— Ладно, — сказал Дейн, — веди.
Форн шагнул к кивк-кару и, не глядя, распахнул переднюю пассажирскую дверь. Внутри пахло холодным воздухом из кондиционера, дешёвым растворимым кофе и перегаром. На приборной панели валялась пачка снотворного, пустая, как совесть политиков, смятые обёртки от сигаретных упаковок, а на заднем сиденье, почти опустевший, ящик пива и пара пустых.
Дейн опустился в кресло, вздохнув.
— Вижу, ты приверженец здорового образа жизни.
Форн фыркнул, опускаясь за руль. Двигатель загудел, и машина мягко скользнула по воздуху, выехав с другого конца стоянки. За окном снова хлестал дождь.
— К чему вся эта конспирация? — хмуро спросил Дейн, наблюдая, как огни города превращаются в смазанное пятно. — Первый секретарь опасается ещё одного покушения?
Форн усмехнулся. Сухо. Безо всякой радости.
— Официально, он всё ещё в больнице, — бросил он, не отрывая взгляда от дороги. — И никакого покушения не было.
— В смысле — не было? — нахмурился Дейн. — Все новостные ленты только и показывали, как в Игоду стреляют. У него же лёгкое было пробито. Или вы пускаете липу в эфир?
— Выстрел — настоящий. И даже ранение — вполне реальное. Но только стрелок наш, а легкие у Игоды давно отсутствуют. — Форн достал сигарету, закурил. — Имплант прострелили. Его быстро заменили.
Он протянул пачку Крауту. Тот отказался с легким движением головы.
— Зачем?
— Как по мне — спектакль, — хмыкнул Форн. — И публика у него одна — Хенликс. А ещё — повод для чистки. Всплыло столько поганных фог’га, которых я считал друзьями, что можно было бы организовать парад предателей.
Он затянулся и выдохнул в салон горький дым.
— Эта планета катится к тринадцатому пеклу, Краут. И тормозов у неё больше нет. Помяни моё слово: скоро тут станет настолько жарко, что бетон будет плавиться под ногами.
— Поверю на слово, — кивнул Дейн, глядя в окно, где неон растворялся в дождевых каплях.
Квик-кар мчался сквозь ночь. В пригородах Арн-Холта, в отличие от центральных районов, не спешили старить следы беспорядков. Баррикады всё ещё торчали на перекрёстках, груды обломков, обугленные авто и остовы дронов, завалившие тротуары. Бетон был исписан лозунгами. Линии надписей кривились, один слог наслаивался на другой, цвета спорили между собой — то серо-чёрные полосы сторонников губернатора, то ярко-фиолетовые пятна эмблем Хенликса.
Несмотря на поздний час, улицы не были пустыми. Фигуры, закутанные в дождевики, бродили по тротуарам. На рукавах у многих — серо-чёрные повязки. Маркер лояльности Оулу. Встречались и те, кто носил фиолетовые, но таких было меньше.
Дождь не унимался. Он стекал по фасадам домов, по проржавевшим кондиционерам, по ржавым поручням и рекламным щитам. Граффити вспыхивали в свете фар: “Оул — наш щит”, “Свобода — не преступление”, «Хенликс ведёт к процветанию”. Иногда проступали и другие символы — пылающие силуэты птиц с раскинутыми крыльями. Под ними была одна надпись: “Восстаньте!”
Квик-кар замедлился. Они подъехали к одному из тех зданий, что обычно служат дешевым притоном. Когда-то это был магазин. Сейчас — бетонный остов с заложенными окнами, заколоченными дверьми и выцветшей табличкой, на которой едва можно было разобрать название.
— Серьезно? — Краут кивнул на здание.
Форн кивнул, не выключая двигатель.
— Второй этаж, — коротко сказал он.
Дейн покачал головой. Всё это начинало напоминать фарс. “Чего ещё ждать от людей, которые поклоняются своду древних законов, как священному писанию…” — он мысленно усмехнулся. Утвердители и их идеи далекого прошлого.
Дейн вылез из квик-кара, захлопнул за собой тяжёлую дверь и поспешил скрыться от дождя. Дверь в здание оказалась приоткрыта, сквозняк гудел в пустых коридорах.
Он поднялся по лестнице. Ступени скрипели, как если бы протестовали против каждого его шага. На втором этаже его встретила темнота, пронзённая лишь единственным источником света — узкой щелью под дверью. Оттуда пробивалось ровное, чуть подрагивающее жёлтоватое свечение.
Дейн замер. Прислушался, затем толкнул дверь.
Комната была небольшая, мрачная. Когда-то это место, возможно, принадлежало управляющему. Сломанная мебель, выцветшие обои, разбитый светильник на стене.
За единственным столом, освещённым голографическим экраном, сидел Джебелин Игода. В одной руке он держал сигарету — тлеющую, почти догоревшую. Во второй — пульт от проектора.
На стене перед ним висела голограмма — трансляция очередной пресс-конференции Фредо Хенликса.
— Утвердители, к сожалению, утратили доверие народа. Мы стали свидетелями того, что даже в их рядах нет единства!
На экране было лицо Хенликса. Казалось что шрам на его лице постоянно двигался, придавая ему почти потусторонний вид.
— И речь сейчас не только о гарнизоне на Ивелие. Я говорю об их организации в целом. Покушение на первого секретаря Игоду — живое тому подтверждение!
Среди зрителей замелькали журналисты. Один из них, низкий мужчина в синем плаще, поднял руку:
— Монсор Хенликс, что вы имеете в виду?
Фредо сделал паузу. Потом медленно развёл руками.
