— Хороший выстрел!
— Я… целился в голову, — виновато ответил Сайджед, опуская пистолет.
Дейн позволил себе короткий смешок и взглянул на Хенликса, распростёртого без сознания на полу. Затем его внимание переключилось на саркофаг. Сайджед, стоя у пульта управления, хмуро забормотал:
— Нет, нет, нет!
— В чём дело? — спросил Дейн, вытирая кровь с подбородка рукавом.
— Не знаю, что он сделал, но процесс не остановить. Трансляция вот-вот начнётся.
— Тринадцатое пекло, — прохрипел Дейн, проверяя, сколько осталось гранат. — Предлагаю взорвать всё к чёрту.
Взгляд Сайджеда метнулся к саркофагу.
— Я… не уверен, что это сработает, — начал историк. — Нужно что-то мощнее.
— На корабле есть одна штука, — сказал Дейн. — Хотел толкнуть её на чёрном рынке, но буду рад сжечь здесь всё дотла.
— Не успеем! — Сайджед покачал головой. — Трансляция начнётся через три минуты, но у меня есть идея!
Дейн нахмурился, бросив взгляд на пульт. Экран мигал, показывая, как энергия продолжает течь к колоннам. Гул саркофага усиливался, становясь почти невыносимым.
— Тогда шевелись, — буркнул Дейн, подбирая свой револьвер. — Не хочу стать каннибалом.
Сайджед кивнул и бросился к саркофагу. Его дрожащие пальцы осторожно коснулись инскрипты. Её поверхность, при прикосновении, отозвалась мягким сиянием. Выгравированные символы засветились, а голограммы вокруг стали ярче, формируя сложные узоры. Сайджед начал нажимать на символы.
— Надеюсь, получится, — пробормотал он, не отрывая взгляда от артефакта.
Дейн, стоя в стороне, держал Хенликса на мушке. Внезапно у саркофага возникла фигура — Медея. Её образ материализовался прямо перед ним: высокая, с идеальными чертами лица, в струящемся чёрном одеянии. Сперва Дейн решил, что это очередная галлюцинация, вызванная излучением саркофага, но, присмотревшись, понял, что это голограмма — чёткая, но с лёгкими помехами по краям, будто проектор изо всех сил пытался удержать её форму.
Медея беззвучно кричала, её пустые глаза были устремлены на Дейна. Она указывала на Сайджеда. Дейн нахмурился. Что-то в её выражении было неправильным. Она не выглядела торжествующей или властной. Она казалась… напуганной.
— Сайджед, — тихо позвал Дейн, не отводя взгляда от голограммы. — Ты это видишь?
Историк, поглощённый инскриптой, не ответил. Его пальцы продолжали танцевать по символам, а голограммы становились всё ярче, их узоры — всё сложнее. Гул саркофага достиг крещендо, вибрация сотрясала пол, и Дейн почувствовал, как давление в голове усиливается, словно череп сжимали невидимые тиски.
— Сайджед, поторопись! — рявкнул Дейн, отступая на шаг.
Внезапно гул оборвался. Тишина ударила по ушам, как взрыв. Саркофаг задрожал, его поверхность покрылась трещинами света, и из него вырвался мощный импульс. Невидимая волна энергии отбросила Сайджеда назад — он с криком рухнул на пол. Дейн пошатнулся, едва удержавшись на ногах.
Голограмма Медеи замерцала и исчезла. Экран пульта мигнул, показывая, как точки колонн одна за другой гаснут, возвращаясь к красному цвету. Саркофаг затих, его сияние угасло.
Дейн, тяжело дыша, подбежал к Сайджеду, который с трудом поднимался, держась за ушибленный бок.
— Жив? — спросил наёмник, протягивая руку.
— Кажется… да, — прохрипел Сайджед, принимая помощь и вставая. Его взгляд метнулся к саркофагу.
— Что ты сделал? — спросил Дейн, чувствуя, как давление в голове исчезло. Излучение прекратилось.
— Помните, вы сравнили инскрипту с регулятором громкости? — ответил историк, переводя дыхание. — Я… снизил громкость до нуля.
— Ясно, а ретрансляторы в колоннах? Как ты отключил питание?
— Это не я, — пожал плечами Сайджед. — Может, ваш конструкт постарался. Но, монсор Краут, саркофаг всё равно нужно уничтожить. Покончить с этим раз и навсегда.
— Согласен, — кивнул Краут. — Присмотри за этим сыном грязной чи’хутты. Если пошевелится — пристрели. А я мигну на корабль и захвачу кое-что, что нам в этом поможет.
Дейн ушёл, а Сайджед, проводив его взглядом, осторожно достал из кармана инскрипту. Повертел её в руках, посмотрел на саркофаг и процедил сквозь зубы — Лабиринт вечен! — Его губы растянулись в странной, почти зловещей улыбке.
Дейн, хромая и морщась от боли, медленно ковылял к кораблю. Каждый шаг отдавался резкой вспышкой во всём теле, но он упрямо твердил себе: “Ещё немного, Краут. Ещё немного!”
У корабля его встретил Кода. Конструкт издал раздражённый писк, жалуясь, что ему пришлось заново отключать энергосеть.
Дейн криво усмехнулся, тяжело дыша.
— Молодец, Кода. Напомни мне купить тебе лучшее обновление программного обеспечения… когда разбогатею, — прохрипел он, слегка хлопнув ладонью по корпусу конструкта. — Спасибо, что не подвёл.
Кода издал короткий, довольный писк и поплыл следом за наёмником, поднимавшимся по рампе.
