Дейн задумчиво посмотрел на экспонаты, затем спросил:
— А ты специалист в подобных вопросах?
— Я историк! — с улыбкой ответил Сайджед.
— Значит, этот культ просто…
— Сборище суеверных и отчаявшихся людей, которым умело промыли мозги, — пожал плечами Корделион. — Но те, кто их организовал, явно разбираются в истории этой планеты.
— С чего ты взял?
— Они знают о Медее. А про неё даже в глим-сети почти нет информации.
— То есть богиня эта всё-таки существовала?
Дейн перевёл взгляд на огромную карту на стене. На ней были отмечены все эти странные колонны, что он видел в столице и Арн-Холте. В каждом крупном городе планеты была такая.
Сайджед нахмурился.
— Она не была богиней. Это древняя царица. Когда-то она правила всей этой звёздной системой. А Ивелий… — он на мгновение замолчал, прежде чем добавить: — Это её гробница.
Из мемуаров капитана Каррена
Для многих из тех, кто участвовал в походе, всё началось именно в тот день. Я помню его хорошо — естественно, это был самый важный день в моей жизни. И в жизни всех офицеров, собравшихся на той площади под лучами двух солнц, согревающих Эбстерию-Сол. В тот день мы дали клятву — не сдаваться и не отступать перед лицом Врага. Клятву положить конец их злодеяниям раз и навсегда.
Как легко было произнести те слова, как легко было посвятить себя столь благородному делу… И как тяжела оказалась эта клятва.
Меня зовут Войценорро Лид’го Каррен. Ныне — Великий Лорд-адмирал Кавионского Союза в отставке, а раньше — просто капитан Каррен, беженец с планеты Феррокайн. Я пишу эти строки, понимая, что я прожил долгую жизнь — гораздо дольше, чем выпадает на долю большинства. И сейчас, глядя на своих детей, я чувствую всю тяжесть воспоминаний, которая преследует меня и всех, кто был с нами тогда. Тех, кто спас галактику от зла и одолел Врага. Тех, кто положил конец Эпохе Опустошения.
Глава 10
Дождь опустился на Арн-Холт. Сначала несколько редких капель разбились о стекло визора Дейна, но вскоре город скрылся за плотной завесой осадков. Однако ливень не остудил горячие головы на улицах — беспорядки переросли в полномасштабные столкновения.
Улицы многих районов города превратились в хаос. Разбитые витрины магазинов, пылающие баррикады из перевёрнутых квик-каров озаряли переулки дрожащими бликами огня. Рекламные панели мерцали искажёнными изображениями, побитые камнями или опалённые пламенем. Толпа, вооружённая чем попало, забрасывала кордоны Утвердителей бутылками с зажигательной смесью, кусками арматуры и обломками городского оборудования. В ответ силовики применяли не летальное оружие — ослепляющие вспышки оглушающих гранат лишь раззадоривали толпу, а волновые излучатели заставляли людей корчиться от боли, сбивая их с ног. Некоторые теряли сознание прямо на месте.
Но беспорядки не стихали. На одном из перекрёстков раздались выстрелы. В отличие от Утвердителей, отряды ДБИ не стеснялись использовать более жёсткие меры. Из усиленных бронемашин вылетали залпы шоковых дротиков и газовых гранат, а патрульные дроны зависли в воздухе, сканируя толпу и передавая данные в штаб.
Дейн сбавил скорость, следя за происходящим. В гуще протестующих мелькнул парень в тёмном плаще, его рука метнула что-то к кордону силовиков. Хлопок — и один из Утвердителей рухнул на землю, судорожно хватаясь за грудь. Напарники тут же оттащили его назад, а толпа взревела, подбадривая нападавшего.
Внезапно среди протестующих появились фигуры в серых плащах с глубокими капюшонами. Они двигались иначе — быстро, организованно, целеустремлённо. Эти люди знали, что делали. Они направляли толпу, подталкивали её к нужным точкам, поднимали волну ярости.
— За Оула! — выкрикнул кто-то.
— За Хенликса! Хенликс! Хенликс! — подхватили другие.
Но крики утонули в оглушительном взрыве. Из переулка выскочил человек с гранатомётом, и через мгновение боевая машина Утвердителей превратилась в груду пылающего металлолома.
Дейн не стал задерживаться. Маневрируя в узких переулках, он ускорил квик-байк, стараясь держаться подальше от центра столкновений. Впереди, за огнями, хаосом и дымом, его ждала "Лазурь".
Клуб занимал здание, которое когда-то, вероятно, служило театром или концертным залом. Теперь его фасад украшала массивная неоновая вывеска с надписью «ЛАЗУРЬ», будто сложенной из жидкого света. Переливы голубых и бирюзовых оттенков текли по буквам, будто гипнотизируя прохожих. Под вывеской мягкое свечение заливало тротуар, превращая дождевые капли в дрожащие световые искры. Вход в клуб оформляли массивные металлические двери, укреплённые декоративными заклёпками. Над ними светился экран, бесконечно прокручивающий рекламные ролики: танцующие силуэты, всполохи голографических декораций, анонсы грядущих вечеринок. Здесь, в отличие от остального города, было относительно спокойно — то ли из-за присутствия Красных Фурий, то ли потому, что посетителям клуба были дела важнее, чем уличные беспорядки.
