Крики «ура!». Музыка.
З а н а в е с.
С. С. СмирновЛЮДИ, КОТОРЫХ Я ВИДЕЛГероическая драма в трех действиях, восьми картинах, с прологом
Р у с а к о в П е т р И в а н о в и ч — генерал армии, командующий фронтом, 48 лет.
Ш е в ч е н к о Г р и г о р и й О с т а п о в и ч — генерал-майор, командир стрелковой дивизии, 33 лет.
Г р о м о в А н д р е й М и х а й л о в и ч — капитан, командир стрелкового батальона, 25 лет.
К р у п и н В а с и л и й П е т р о в и ч — капитан, заместитель командира батальона по политической части, 30 лет.
К о в а л е в а М а ш а — санинструктор, 20 лет.
П е т р е в и ч Л ю с я — телефонистка, 22 лет.
Б ы с т р о в — старший лейтенант, адъютант Русакова, 28 лет.
Л е т ч и к — младший лейтенант, 19 лет.
Д у б о в о й — старшина роты, 25 лет.
Ш а п к и н П е т р Е г о р о в и ч — сержант, 38 лет.
С у б б о т и н Р у с л а н — ефрейтор, ординарец Громова, 20 лет.
Г у л а й М и х а и л — пулеметчик, 25 лет.
С к р и п к а М а к с и м — стрелок, 26 лет.
В а л и е в М у с а — стрелок, 24 лет.
С а п е р, 48 лет.
А р т и л л е р и с т, 26 лет.
К р а ф т — генерал, командующий немецкой группировкой, 53 лет.
А д л е р — офицер разведки, гауптман, 40 лет.
Ш м и д т — штурмфюрер СС, 25 лет.
Я н — солдат немецкой армии, поляк по национальности, 30 лет.
Действие происходит зимой 1944 года.
ПРОЛОГ
В левой половине сцены освещается кабинет генерала армии Русакова — комната в простой крестьянской хате. Рабочий стол, солдатская койка, под ней — два чемодана. Около стола — сейф. У стола на стене — большая карта фронта, на которой виден глубокий выступ, выдающийся на восток и пронзенный у основания двумя жирными красными стрелами, сходящимися своими остриями. У карты в раздумье стоит Р у с а к о в, высокий, плотный, в очках. Входит Ш е в ч е н к о.
Ш е в ч е н к о. Товарищ командующий, генерал-майор Шевченко прибыл из госпиталя для прохождения дальнейшей службы.
Р у с а к о в (снимает очки и идет к нему навстречу). Вольно! Рад тебя видеть, Григорий Остапович. (Пожимает ему руку.) Что-то быстро вылечился. Сбежал, что ли?
Ш е в ч е н к о (смеясь). Врачи отпустили, товарищ командующий. Невмоготу уже. Да еще чуть от вас не забрали.
Р у с а к о в. Как так?
Ш е в ч е н к о. Кадровики метили на соседний фронт к генералу Чижову. Еле упросил.
Р у с а к о в. Ну это дудки! Не дам! Четвертый год вместе воюем, как можно?.. Вовремя успел, Григорий Остапович. Послезавтра операцию начинаем. (Показывает на карту.) Вот.
Ш е в ч е н к о. Операция на окружение?
Р у с а к о в. Да. Видишь, какой мешок. А в мешке лакомый кусочек — десять дивизий. И знаешь, кто ими командует? Старый знакомый. Господин Крафт. Тот, что в сорок первом нам с тобой бока намял. Вот есть возможность свести с ним счеты.
Ш е в ч е н к о. Серьезный противник. А сил достаточно?
Р у с а к о в. Как считать. Если по арифметике, то недостаточно. И войск, и танков, и артиллерии у нас тут меньше.
Ш е в ч е н к о. Как же окружать с такими силами?
Р у с а к о в. А ты не по арифметике считай. Другой счет забываешь — суворовский! Не по числу, а по умению. Маневр решает!
Ш е в ч е н к о. Зима-то гиблая. По такой грязи маневрировать. Как бы погода не помешала, товарищ командующий.
