С тех пор Глафира обожала шарф из тяжелой жесткой овечьей шерсти. Стильная до невозможности, безупречная от напедикюренных ступней до кончиков продуманно выгоревших волос, изящная от шпилек до розовых ноготков Даша Волошина, жена Марка, несколько раз вскользь говорила, что шарф прелестен. Просто гордость коллекции Burberry’s, молодцы дизайнеры. Глафира подтверждала, что дизайнеры Burberry’s, безусловно, молодцы, и вспоминала бабку из Тальцов, которая никогда не прядет на Гаврилу!..
Сейчас на ледяном осеннем ветру шарф был просто спасением – чай, из овечьей шерсти вязан, а не из собачьей! Затянув его потуже и сунув в карман руки, Глафира зашагала к щегольскому подъезду, сияющему европейским утешительным светом среди мрачной и промозглой русской осени.
Когда она была уже возле крыльца, из раздвижных дверей выскочил какой-то парень, тоже по глаза замотанный в шарф, и с брезентовой сумкой наперевес. Одной рукой он доставал что-то из кармана куртки, другой втыкал в уши наушники, в общем, Глафиру не видел.
– Ой, извиняюсь!
Глафира, насилу удержавшаяся на ногах, надменно кивнула и шагнула на крыльцо. Дверь навстречу ей приветливо раздвинулась, но войти ей не удалось. Следующий парень, точная копия предыдущего, вылетел на крыльцо, чуть не сбив ее с ног.
– Ой, извиняюсь, девушка!
Глафира кивнула на этот раз менее величественно – все-таки своей брезентовой сумищей он дал ей по ноге довольно ощутимо! Не задержавшись ни на секунду, галантный юноша скатился с крыльца и заорал на всю улицу, перекрывая шум машин:
– Дэ-эн! Дэ-эн! Столетов, стой!
Глафира замерла на крыльце.
Тот, первый, уходил в сторону Садового кольца и никаких воплей не слышал. Второй кенгуриными прыжками поскакал за ним, догнал, они остановились на краю тротуара и стали совещаться.
Глафире следовало быстро принять решение. Собственно, один из них и есть тот, кого она искала и с кем собиралась… поговорить. Вот он, в двух шагах, хватай его и задавай любые вопросы! Глафира медленно пошла в сторону совещавшихся парней.
…Что сказать? Как представиться? Как спросить?.. Да еще неизвестно, что они подумают, если она просто так подойдет к ним на улице! И вообще… как подойти к незнакомым людям… просто так?! Хорошо и правильно воспитанная Глафира никогда ничего подобного не проделывала, даже во времена студенческой юности! По этому поводу Глафира Сергеевна пребывала в некотором смятении, а ноги сами несли ее к парочке молодых орангутанов, продолжавших активно совещаться на краю тротуара. Смятенная Глафира приблизилась к ним почти вплотную и остановилась. Они не обращали на нее никакого внимания.
– Да ладно же, Дэн!..
– Да че ладно-то! Туда на метро быстрее!
– На метро?! Да это пипец сейчас на метро! У меня аппаратура! Ты че? Забыл?
– Е-мое, аппаратура!
– Вот именно. Давай собаку ловить, а там поглядим.
– Здравствуйте, – негромко сказала решительная Глафира.
Орангутаны оглянулись на нее, недоумение слегка отразилось на лицах, они неловко болтнулись хилыми телами – поздоровались, – и тут же отвернулись.
– Ну а твоя тачка где?
– Гикнулась моя тачка. Все, песец.
– Как гикнулась?! – испуганно спросил Дэн Столетов, нынешний Глафирин «объект». – Че такое?
– Да ниче такого! Сто лет в обед ей, вот и вся простокваша! Привез Умару, а тот говорит – не-е, мы не сделаем! Вези на родной сервис, там ремень генераторный менять надо. Колодки мы сами поставим, а ремень, говорит…
– Извините, пожалуйста, – вновь вступила Глафира. – Можно с вами поговорить?
Тот, кого звали Дэн Столетов, продолжая слушать приятеля, полез в задний карман, достал десятирублевку и сунул Глафире. Та денежку приняла.
– А у тебя бабки есть на собаку? Он сейчас по центру знаешь сколько сдерет?! Мало не покажется!
– Девушка, – вдруг сказал второй, обращаясь вроде бы к Дэну Столетову, неприятно сморщив лицо, и Глафира поняла, что он говорит это ей. – Идите отсюда! Мы по пятницам не подаем!
– Ну почему, я подал уже!
– Ну тем более! Он вам подал! Идите, а?.. Чего вы тут торчите, поговорить не даете? Где принимают в школу моделей, мы не знаем.
– Не знаем, – подтвердил Дэн.
Привязчивая деваха неожиданно засмеялась, громко, от души, и парни уставились на нее. Н-да. Пожалуй, со школой моделей они того… погорячились. Деваха была высоченная – в этом смысле вполне модельная, очень коротко стриженная, на носу очки. На шее небывалой красоты шарф, и ниже шарфа… тут орангутаны быстро взглянули друг на друга… ниже шарфа тоже все очень красиво.
– Вы кто? – вдруг выпалил Дэн Столетов. – Я вас откуда-то…
– Глафира Разлогова, – быстро сказала деваха, и Дэн охнул тихонько. И второй тоже как-то странно дернул шеей.
– Мне нужно с вами поговорить, – быстро сказала Глафира Дэну. – Вы делали статью про Олесю Светозарову?
Парни переглянулись, и Дэн растерянно сунул в нагрудный карман куртки тоненькие проводки наушников.