Порывшись в ящиках трюма, Дейн нашёл то, что искал: кустарную бомбу с плазменным зарядом, добытую в те времена, когда он брался за сомнительные контракты в Пределах. Устройство выглядело как грубый металлический цилиндр, утыканный проводами и мигающими индикаторами, но Дейн знал — эта штука способна расплавить почти всё, что угодно.
Сжимая бомбу в руках, он спустился обратно в подземный зал и, не теряя времени, прикрепил её к основанию саркофага.
— Сайджед, — позвал он, выпрямляясь и вытирая пот со лба рукавом. — Помоги дотащить этого ускиного сына наверх. Златопёрые будут довольны, если получат его живым.
Вдвоём они дотащили Хенликса до корабля и бросили его у подножия рампы. Дейн рухнул на землю рядом, прислонившись к опущенной рампе, и достал из кармана смятую пачку сигарет. Вытащив одну, он прикурил, глубоко затянулся и выдохнул облако дыма, глядя на небо Ивелия. Оно было чистым, с редкими облаками, лениво плывущими в вышине. Сайджед, тяжело вздохнув, сел рядом, его взгляд устремился куда-то вдаль.
Земля внезапно содрогнулась. Глухой, раскатистый взрыв прокатился под ногами, заставив корабль качнуться. Дейн затянулся ещё раз, чувствуя, как дым обжигает горло.
— Неплохо, — пробормотал он.
— Уверены, что это сработало? — спросил Сайджед, бросив тревожный взгляд на наёмника.
— Угу, — кивнул Краут, выпуская ещё одно облако дыма. — Был у меня однажды контракт на одного странного изобретателя. Натуральный псих, — он усмехнулся, вспоминая старое дело, — но гений в вопросах взрывчатки. Это он собрал эту штуку. Написал какой-то манифест про защиту местной фауны и хотел взять несколько таких и расплавить опоры орбитального лифта.
Небо над головой внезапно ожило. Силуэты канонерок Утвердителей стремительно приближались — не меньше пяти.
Дейн хмыкнул, выпуская ещё одно облако дыма.
— Златопёрые, как всегда, вовремя, — саркастично бросил он, чувствуя, как усталость накатывает тяжёлой волной. Мир перед глазами поплыл. Сигарета выпала из пальцев, тлея на земле. Дейн попытался вдохнуть, но грудь сдавило, и тьма мягко, но настойчиво накрыла его. Последним, что он услышал, был встревоженный возглас Сайджеда, прежде чем его сознание окончательно угасло.
Из мемуаров капитана Каррена
Апсарос, Фазос, Ризос. Чего-то не хватает, верно? Ивелий.
Если вы попытаетесь найти информацию об этом мире, вы либо ничего не найдёте, либо наткнётесь на историю о том, как Тисандер сам уничтожил планету. Зачем ему это? Чтобы благородным воинам великого похода не достались ресурсы мирной планеты? Потому что он — Враг? Какая разница, если всё это ложь! Впрочем, правды о том, что случилось на Апсаросе, Фазосе и Ризосе вы тоже не найдёте. А есть ли она, эта правда?
Это мы уничтожили Ивелий. Ещё в самом начале вторжения в систему Колхида.
Одна часть нашего флота отправилась сражаться с силами Врага, другой части был отдан приказ окружить планету и подготовиться к бомбардировке. Зачем? Потому что Медея не умерла. Что объяснило победу Тисандера за престол. Ему помогала она. Медея была там и использовала жителей Ивелия, чтобы исцелить свои раны, восстановить свои и вернуться. Она управляла ими — через них она восстанавливалась. Поэтому мы должны были действовать. И убить их всех. Всех жителей планеты в чей разум она проникла.
Многим из нас становилось не по себе от таких методов борьбы. Мы обратились к Ним. Они сказали — это необходимо. Что если мы хотим раз и навсегда покончить с угрозой шаддари, мы должны это сделать. И мы сделали. Не только в системе Колхида, но и во многих других мирах. Потому что шаддари — зло. А зло должно быть уничтожено любой ценой…
…Мы верили, что наша цель оправдывает средства. Что ради светлого будущего можно пройти через тьму. И надеялись, что когда всё закончится — пусть даже наши души будут тлеть в самых глубинах пекла — мы будем знать: ужасы Эпохи Опустошения никогда не повторятся…
…Покидая Колхиду, я вспоминал, что стало с моей родной планетой. И думал: так ли я сильно отличаюсь от Тисандера? Я благодарил всех известных мне богов за то, что пошёл служить во флот, а не в пехоту. За то, что мне не снятся лица тех, кого я убил.
Глава 41
Констебль Форн поправил свёрток, слегка помятый от долгого лежания в руке, и зевнул, подходя к двери. Двое Утвердителей, стоявших на посту у палаты, сдержанно кивнули.
Когда он вошёл, то застал Краута обнимающимся с медсестрой. Та, увидев Форна, покраснела и поспешила удалиться, бросив на ходу смущённый взгляд в сторону Дейна.
— Вижу, ты идёшь на поправку? — хмыкнул констебль, провожая взглядом уходящую девушку.
— А ты умеешь испортить момент, — с досадой вздохнул Дейн, опускаясь на койку. Матрас скрипнул под его весом.
Форн сел напротив, не спеша, положил свёрток на колени, достал сигарету.
— Это качество присуще всем служителям Закона, — сказал он, щёлкнув зажигалкой. — Наверное, даже требование для вступления в наши ряды.