— Тесновато тут, — ворчал Дейн, шагнув внутрь. Двери за его спиной сомкнулись с глухим стуком. Кабина дёрнулась, заскрипела и медленно начала спускаться.
“Леди Судьба, если ты хочешь меня прикончить, сделай это быстро. И пусть это будет пуля, а не каннибалы с промытыми мозгами”, — пронеслось у него в голове и он позволил себе кривую усмешку.
Лифт остановился резко, с болезненным толчком. Двери разошлись, открывая темный коридор, освещённый лишь слабым мерцанием аварийных ламп. Наемник осторожно шагнул внутрь, держа винтовку на изготовку.
Коридор вёл в просторное помещение, ярко освещённое неоновыми лампами под потолком. Их свет резал глаза после полумрака, выхватывая из тьмы неровные стены, исписанные символами похожими на те, что покрывали инскрипту.
Посреди комнаты замерли фигуры — чуть больше дюжины Пепельных. Но эти были другими, не такими, каких он видел раньше. Назвать их просто обезумевшими психопатами язык бы не повернулся.
Брони на них не было. Лишь лохмотья одежды, обнажающие кожу, покрытую кровавыми надрезами — те же самые символы, что и на стенах. Их лица были перекошены: глаза горели лихорадочным восторгом, рты растянуты в широких, жутких улыбках, обнажающих окровавленные зубы.
Некоторые держали в руках импровизированное оружие — обломки труб, кирпичи, куски арматуры. Другие сжимали пистолеты и ножи, третьи — гранаты. Их движения были дёргаными, неестественными, как у марионеток, чьи нити держал невидимый кукловод.
Один из них — высокий мужчина с лицом, изрезанным до самой кости, заметил Дейна первым. Его голова резко дёрнулась, улыбка стала шире, и он издал низкий, гортанный рык — больше похожий на хрип умирающего зверя. Остальные обернулись почти синхронно, их глаза вспыхнули в полумраке, будто угольки в пепле. И тут же бросились вперёд — стремительно, нечеловечески быстро.
Дейн не стал ждать. Время для него будто замедлилось. Его тело двигалось само, ведомое инстинктами и рефлексами, вбитых в него с уроками наставника. Винтовка выплюнула первый лазерный луч. Тело противника ещё не успело упасть, а Дейн уже развернулся, всаживая второй выстрел в грудь следующего — луч прожёг плоть насквозь, оставляя дымящуюся дыру.
Третий бросился к нему с ножом — лезвие сверкнуло, ударившись о защитное поле. Ещё одно движение — и Дейн вбил приклад ему в лицо. Кости треснули, кровь хлынула на пол, но безумец не отступил. Он попытался укусить. Наёмник оттолкнул его одним движением и выстрелил в упор.
Остальные шли на него, как единое целое — хаотичные, но страшно согласованные. Будто рой управляемый единым разумом. Кто-то стрелял, другие бежали, размахивая оружием. Лучи и пули полосовали воздух.
Очередь ударила в щит. В следующую секунду рядом взорвалась граната. Грохот! Волна энергии и осколков ударилась в щит и отбросила Дейна в сторону. Винтовка выскользнула из рук, ударилась о стену и, хрустнув, сломалась.
Краут упал, боль прострелила ребра. Но рука сама нашла револьвер. Он вскинул его и выстрелил в ближайшего каннибала, который уже был почти над ним.
Снова выстрелы! Дейн нырнул за металлический ящик, одновременно уворачиваясь от удара трубой. Из укрытия он выстрелил снизу вверх — прямо в живот очередному нападавшему.
Из тени потолочных балок спрыгнула женщина. Её грудь украшала вырезанная спираль, а в руках она сжимала зазубренный кусок стекла. Дейн успел среагировать — он поймал её на прыжке, использовав инерцию, чтобы швырнуть обратно в стену. Хруст костей слился с её хриплым смехом, пока она сползала на пол.
Он добил её одним выстрелом в голову — не задумываясь, не колеблясь.
Оставшиеся окружили его, как стая хищников, почуявших запах крови. Дейн вскинул револьвер и начал стрелять. Один за другим они падали, их тела судорожно дёргались в агонии, но глаза всё ещё горели благоговейным счастьем.
Последний из них, с руками, покрытыми кровоточащими символами, бросился в последней отчаянной атаке, размахивая ножом. Ему удалось подобраться слишком близко — клинок скользнул по кирасе и съехал на плечо Дейна, оставляя резкий порез. Наёмник выругался, с разворота ударил ногой, опрокинув врага, и направил дуло на голову.
Выстрел.
Тишина.
Дейн стоял посреди комнаты, тяжело дыша, сердце колотилось, выстукивая барабанный ритм. Он медленно опустил оружие и оглядел поле боя. Все они были мертвецы, но продолжали улыбаться.
— Тринадцатое пекло… — пробормотал он, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Сколько бы запросили заносчивые фог’га из Коллегии за такую работу? А я идиот — делаю это бесплатно!
Он опустился на пол, тяжело переведя дух. Сел, прислонившись к стене, и бросил в пустоту:
— Ну вот, за что мне это, а? Эй, Леди Судьба, чем я такое заслужил?
Ответа не последовало.
— Молчишь? Вот то-то и оно! — процедил он, качая головой.
Дейн поднялся, с трудом распрямив спину. Он посмотрел вверх.
— Надеюсь, Сестра Удача не переметнулась к моим врагам, — сказал он, проверяя остаток патронов револьвере и взял в другу руку гранату. — Впрочем, плевать на чьей ты стороне! У меня есть гранаты!.