– А… ну да… делали. – Он кивнул на второго. – Мы вместе делали. Это мой друг Сапогов. Кстати, классный фотограф!
– Очень приятно, – заверила Глафира друга Сапогова.
– И мне… того… приятно. А вы Владимира Разлогова жена, да? – вдруг выпалил друг Сапогов, классный фотограф.
Глафира кивнула.
– А чего вы такая молодая?
Дэн пнул в бок своего не в меру непосредственного и простодушного друга.
– Какая есть, – Глафира сунула в карманы замерзшие руки и поглубже спряталась в шарф, как черепаха в панцирь. Холодно было ужасно!..
– Мы можем поговорить, Денис?
Они опять переглянулись, как будто она задавала бог весть какие сложные вопросы. Дэн пожал плечами.
– Поговорить… конечно. Приходите завтра в контору часов в двенадцать. Как раз Андрей Ильич подгребет… Ну Прохоров, наш главный, – пояснил он зачем-то. – И поговорим!
– Нет, это все не то, – решительно отказалась Глафира. – Во-первых, мне нужно поговорить именно с вами! Во-вторых, на нейтральной территории. Так что в контору я не пойду.
На лицах обоих парней отразилась вселенская скорбь и обида на все человечество. С чего бы?..
– Я не поняла, – Глафира переводила взгляд с одного на другого. – Вы не хотите со мной разговаривать?
– В суд подаете? – мрачно осведомился Дэн Столетов.
– Почему в суд? – не поняла Глафира. – В какой суд?
– В народный, – пояснил друг Сапогов и кивнул на Дэна. – На него все грозятся в суд подать!
– За что? – осведомилась Глафира.
– За все, блин! – вдруг взорвался Дэн Столетов. – Только я не брал ничего, понятно вам?! И Сапогов ничего не брал! – Сапогов помотал головой сначала из стороны в сторону, а потом вверх-вниз, подтверждая, что нет, не брал. – Мы свою работу сделали и ушли, и точка! Мы журналисты, а не гопники!
Сапогов опять помотал, подтверждая, что они журналисты, а не гопники.
– И разговаривать мы будем только в присутствии адвоката, – выпалил несостоявшийся гопник Денис Столетов, названный так в честь «Денискиных рассказов» Драгунского. – А вы, пожалуйста, подавайте в суд, хоть в Гаагу! Только я все равно ничего не брал!
– А что украли-то? – осторожно спросила Глафира. – И у кого?
– Ничего мы не крали! Ни я, ни Сапогов! А у этой Олеси, про которую материал делали, украли кольцо с бриллиантом!
– Вот это?
В желтом свете фонарей, как всегда, немного тревожном и нервном, бриллиантовый мяч переливался, дрожал, горел и как будто двоился. Словно отсвет лег на лица обоих притихших парней, и вроде бы даже всполохи пошли, как от молнии.
Дэн Столетов потянул с шеи шарф.
– Где вы его?..
Друг Сапогов шевельнул губами беззвучно.
– Откуда оно?..
– Оно всегда было у меня.
– То есть это вы его украли?!
– Мне его подарил мой муж, Владимир Разлогов, – отчеканила Глафира и спрятала руку в перчатку. Парни проводили камень глазами. – Нам надо поговорить!
– Так, хорошо, – быстро и серьезно сказал Дэн Столетов, – поговорить. Только мы правда сейчас не можем. Мы на съемку едем, опаздываем уже! Если только после… Но она может затянуться, съемка-то!
– Уходящую натуру снимать всегда долго, – подхватил друг Сапогов.
– Какую… уходящую натуру? – не поняла Глафира.
– Мастодонтов, – и Дэн Столетов махнул рукой. – Ну великих! Вы что, не понимаете?
– Нет, – призналась Глафира.
– Что тут непонятного? Великих, – и Дэн Столетов опять сделал некое движение рукой. – Не нынешних, а настоящих! Ну вот, Татьяну Доронину, к примеру. Эльдара Рязанова. Караченцова. Людмилу Гурченко. Знаете таких?
Глафира призналась, что знает.
– Ну это все великие. Снимать их всегда долго. Интервью брать тоже тяжело! Они за свою жизнь столько интервью дали, что… – тут Дэн закатил глаза. – А пресс-секретари у них такие вредные бывают, ужас. И то нельзя, и другое нельзя!.. Но это все неважно, потому что когда великий соглашается, ну в принципе на интервью соглашается, у всей редакции праздник! Потому что если великий отказывается, тогда весь журнал приходится верстать из помощника депутата Окуприенко по вопросам экологии и детского творчества и из Олеси Светозаровой, чтоб ей!..
– А сегодня вы кого снимаете?
– Даниила Красавина, – встрял друг Сапогов, – режиссера. И ехать, блин, не на чем!..
– Красавина?! – почти завизжала Глафира. Прохожий оглянулся на нее, споткнулся и чуть не упал. – Режиссера?! Того самого?!
– Того, – озабоченно признался Дэн Столетов. – И опаздываем мы как сволочи последние!.. Ну то есть сильно опаздываем, извините.
Глафира быстро соображала.
– А давайте я вас подвезу, – предложила она, – я на машине!
Парни уставились на нее.
– Да-да! Вы закончите вашу съемку, а потом мы поговорим.
– Да это долгая песня, съемка-то!
– Ну и ничего! Я с вами пойду. Вы скажете, что я, – она подумала секунду, – что я корреспондент отдела культуры. – Парни смотрели на нее во все глаза. – Вы не пугайтесь, я образованная! Работаю на филфаке, изучаю вагантов. Ну и так по мелочи знаю кое-что. Я вас не подведу.