— Какое дело? — голос Дейна стал твёрже, в нём проступила нотка настойчивости.
Стуро замолчал, глядя на Дейна исподлобья. Его пальцы постучали по подлокотнику кресла, выдавая внутреннее беспокойство, хоть лицо оставалось каменным. Наконец, он выдохнул, словно решился сбросить старый груз, и заговорил, понизив голос:
— Это было года три назад, может, больше. Ко мне пришёл один тип — богатый, но не из корпоратов. Заплатил вперёд, наличными, что само по себе редкость. Просил разобраться со смертью своей дочери. Молоденькая девчонка, лет двадцати пяти, не больше. Её звали Залли. Залли Шогта. Официально это было самоубийство. Повесилась у себя в комнате. Но отец в это не поверил. Говорил, она не такая, мол, слишком любила жизнь, да и проблем особых не было. Хотел правды.
Стуро замолчал, потянулся к пачке сигарет на столе и вытащил одну. Он не стал её зажигать, просто крутил в пальцах, глядя куда-то мимо Дейна, словно видел перед собой ту девушку или её отца.
— Я взялся за дело, — продолжил он, голос стал чуть глуше. — Начал копать. Выяснил, что она работала медсестрой в одном из центров помощи. Знаешь, такие места, куда ссылают зависимых — наркоманов, алкашей, тех, кто подсел на дешёвые нейростимы. Это был центр на востоке, в районе шахтёрских посёлков. Назывался вроде "Светлый путь" или что-то такое пафосное. Сначала всё выглядело обычно: бумаги в порядке, персонал с лицензиями, благотворительный фонд на балансе. Но чем дальше я лез, тем больше понимал, что там что-то нечисто.
Дейн слегка наклонился вперёд, внимательно слушая.
— Что именно "нечисто"?
Стуро хмыкнул, будто вспомнил что-то неприятное. Он наконец сунул сигарету в рот, но так и не закурил, просто сжал её зубами.
— Пациенты пропадали — чаще, чем должны были. В отчётах писали "переведены в другое учреждение" или "выписаны по собственному желанию", но адресов не указывали. Потом я поговорил с парой местных — те, кто жил рядом с центром, шептались, что стараются обходить то место стороной. А ещё слышали странные звуки. Не крики, а что-то вроде… низкого гула, как будто оборудование какое-то гоняли.
Он замолчал, бросив взгляд на Дейна, словно проверяя, насколько тот готов слушать дальше. Убедившись, что Утвердитель не прервёт, Стуро продолжил:
— И вот тогда я понял, что вляпался. На третий день расследования заметил хвост — чёрный квик-кар без номеров, висел за мной пару кварталов. На четвёртый — кто-то прошерстил мой офис, пока меня не было. Эти фог'га ничего не взяли, но всё перевернули. А потом домой позвонили — жене. Просто молчали в трубку, но этого хватило. Уска!
Стуро подкурил. Его голос стал тише, но в нём проступила горечь:
— Я не герой, Краут. У меня семья — жена, дочка и надоедливая теща. Я понял, что если продолжу рыть дальше, то либо сам пропаду, либо их заденет. Так что свернул дело. Отцу сказал, что доказательств нет, отдал половину денег обратно. Он орал, угрожал, но… Продолжать то дело — всё равно что в шахту без кислорода лезть. А через пару недель тот мужик пропал. Просто исчез.
Дейн кивнул, переваривая услышанное.
— Она не говорила, почему именно это дело? — уточнил Дейн, глядя Стуро в глаза.
— Нет, — кивнул детектив. — Впрочем, я не спрашивал. Я ей рассказал примерно то же, что тебе, но без подробностей. Сказал, что дело мёртвое и лучше туда не лезть. Она только улыбнулась — знаешь, так, с вызовом. Сказала, что это "идеальный кусочек пазла".
Дейн прищурился, впившись взглядом в Стуро.
— Где находился этот центр помощи?
