— Что-то случилось, господин Маркос? — обернулся к нему капитан.
— Не мешай, — ответил тот, шелестя сине-голубыми листами.
Отыскав на карте точку с указанными на бумажном клочке координатами, он сверил ее с местом находки самолетной плоскости. И, распрямив спину, процедил:
— Я так и знал.
— Что вы знали? — негромко спросил капитан.
— Русский обманул нас.
— Что? Какой русский?..
— Единственный свидетель обвел нас вокруг пальца! — рявкнул Анджело. — Его яхта торчала практически здесь — в этой точке, где мы наткнулись на крыло! А нам он сказал, будто слышал гул двигателей самолета, летевшего на восток. Понимаешь?
— Я же вам говорил, что он намеренно ввел в заблуждение руководство поисковой операции.
— Видимо, ты был прав. Он решил скрыть место катастрофы, чтобы самостоятельно разобраться с грузом погибшего самолета.
— Что же вы намерены делать? — робко спросил капитан.
— Как что?! Прочесывать дно там, где находилась яхта этого пройдохи из России!
Катер резво преодолел несколько миль до обозначенной Маркосом точки, сбавил ход и принялся утюжить поверхность спокойного моря параллельными галсами.
Родившаяся догадка добавила оптимизма и веры в успех поисковой экспедиции. Заметно повеселев, бывший министр вынул из холодильника бутылку рома, плеснул в бокалы и предложил капитану смочить горло. Тот с удовольствием согласился.
Некоторое время мужчины сидели молча: капитан за штурвалом, Анджело — на мягком диванчике слева от капитанского кресла. Изредка потягивая крепкий алкоголь, оба не сводили взглядов с экрана гидролокатора и небольшого навигатора, отсчитывающего координаты…
Спустя час Маркос вновь помрачнел. Удача в который раз отвернулась: катеру не удавалось выйти в точку, где не так давно они натолкнулись на останки затонувшей яхты. А ведь именно от нее он намеревался начать новый этап поиска пропавшего самолета.
Тихо выругавшись, бывший министр подхватил бутылку и поплелся к трапу.
— Позовешь, если на экране что-нибудь появится…
— Господин Маркос! — понеслось вслед, едва он успел достичь середины трапа.
— Что там?
— На горизонте появилось судно!
— Черт… Кого еще там несет?..
— Гражданское судно. А точнее… — прилип капитан к окулярам бинокля, — точнее, океанская моторная яхта. Небольшая… Под нашим, филиппинским, флагом.
— Ну, с этими мы разберемся, — проговорил Анджело и вернулся в салон.
Подойдя к металлическому шкафу, он открыл дверцу и вынул из пирамиды одну из пяти автоматических винтовок.
— Эй! — крикнул он сидевшим на корме охранникам.
Лениво поднявшись, те вошли в салон.
Маркос подал одному из них оружие:
— Держи. Возможно, скоро придется поработать.
— Что мы должны делать?
— Видите ту яхту? — указал он на приближавшееся судно.
— Да.
— Держите ее на прицеле…
Глава шестая
Республика Филиппины; в девяти морских милях к северо-востоку от острова Катандуанес. Настоящее время.
По правде сказать, за время перехода мы почти не спали. Я прикорнул в своей каюте лишь однажды часика на три, а Глеб отсутствовал в салоне «Астероида» и того меньше. Яхта послушно шла заданным курсом, мы же под легкую закусочку предпочитали пить хороший вискарь и трепаться.
Захарьин оказался неплохим собеседником. Его рассказы о собственной жизни, его оценки происходящего в нашей стране, изрядно сдобренные сарказмом, интриговали и захватывали до такой степени, что, находясь на вахте, я частенько забывал о своих обязанностях.
— …В русском языке есть слово из шести букв, которое лучше всего описало бы то, что ждет нашу несчастную страну в скором времени, — заливался он соловьем, набивая бокалы очередной порцией льда. — Давай назовем это просто «обречением». Математики научились делить на ноль, и мы оказались в черной дыре. Проще говоря: в заднице. Даже Брюс Уиллис с отважным экипажем нефтяников, прошедший особую подготовку в Челябинске, не спасет нас от надвигающейся катастрофы…
Порой Глеб перебарщивал в своих оценках того, что творилось в России, — сгущал, на мой взгляд, краски. Однако слушать его умозаключения было интересно.
— Ну а ты? — решил он сделать перерыв в затянувшемся монологе.
— Что я?
— Ты не жалеешь, что расстался с армией?
— Во-первых, я служил не в армии, а в отряде специального назначения «Фрегат-22», являвшемся структурным подразделением одного из департаментов ФСБ. Во-вторых, расстаться пришлось не по своей воле — нас никто не спрашивал. Ну, а в-третьих, случилось то, что случилось, — этого уже не изменить, не исправить.
— Я слабо разбираюсь в этих тонкостях — бог миловал от ношения военной формы, — признался мой собеседник. — И все-таки мне казалось, что таким, как ты, в военизированных подразделениях — будь то армия, МВД или ФСБ — живется намного проще.
— Это почему же?
— Ну как же! — всплеснул Глеб руками. — В силовых структурах тебя одевают, обувают, кормят, спать укладывают, да еще и начальство за тебя думает.
