — в банк.
— Дельно. Пойдешь ко мне заместителем?
— Ни за какие коврижки, — расхохотался.
— Ты еще не услышал зарплату.
— Да хоть миллиард. Не хочу в Салехард. Там слишком холодно.
— Болезный, что ли? Замерзнуть боишься?
— Подчиняться тебе не смогу, — подмигнул.
— Почему?
И он брякнул:
— Все в тебе кремень видят. А я — милую, интересную, мягкую женщину.
— Ничего себе! Неужели влюбился? — спросила с искренним интересом.
— Скорее, любопытство. Хочу понять: а в постели у тебя лицо такое же, как за покерным столом?
— Это как игра пойдет, — улыбнулась лукаво. И позвала: — Приходи вечером. Сьют «Орхидея». Будем пить ром.
Странно ему было с ней — совсем чужой. С незнакомым, немолодым, но очень холеным телом. Поначалу она действительно сохраняла покерное лицо, но Денис постарался: игра в конце концов удалась, железная леди взялась царапать ему спину, но он мягко отвел ее руки.
Когда отдыхали на безразмерном «кинг-сайзе», спросила задумчиво:
— Неужели тебе от меня действительно ничего не нужно?
— Нужно.
Встретил ее настороженный взгляд, добавил:
— Ты помогла мне скрасить одинокий вечер.
— Спасибо, — улыбнулась растроганно. — Мне тоже хорошо было с тобой. И я… я очень рада, что больше ничего у нас не будет. Завтра, в Гваделупе, я сойду.
— Убегаешь от меня?
— Нет. Дела.
Он, перед тем как заснуть в своей одинокой каюте, поломал немного голову: как работа в нефтянке может быть связана с Карибским островом? Даже хотел погуглить, выяснить — что за особа почтила его своим вниманием. Но интернет в открытом море ловил из рук вон плохо. А на следующий день, когда теплоход вошел в порт и появилась мобильная связь, ему позвонила Женька. Веселая, будто ничего меж ними и не случилось. Строго спросила:
— Ну, как ты там? Всех девчонок перепробовал?
— Только одну. Немолодую и богатую.
— Тогда ладно, — хихикнула. — К такой я ревновать не буду.
— А как твои занавесочки?
— Да в печенках они у меня. Вот думаю — не прилететь ли завтра в Санта-Доминго?
— Женька! Вау! Конечно, давай!
— Окейчик. Только давай сразу — на берегу — решим. У нас с тобой теперь мораторий. Ты молчишь про замуж. Я — про детей.
— Навсегда молчим?
— Нет. Я тебе даю отсрочку. Три года. А потом снова поговорим. Устраивает?
И конечно, он согласился.
— Что ты кобель, я и раньше знала, — хмыкнула Таня. — Ничего нового не услышала.
Она не понимала: к чему сейчас сия давняя и никакого к ней отношения не имеющая история?
Богатов пожаловался:
— В горле пересохло. Может, все-таки вина?
— Тебе нельзя, — отрезала. — Еще за руль. В Варну ехать.
Они сидели на террасе, увитой диким виноградом. Вдалеке переливалось-искрило море.
Денис вздохнул:
— Ладно. Давай без вина. Но мне сейчас придется упомянуть… э… м… хозяйку Тошки.
Ту самую гадину Настю, к кому Денис уходил полтора года назад.
Тут Садовникова вспылила:
— Да что у нас происходит? Рекламная кампания альфа-самца? Слышать не хочу больше про твои загулы!
Денис спокойно продолжил:
— Пару месяцев назад Настя позвонила. Книгу якобы забыла у меня, очень нужно забрать. Я ответил: не вопрос, давай где-нибудь встретимся, передам. А она говорит: «Да я у твоего дома сейчас. Можно, пожалуйста, поднимусь?» Мне говорить с ней не о чем — встретил, вместе с книгой, у лифта. Но она никак уходить не хочет. Начала про свою новую собаку рассказывать, потом воды попросила и в ванную заглянуть. Я боялся: будет пытаться отношения клеить. Однако, как потом выяснилось, нужно ей было совсем другое. Настя являлась ко мне по поручению частного детектива. Задание получила — втайне от меня — собрать мой генетический материал.
— В контексте твоего предыдущего покаяния в голову приходит единственная мысль… Ты этой железной леди на корабле ребеночка, что ли, сделал?
— Бинго!
— Как ее, кстати, звали?
— Только не смейся. Исидора.
Хохотать не стала, но хмыкнула.
— Значит, Исидора из Салехарда. Ну и ну. Я всегда думала, ты за безопасный секс.
— Естественно, мы принимали меры, это даже не обсуждалось. Но распечатывала средство защиты, м-м… она. Откуда я мог знать, какие у нее на самом деле планы?! Да и лет ей было явно за сорок!
— А зачем Исидоре понадобилось подтверждать отцовство? Да еще без твоего ведома? Насколько я знаю, все эти жвачки, волоски, обрезки ногтей никакой юридической силы не имеют.
— Она ни к чему меня официально не принуждала. Просто попросила помочь нашей дочери. И я не смог ей отказать.