— Да был он на востоке, в шахтёрских посёлках, — хмыкнул Стуро, почесав затылок. — Только сгорел он к едреням год назад. А что с той девчонкой-студенткой стряслось?
— Убили её, — бросил Дейн, нахмурившись.
— Уска! — вырвалось у Стуро, и он покачал головой. — Жалко. Смелая была, сразу видно.
Он потёр шею, словно старая рана дала о себе знать, и продолжил, понизив голос:
— Центр этот кормился с разных рук — мелкие фонды, шахтёрские взносы, всякая благотворительная шелуха. Но главный кошелёк — Фредо Хенликс. Политикан, что заливает про "новую эру процветания". Деньги лились рекой, а на бумаге — "помощь рабочим". Больше ничем не помогу, Краут.
Дейн кивнул, больше не задавая вопросов. Он молча развернулся, бросив короткое "Спасибо" через плечо, и вышел из кабинета. Стуро проводил его взглядом, но ничего не сказал — лишь скрипнуло кресло, когда он снова откинулся назад.
На улице Дейн оседлал квик-байк, но перед тем как рвануть из Арн-Милета, остановился у колонны в центре. Она напоминала те, что в Арн-Маорде и Арн-Холте, только потрепаннее: трещины вились по камню, низ покрывала копоть от выхлопов. Массивная, высотой метров сорок, она стояла как немой страж. Поверхность испещряли выцветшие письмена, обвивавшие фигуру в длинных одеждах — женщину с венцом. Ей подносили дары: кувшины, клинки, свёртки.
Дейн провёл ладонью по шершавому камню, пыль осела на пальцы. Чем ближе он вглядывался в письмена, тем сильнее чесался затылок — странное, необъяснимое чувство тревоги сжимало грудь, будто колонна смотрела в ответ. Он стиснул зубы, отгоняя ощущение.
— Медея, — выдохнул Дейн, почти шёпотом, доставая голо-пад. Он открыл файл Ниры: список учреждений — реабилитационные центры, приюты, — и среди них мелькнул "Светлый путь". А ниже, в перечне имён, выделились двое: Залли Шогта и Риззат Шогта.
Резкий сигнал коммуникатора прервал его мысли. Дейн принял вызов, и голос Элии, чуть хриплый от помех, ворвался в уши:
— Это я. Новости есть, но не радужные. Кто звонил Нире — не раскопала, линия зашифрована наглухо. Про Льюва Сегдаси и голограмму — тишина пока. Но Хааса нашла.
Дейн выпрямился.
— Где?
— В Тарнвейле, дыре рядом с Арн-Холтом, — ответила Элия, и на голо-пад тут же упали координаты. — Жена его иногда пингует через одноразовые коммы. Я сигнал вычислила. Приедешь — звони, скажу, где точно прячется.
— Отлично, спасибо, — Дейн кивнул, хоть она этого не видела. — Слушай, сейчас скину тебе файл. Список учреждений и имён. Проверь, есть ли там след Хенликса. И как связаны люди из списка.
Элия замялась, в её голосе мелькнуло удивление:
— Хенликса? Уска, серьёзно? Ладно, гляну. И ещё: наткнулась на след инфопата — кто-то шустрый тоже ищет Хааса. Шевелись, а то опоздаешь.
— Принял, — отрезал Дейн, обрывая связь. Он бросил последний взгляд на колонну — холодное предчувствие сжало грудь, затылок зудел, будто от чужого взгляда. Внезапно голограммы, мерцавшие повсюду в Арн-Милете, синхронно мигнули. Изображения — реклама, лица политиков, новости — исчезли, сменившись пылающей птицей, чьи огненные крылья распахнулись на всех экранах. Под ней проступила надпись, выжженная алым: "ВОССТАНЬТЕ". Дейн стиснул руль, холод пробежал по спине.
Двигатель взревел, квик-байк сорвался с места, унося его прочь от Арн-Милета.