Он сделал вдох, затем выдохнул и продолжил идти вперёд.
Дейн шагал по коридору, сжимая в одной руке револьвер, в другой — активированную гранату. Кровь из свежего пореза на плече тонкой струйкой сочилась сквозь ткань, но он не обращал внимания — ни на боль, ни на липкое тепло, разливающееся под кирасой.
Он остановился у поворота, плотно прижался спиной к стене. Аварийные лампы над головой мерцали, будто задыхались, их слабый свет выхватывал из полумрака обшарпанные поверхности, покрытые всё теми же проклятыми символами.
И тут он услышал шорох. Что-то среднее между скрежетом когтей и влажным чавканьем члюстей.
Из-за угла вылетели двое. Их лица перекашивал безумный оскал, зубы щёлкали, готовые вцепиться в горло.
— Ну давайте, уроды! — рявкнул Дейн и нажал на спуск.
Первый упал сразу — пуля вошла точно в голову, и тело ещё пару секунд бежало по инерции, прежде чем рухнуть на пол. Второй продолжал бежать, даже видя смерть товарища — его останавливала лишь пуля, пробившая грудь. Он упал у ног Краута.
Но это была лишь разминка.
Где-то глубже, за следующим поворотом, раздался топот. Дейн отступил на шаг. Из тьмы вырвались пятеро. Грязные, окровавленные, с остекленевшими глазами и жаждой крови в каждом движении.
— Тринадцатое пекло… — процедил он сквозь зубы и швырнул гранату в самую гущу.
Взрыв ударил по коридору, как раскат грома. Осколки и волна жара разметали их, оставляя после себя лишь обгорелые фрагменты того, что раньше были людьми.
Но из тьмы уже показались ещё трое.
— Сколько вас здесь?! — выругался он, вскидывая револьвер. Выстрел — один упал, пуля разворотила предплечье, оторвав руку вместе с ножом. Пепельный взвыл — но не от боли, а с визгом радости. Он продолжал бежать.
Дейн добил его вторым выстрелом.
Последние двое атаковали одновременно. Один метнул в него кирпич — тот с глухим стуком ударился о кирасу, не причинив вреда. Второй рванул вперёд, размахивая винтовкой, как дубиной.
Краут увернулся, но приклад всё же скользнул по раненому плечу, вызвав вздох боли. Мир перед глазами замерцал, но он подавил её внутри, всадив две пули в грудь нападавшему. Тот рухнул, хрипя и улыбаясь.
Однако последний оказался быстрее и ближе, чем ожидалось.
Его кулак врезался в челюсть Дейна. Наёмника отбросило в сторону, голова ударилась о стену. Мир поплыл. Но рефлексы работали лучше разума: он успел выстрелить. Пуля вошла в лоб противника, и тот осел, как марионетка с оборванными нитями.
Дейн сплюнул кровь на пол, вытер подбородок тыльной стороной ладони и тяжело выдохнул.
— Тринадцатое пекло… — прошептал он, едва сдерживая тошноту. — Это уже не смешно.
Он медленно распрямился, игнорируя боль в плече и гул в голове. Пройдя дальше по коридору, он увидел, что коридор закончился широкой лестницей, уводящей ещё глубже под землю.
Лестница закончилась широким проёмом, за которым открывалось просторное помещение. Свет здесь был мягким, тёплым, почти ласковым. Он лился из нескольких тусклых светильников, встроенных в потолок. Стены покрывали сложные барельефы — фигуры людей, сплетённых в экстазе и боли, с вырезанными на коже символами, похожими на те, что Дейн видел на Пепельных. Их позы были то благоговейными, то животно-кровавыми. В углах аккуратно возвышались груды костей, а в центре зала, на возвышении из чёрного камня, сидел Хифдирт сарн Хулла. Его обнажённый торс пересекали глубокие, всё ещё кровоточащие символы. Губы шевелились в беззвучной молитве, глаза закрыты, дыхание медленное, размеренное. В руке он сжимал длинный, зазубренный клинок, лежавший поперёк колен.
Дейн замер на пороге, палец уже лег на спусковой крючок. Но внезапно перед его глазами вспыхнул образ Медеи и тут же пропал. Из носа пошла кровь, горячая струйка скатилась по верхней губе. В голове возникло давление — тихое, но настойчивое, будто кто-то пытался вскрыть ему череп. Однако Безмолвная Крепость, которую он так долго строил, не поддалась.
Хифдирт медленно поднял голову. Его взгляд встретился с Дейном. Глаза — чернее обсидиана, пронзающие, как иглы. Улыбка начала расползаться по его лицу.
— Дейн Краут… — произнёс он хриплым голосом. — Госпожа рада всем своим детям… Её любовь… она…
Дейн заметил, что тот срезал татуировку с лица.
— Класть мне на твою госпожу, — процедил Краут, вскидывая револьвер. — И на тебя тоже.
Хифдирт резко сорвалсся с места и приблизился к Дейну. Клинок описал дугу с невероятной скоростью. Краут выстрелил — пуля просвистела рядом, задев плечо воддена, вырвав клочок плоти. Но тот даже не поморщился.
— Мы все принадлежим ей! — прохрипел он, взмахивая клинком. — Мы все познаем её всепожирающую любовь!
Дейн уклонился, но не до конца. Клинок скользнул по кирасе, оставив глубокую царапину на металле. Он снова выстрелил — раз, второй — но Хифдирт был слишком быстр.