Исидора всегда знала: замуж она не выйдет. Не ее это: сопереживать и поддерживать. Да и уверена была: добьется в жизни многого, с какой стати делить нажитое с партнером? Но даже если допустить: попадется бессребреник, согласный на жесткий брачный контракт, — сосуществовать на одной территории с мужчиной она все равно не сможет. С юности устраивала жизнь, как удобно исключительно ей, обставляла личное пространство под собственный вкус и даже малейших изменений не терпела. Личную уборщицу искала долго и платила той вдвое выше рынка — за то, что после клининга все вещи оставались строго на давно им отведенных местах.
Но в сорок лет Исидора решила: ей нужен ребенок. Вопрос с отцом из числа знакомых или тем паче коллег не рассматривала. Отправилась в Москву — в клинику искусственного оплодотворения. Ей вручили каталог доноров. Сто тридцать молодых мужчин. Безупречно здоровых. Образованных. Описания внешности — будто в завиральных брачных объявлениях: «натуральный блондин, глаза голубые, нос прямой». Актуальных фотографий не имелось — только детские. Ну, и всякие смешные «плюшки» — запись голоса, письмо от руки.
Исидора посмотрела на доктора своими холодными глазами:
— Как я могу быть уверена, что кандидат порядочен? Не жесток? Не подл?
— Мы проводим тщательное психологическое тестирование! С результатами можно ознакомиться!
Но Исидора — в те далекие времена, когда не работодатели за ней гонялись, а сама искала работу, — тоже проходила через многочисленные тесты и виртуозно научилась скрывать свою нелюдимость и категорическое нежелание работать в команде.
— Наши доноры — все успешные люди! Ни у кого не было ни малейших проблем с законом — мы отслеживаем их с ранней юности! — продолжал напирать доктор.
Еще один не слишком убедительный аргумент. Может, просто не попадались. Чем более ловок преступник — тем дольше он вне подозрений. А если у мужчины нет ни единого штрафа за превышение скорости — тоже плохо, скорее всего, хлюпик и трус.
Решила твердо: кот в мешке ей не нужен. Тогда и возникла идея: отправиться на другой конец земного шара. В круиз. Новые страны, новые лица. Возможно, на роль отца подойдет кто-то из команды — слабаки в море не ходят, дураки кораблями не управляют. Внешними данными Исидора не блистала, но не сомневалась: переспать с ней согласятся всегда.
Дениса приметила сразу. Одинок. Достаточно молод. Глаза печальные. Не беден — живет в хорошей каюте, одет дорого. Когда стали общаться, подметила новые штрихи. Умен. Авантюрен. Независим. Алкоголь — в меру. Да и что скрывать: просто понравился. Прояви он к ней чуть больше внимания — может, всем бы принципам изменила, завела первые в жизни отношения. Но мужчина честно признался — всего лишь хотел скрасить ей одинокий вечер.
Для контроля хорошо бы провести с ним ночь, другую, третью. Но Исидора всегда зрила в корень и после первой их постельной встречи поняла: дальше он начнет ее избегать. Поэтому предпочла уйти сама. Придумала мифические «дела» и покинула теплоход в Гваделупе.
Забеременеть в сорок лет, как считается, проблематично. Но она скрупулезно следила за здоровьем (самый ее главный капитал) и к зачатию готовилась: правильное питание, уместные пищевые добавки, витамины. Плюс всегда была фаталисткой: если судьбе угодно, чтобы ее ребенок был именно от этого мужчины, — все получится.
Через девять месяцев у нее родилась хорошенькая светловолосая девочка.
Многие в ее окружении видели в детях будущих наследников своих империй, но Исидора решила: лепить из дочки то, что хочется лично ей, не будет. Да, раннее развитие, иностранные языки и спорт для здоровья обязательны, но девочку ни к чему чрезмерно не принуждала. Хотя учительница музыки уверяла: у дочки большие способности. А на фигурном катании, где всегда огромный конкурс, тренеры сами уговаривали отдать в бесплатную группу. Но маленькая Лика хлопала огромными ресницами: «Мам. Ненавижу я эти гаммы. И на катке всегда мерзну».
Считается, что даже гения иногда надо прессануть, но Исидора настаивать не стала — забрала дочку и с музыки, и с фигурного катания.
В конце концов — классе в пятом — Лика решила, что будет биологом. Исидора не просто наняла дочери лучших преподавателей — всегда старалась, чтобы учеба шла в удовольствие. Не препятствовала, когда в доме появился террариум. Возила девочку в самые известные ботанические сады и природные парки. К счастью, блат в лучших вузах больше не нужен — достаточно высоких результатов ЕГЭ. Лика уверенно шла к ста баллам по всем предметам и к биофаку МГУ.
А в конце десятого класса вдруг заявила:
— Мам. Ты сейчас злиться будешь, но я передумала идти в биологи.
— Можно тогда в медицинский. Или на химии сосредоточиться.
— Нет, мам. Я поняла: у меня совсем другое предназначение. Хочу стать актрисой.
Исидора ничем не выдала, что сердце заколотилось, а дыхание перехватило. Сказала спокойно:
— Но в МГУ прекрасный студенческий театр. Ты можешь играть там. Заодно и поймешь: твое, не твое.
— Нет, мам. Я теперь точно знаю: биология — не мое. И актрисой я хочу стать не любительской, а профессиональной.