Подъехав к входу, Дейн заглушил квик-байк, поёжился от холода и сырости, стряхнул с рукава капли дождя и двинулся к двери. У стойки приёма оружия стояли две женщины в тёмно-красных плащах. Обе высокие, с хищными чертами лиц, подчёркнутыми имплантами: металлические пластины на скулах, светящиеся линии аугментаций, уходящие под одежду. Одна, постарше, лениво привалилась к стене, наблюдая за посетителями с нескрываемой скукой. Вторая, моложе, раз за разом сжимала и разжимала пальцы кибернетической руки, словно проверяя механику.
Заметив Дейна, старшая приподняла бровь, усмехнулась.
— Гляньте-ка! Валькир, подруби скан — вдруг он с иголкой.
Младшая активировала встроенный в глаз сканер, и её зрачки на секунду вспыхнули красным.
— Гладкий.
— Ха, симпатичный фарш, — старшая хохотнула, махнув рукой. — Лады, мальчик, сдай грелку, а то ноги оторву.
Дейн взглянул на Коду, потом на женщин. Он едва уловил смысл фразы, но понял главное — речь о сдаче оружия. Расстегнул кобуру, вынул револьвер и передал его на стойку, следом положил оглушающий пистолет.
— Гля, какой заботливый, — фыркнула Валькир, крутанув оружие в руке. Она прицокнула языком, оценивающе осмотрела ствол и кивнула. — О, серьёзка.
— Плюс-меха, не базарь, — отмахнулась старшая и снова повернулась к Дейну. — На выходе заберёшь.
Она хищно усмехнулась, блеснув в улыбке металлическими зубами.
Дейн молча взял жетон хранения оружия и шагнул к входу, оставляя за спиной их насмешливый смех, похожий на скрежет металла.
Задержавшись на секунду перед дверью, он чуть склонил голову и пробормотал едва слышно:
— Ты хоть что-нибудь понял?
Кода тихо пискнул: "Ни слова!"
Дейн коротко усмехнулся и, покачав головой, шагнул внутрь клуба, оставляя позади шум улицы и угрюмый хохот Красных Фурий.
Клуб «Лазурь» встречал гостей мягким переливом неоновых огней, отражавшихся в зеркальных панелях стен. Свет скользил по полированным поверхностям, преломляясь в стекле и металле, создавая ощущение зыбкой нереальности. Внутри пространство казалось огромным, и не только за счёт его реальных размеров, но благодаря грамотно расставленным световым акцентам. В центре зала простирался большой танцпол, подсвеченный динамическими голограммами, которые вспыхивали и гасли в такт музыке. Толпа двигалась в ритме, сливаясь в единый пульсирующий организм, растворяясь в свете и звуке. Над танцполом возвышалась сцена, где выступала певица — высокая, с идеальной пластикой движений, подчёркнутой аугментациями. Грациозность её тела была доведена до абсолютного совершенства: суставы двигались с плавностью, недоступной обычным людям, а осанка оставалась безупречной в любом положении. Искусственная кожа поблёскивала в свете прожекторов, переливаясь холодными металлическими оттенками, а глаза, светились мягким неоновым блеском. Даже голос звучал не совсем человечески — слишком чистый, слишком идеальный, с легкой вибрацией, пробирающей до мурашек.
Некоторые предпочитали чувствовать музыку на ином уровне. Они подключались к нейроинтерфейсам, встроенным в подлокотники кресел, или использовали портативные девайсы, передающие аудиосигналы напрямую в мозг. Для них звук становился чем-то большим, чем просто мелодия — он превращался в поток ощущений, вызывая эйфорию, лёгкость или даже искусственные галлюцинации. Те, кто уже погрузился в транс, сидели неподвижно, с отрешёнными лицами и застывшими улыбками.
Дейн подошёл к барной стойке, утопающей в мягком голубоватом свете. Стеклянная поверхность отражала блики неоновых ламп, создавая впечатление, будто свет растекается по ней жидкими линиями. За стойкой стояла высокая женщина с короткими алыми волосами, металлические вставки вдоль скул ловили блики, а глаза, неестественно яркие, переливались, сканируя окружающее пространство.
Её правая рука была заменена кибер-протезом — тонкие пальцы, покрытые гравировками, двигались с хищной пластичностью, ловко обращаясь с бутылками и стаканами.
— Чё как? — хрипло бросила она, скользнув по нему оценивающим взглядом.
— Выпить, — коротко ответил Дейн, выложив на стойку несколько солидов.
Барменша кивнула, достала из-под стойки бутылку, наполнила стакан янтарной жидкостью и плавным движением пододвинула его к нему.
— Мне нужен инфопат, — добавил он, делая первый глоток. — Зовут Элия.
Женщина прищурилась, уголки её губ дёрнулись в усмешке, обнажая зубы с металлическими вставками.
— Веткой жмёшь… откуда такой? — протянула она, наигранно удивлённо, но голос понизила. — Зачем она тебе?
Дейн выдержал паузу.
— Дело есть.
Барменша цокнула языком, закатив глаза.
— Дог шёл, а ещё флексит тут… — пробормотала она, но затем кивнула в сторону дальнего угла. — Лови нитку, брат, вон дверь. Жмякай три раза.
Он проследил за её жестом — в полумраке едва угадывалась дверь с мигающим красным сенсором.
— А у вас тут толковые словари не продают? — с лёгкой усмешкой бросил он, глядя на неё.