— Многие справедливо спрашивают меня: Фредо, почему Утвердители так неохотно защищают народ нашей планеты?
На его лице появилась решительность.
— А я отвечу. Потому что для первого секретаря Джебелина Игоды и всех его подчинённых это — политическая ссылка. Их отправили на Ивелий, отбывать свой срок. Они не защищают нас, потому что зачем?.
Дейн перевёл взгляд на Игоду. Тот не моргал. Только сжал сигарету, и пепел обрушился на стол, распадаясь серыми хлопьями.
— Нет ничего удивительного, что люди уходят к Фениксу и его революционерам! — продолжал Хенликс. — Если мы не начнём реформы сейчас, если не примем закон о собственной армии — мы потеряем Ивелий.
Пухлое лицо Джебелина Игоды, казалось, было высечено из камня — неподвижное, лишённое эмоций. Он остановил воспроизведение, медленно поднёс сигарету к губам, вдохнул глубоко и выдохнул струю дыма в сторону затсывшей голограммы.
— Один мой знакомый как-то сказал: "Настоящий политик должен уметь говорить убедительно. И если ему приходится лгать — он должен всем сердцем верить в свою ложь." — устало проговорил Игода. Затем медленно повернул голову и уставился на Дейна, глядя исподлобья, с тяжёлым вниманием.
— А вы, Краут, — произнёс он сухо, — верите политикам?
Дейн усмехнулся. Холодно, почти машинально. Он подошёл и опустился в скрипучее кресло, которое едва не рассыпалось под ним.
— Если бы в Пределах были те, кому можно верить, — сказал он, глядя в глаза Игоды, — я бы не таскал с собой револьвер.
Он перевёл взгляд на застывшее в полуулыбке лицо Хенликса.
— Но ведь он не лжёт, верно?
— Нет, — кивнул Игода, устало откидываясь в кресле. — Но и не говорит всей правды.
Он протянул руку к бутылке, стоящей на столе. Склонившись, он достал два тяжёлых стеклянных стакана и наполнил их до половины янтарной жидкостью.
— Садитесь, Краут. Нам есть, о чём поговорить. Выпьете?
— А как же, — отозвался Дейн, принимая стакан. Жидкость плеснулась, оставив маслянистую дорожку на стекле. Он пригубил, и лицо тут же поморщилось — самогон оказался крепче, чем ожидалось.
— Забористое пойло, — хрипло выдохнул он.
— Если не удаётся гнать врага, нужно научиться гнать хотя бы самогон, — отозвался Игода с бледной ухмылкой. — Так говорил констебль, под руководством которого я начинал свою службу Закону.
Игода замолчал, уставившись на дно стакана. Где-то за стенами бушевал дождь, барабаня по разбитым карнизам.
— Полагаю, вас терзает вопрос: “Почему златопёрые меня подставили?” — тихо произнёс Игода, не глядя на Дейна. Он вновь затянулся, и кончик сигареты кратко вспыхнул в полумраке.
— А вы, первый секретарь, случаем не из этих… как их там… — Дейн щёлкнул пальцами, будто вытаскивая слово из тумана. — Колдуны с Кавиона? Не помню, как их называют… Но, похоже, с чтением мыслей у вас всё в порядке.
— Поверьте, — устало вздохнул Игода, — в такие времена я бы многое отдал за парочку хороших аспекторов. Но увы… — он выдохнул в потолок тонкую струйку дыма. — Приходится довольствоваться тем, что есть. А есть у меня вы, Краут. Человек, появившийся в нужный момент в очень ненужно месте.
Он прищурился, словно разглядывая фигуру на игральной доске.
— Ваше появление сыграло куда большую роль, чем вы могли бы подумать.
— Неужели? — Дейн хмыкнул, сдержанно, но в голосе проскользнуло раздражение
— Гражданский конфликт на Ивелии — не вероятность, а неизбежность, — продолжил Игода. — Это стало ясно ещё несколько лет назад. Я докладывал магистрам. Регулярно. И год назад, когда на Ивелий прибыл представитель магистров. Официально — для инспекции. Неофициально — чтобы избавиться от несущей проблемы в виде меня и моих подчиненных.
Он снова затянулся, взгляд стал стеклянным
— Посланник провёл несколько закрытых переговоров. В том числе с Хенликсом. Итог? Фредо получил ресурсы, деньги и негласную гарантию невмешательства.
— Вас решили убрать руками Хенликса?
— Не только меня. Всех неугодных членов нашей организации, которых сюда сослали. У самих кишка тонка это сделать. — на мгновение губы Игоды тронула улыбка и тут же исчезла. — Два месяца назад — наши корабли поддержки покинули эту систему. Приказ был отдан лично одним из магистров.
Дейн молча поднёс стакан к губам и залпом осушил его. Щёки чуть заалели. Он налил себе ещё и не дал напитку отстояться.
— Тринадцатое пекло… — выдохнул он. — А меня зачем в это втягивать?
— Время, Краут. Самый дорогой ресурс. У меня его не осталось. А вот у Хенликса — хоть отбавляй. Я не могу позволить ему развернуть свою игру по собственным правилам. Единственный выход — заставить его сделать первый ход. Но на моей доске. — Игода поставил стакан и облокотился на стол. — Ваше прибытие на Ивелий — прекрасный повод. Я дал команду распространить слухи: будто вы охотник Коллегии. Более того — я вписал ваше имя в контракт на Феникса. Надо было создать ощущение, что Утвердители в отчаянии. Что мы готовы просить помощи у Коллегии. Для Хенликса это должен был быть чёткий сигнал: они слабы.