— Типичное заблуждение никогда не служившего человека. Да, кормят, обувают, одевают, но за это ты лишаешься личной свободы и обязан беспрекословно выполнять приказы. Днем и ночью, зимой и летом, на суше и на море. А по поводу сожаления… — Я допил последний глоток виски. — Идут эти господа в высоких кабинетах хвойным лесом. Для начала им следует разобраться, кто им нужен и для чего. А до тех пор, пока не разберутся, пусть набирают на службу новых граждан Российской Федерации: Жерара Депардье, Сноудена и им подобных…
Громко хохотнув, Глеб шлепнул меня по плечу:
— Вот в этом я с тобой полностью согласен!
Современный навигатор с большим цветным экраном вывел «Астероид» в назначенную точку под утро следующего дня. Отстояв на штурвале время очередной вахты, я спал в каюте. Пробудиться ото сна заставила непривычная тишина: двигатели внезапно умолкли, послышался короткий всплеск от сброшенного якоря.
«Приехали, — подумал я, принимая вертикальное положение. — Или что-то случилось. Лучше бы обойтись без форс-мажоров…»
— Прибыли, Женя! Стоим на якоре, — бодро поприветствовал меня Глеб и шутливо доложил: — За время вахты происшествий не случилось.
Товарищ потчует меня свежесваренным кофе, я привычно добавляю в рацион сок и шоколад. Выхожу на кокпит. Щурясь от яркого солнца, недавно поднявшегося над восточным горизонтом, осматриваю округу…
Наш катер покачивается на волнах милях в девяти-десяти от неровной полоски берега. Вероятно, это и есть остров Катандуанес, огни поселений которого всю ночь маячили справа по борту. Внезапно взгляд цепляет стоящий на якоре небольшой старенький катер. Дистанция около полутора миль, на корме несколько человек.
— Ты их видел? — оборачиваюсь к Глебу.
— Конечно.
— Кто это может быть?
— Понятия не имею.
— Они не помешают нашей затее?
— Вряд ли, — беспечно отвечает он. — Какое им до нас дело? Скорее всего, рыбаки…
Вернувшись в салон, допиваю кофе, а заодно беру карту и уточняю место погружения.
— Я уже несколько раз сверился с показаниями навигатора. Мы здесь, — тычет Глеб пальцем в голубое поле.
— Стало быть, твоя затонувшая яхта точно под нами?
— Да, ошибка вряд ли превысит сто пятьдесят метров.
Это хорошее значение погрешности, при котором не придется долго шарахаться в поисках останков. Однако я на всякий случай сравниваю координаты с показанием навигатора… Все данные совпадают с тем, о чем ранее говорил Захарьин: глубина — восемьдесят, удаление от самого северного мыса Катандуанеса — девять миль к северо-востоку. Отлично. Минут через десять можно приступать к подготовке…
Настоящая работа начинается ровно в восемь утра.
Температура воды — плюс двадцать шесть, и я не спеша переодеваюсь в раздельный неопреновый костюм. Затем проверяю ребризер, цепляю его на грудь, пристегиваю нож, подгоняю ремни маски и подвесной системы…
Глеб же, опустив с помощью гидропривода купальную платформу, снова берет в руки бинокль с мощной оптикой.
Мимоходом интересуюсь:
— Что, не дают покоя соседи?
— Кажется, они идут малым ходом к нам, — недовольно бубнит он сквозь зубы.
Этого еще не хватало. Чего им от нас нужно? Неужели хотят отогнать нас подальше?..
По возможности ускоряю процесс подготовки к погружению. Особое внимание уделяю ребризеру — он совершенно новый, еще ни разу не опробованный в деле. Осматриваю целостность дыхательных мешков, шлангов, легочного автомата, байпасных клапанов и автомата промывки дыхательной системы; контролирую давление в заправленных баллонах, осматриваю канистру со свежим регенеративным составом, вчера лично установленную мной в аппарат. Я не люблю красивых фраз, но от исправности и надежной работы всего вышеперечисленного зависит моя жизнь.
Все в норме.
— Готов? — подходит Глеб.
— Как пионер. Какая задача на первое погружение?
— Только одна: найти мою затонувшую яхту.
— И все?
— Да. Определи место и обозначь его буем. — Он подает моток фала с небольшим оранжевым буем и с карабином на свободном конце.
Расправив моток, предлагаю:
— Я вполне мог бы осмотреть ее внутренности и даже отыскать твой сейф. Кстати, как он открывается?
— Женя, мы никуда не торопимся, так что оставь этот вопрос для второго погружения.
— Хорошо, — решаю я не развивать дискуссию. В конце концов, он заказывает музыку, а я всего лишь исполняю.
Присаживаюсь на край купальной платформы, надеваю ласты, подтягиваю лямки ребризера.
— С богом, дружище, — хлопает он меня по плечу.
В ответ на эту короткую реплику я невольно улыбаюсь: точно так же меня всегда провожал на глубину старый друг — Жора Устюжанин.
Соскальзываю в воду.
Вот оно, истинное и еще не забытое наслаждение моей любимой профессии!
Невзирая на длительный перерыв, сложившийся в практике боевого пловца, задача не кажется мне сложной и уж тем более опасной. В здешних водах я вряд ли повстречаю противодействие со стороны вероятного противника, а потому можно не сожалеть по поводу отсутствия подводного оружия. На серьезные операции, где возможен непосредственный контакт с боевыми пловцами чужих флотов и разведок, мы всегда брали «адээсы» — автоматы специальные двухсредные, в конфигурации для проведения подводных операций. «АДС» — мощная и надежная штука: под водой на небольших глубинах поражает цели на дистанции до двадцати пяти метров, на суше по кучности и мощности боя ничем не уступает армейским «калашам».