Глава 15
К вечеру Дейн добрался до места. Он сбросил скорость, вползая в Тарнвейл — мрачный городишко, пропитанный пылью и ржавчиной. Низкие, обшарпанные дома теснились вдоль улиц, словно цеплялись друг за друга, чтобы не рухнуть. Редкие квик-кары гудели в отдалении, шахтёрские голоса глухо звучали сквозь гул ветра, жизнь здесь казалась тусклой, выгоревшей. Дейн заглушил двигатель у серого здания с потрескавшимся фасадом. Над входом криво болталась вывеска "Сдаётся", поскрипывая на ветру.
Он вытащил коммуникатор и вызвал Элию. Её голос, резкий и хрипловатый от помех, хлестнул по ушам:
— Ты на месте, Краут?
— Да, — отрезал Дейн, окидывая взглядом улицу. — Где Хаас?
— Угол Шахтёрской, — выпалила Элия. — Дом семнадцать, четвёртый этаж, квартира двенадцать. Не благодари, я и так знаю, что гениальна.
Дейн хмыкнул, обрубив связь, и завёл байк. Двигатель рявкнул, унося его по адресу, что назвала Элия. Через пару минут он затормозил у нужного дома. Дейн спрыгнул с седла, проверил револьвер в кобуре и оглушающий пистолет на поясе — сюрпризы вроде того, что был в Старом Арне, ему были не нужны. Мелькнула мысль достать что-то тяжелее из тайника в квик-байке, но он мотнул головой, отгоняя идею, и шагнул к подъезду.
На четвёртом этаже он нашёл квартиру двенадцать — дверь, металлическая и побитая, была приоткрыта, из щели тянуло чем-то едким. Дейн вытащил револьвер, напрягся и толкнул дверь ногой. Она распахнулась с глухим стуком, открывая взгляду тесную комнату. В центре стоял Нолан Хаас — худой, с впалыми щеками, в лохмотьях бывшей формы ДБИ. Его окружали связки взрывчатки, прикреплённые к стенам и ящикам, провода змеились по полу. В руках он сжимал детонатор, а глаза, блестящие и безумные, были устремлены в пустоту.
— Медея, свет мой… прими меня… веди нас к пробуждению, — бормотал он, голос дрожал от экстаза. Увидев Дейна, он не дрогнул, лишь улыбнулся шире и вдавил кнопку.
Взрыв. Оранжево-белая вспышка резанула по глазам, ослепив Дейна, а ударная волна швырнула его назад через дверной проём. Стены квартиры разлетелись в пыль с хрустом ломающегося камня, потолок рухнул с оглушительным треском, балки и куски штукатурки посыпались вниз. Пол под Хаасом треснул, как стекло, и провалился, утянув его в ревущий огненный хаос — крик Хааса оборвался в грохоте. Осколки бетона и раскалённые куски металла хлестнули по коридору, словно шрапнель, один просвистел у виска Дейна, другой вонзился в стену рядом. Жгучий воздух, обжёг лицо и лёгкие.
Дейна отбросило к лестнице, щит на поясе коротко загудел, вспыхнув синим, и поглотил часть удара, но тут же вырубился с шипением перегретой системы. Он рухнул на спину, врезавшись в перила — старое дерево треснуло под его весом, едва не сломавшись. Пыль забивала горло, в ушах звенело от раскатов взрыва.
Здание содрогнулось, сверху донёсся низкий гул — этаж выше обрушился, завалив коридор грудой обломков. Сквозь едкий дым и пыль наемник разглядел, как квартира Хааса превратилась в чёрную дыру: стены исчезли, из провала вырывались языки пламени, жёлтые и красные, как расплавленная сталь. Взрывчатка сдетонировала не полностью — внизу вспыхивали запоздалые заряды, каждый хлопок сотрясал дом. Стены трещали, пол под Дейном накренился, уходя вниз, и он, подняв револьвер, пополз к лестнице, цепляясь за остатки перил, что крошились в руках.