Р у с а к о в. Мешать будет, а помешать не должна. Пора нам наступать во всякую погоду. Словом, принимай свою дивизию, она по-прежнему в армии Трофимова. Наступать вот где будешь. (Показывает на карте.) Видишь, тут село — Яновка. А за ним в десяти километрах Писаревка — Крафт со своим штабом сидит. Ну, в Писаревку они тебя не пустят, пока мы кольцо не сожмем, а Яновкой с ходу овладеть надо. Возьмешь ее, закрепись и стой, как скала. Врасти в землю! Ключевая позиция. Поезжай сейчас к командарму, он тебя с задачей познакомит. Да, я забыл тебя с орденом Ленина поздравить. За Днепр.
Ш е в ч е н к о. Служу Советскому Союзу!.. А как мои люди, товарищ командующий?
Р у с а к о в. Все, кого представлял, награждены. Одного задержал… (Достает из сейфа бумаги.) Вот. Капитан Громов. На Героя.
Ш е в ч е н к о. Вполне заслуживает, товарищ командующий. Исключительно храбрый, талантливый офицер. Командир лучшего батальона.
Р у с а к о в. Знаю его, помню. Парень-то геройский, да вот, говорят, зарываться стал. Цирковые номера откалывает. В атаку в первой цепи ходит, танки гранатами подбивает. Чего доброго, еще в разведку уйдет. В легендарные герои рвется.
Ш е в ч е н к о (смеясь). Уже доложили! Такая натура, товарищ командующий. Любит поиграть со смертью. Русский характер.
Р у с а к о в. Русский характер-то посложнее, Григорий Остапович. Нет, для нашего народа война вовсе не спорт, не игра со смертью, а прежде всего работа. Тяжелая, кровавая, неприятная, но, к сожалению, необходимая работа. И воюют наши люди, как работают, — истово, основательно воюют и, главное, просто, не рисуясь. Вот ты в госпитале повидал, наверно, как наши солдаты раны переносят, как помирать умеют — спокойно, душевно, без паники, без злобы на живых. Вот оно, настоящее геройство, скромное, будничное. А Громов твой уже с рисовочкой. Чапая из себя разыгрывает.
Ш е в ч е н к о. Значит, вы против, товарищ командующий?
Р у с а к о в. Поглядим, как он в этой операции действовать будет. Документы у меня полежат. (Прячет бумаги в сейф.) Не бойся, не забуду. У меня все. Иди.
Входит Б ы с т р о в.
Б ы с т р о в. Генерал армии Чижов на проводе.
Русаков берет трубку. Шевченко и Быстров уходят.
Р у с а к о в. Сосед?.. Здравствуй, Иван Андреевич… Да… Послезавтра. А что?.. Напирает сильно?.. Понятно. Ну вот, мы кашу заварим, и тебе полегче станет. Поможем по-соседски… Так… Так… Это можно… Хорошо, завтра на Военном Совете обсудим…
Свет гаснет. Справа освещается кабинет Крафта. Ковры, мягкие кресла, дубовый письменный стол как-то не вяжутся с маленькими окнами и неуклюжей печью крестьянской хаты. У стола — К р а ф т. За его спиной на стене — карта фронта. Перед Крафтом — А д л е р.
А д л е р (докладывает). За последние дни передвижение русских усилилось, господин генерал. Вчера у села Рыжковка замечены танки. Возможно, Русаков перебрасывает к основанию нашего выступа танковую армию генерала Гусарова.
К р а ф т. Я не верю этому, Адлер. Просто разведчики засекли несколько русских танков и выдают их за целую армию. С разведчиками это случается.
А д л е р. Это не единственный сигнал, господин генерал. Все данные говорят о том, что русские готовятся…
К р а ф т. Готовятся отрезать нас?
А д л е р. Я не поручусь, но… Признаться, мысль об окружении является при одном взгляде на карту фронта. Этот выступ висит, как балкон на фасаде дома. Стоит подрубить его у основания — и он рухнет.
К р а ф т. Не так просто, Адлер. На этом балконе — десять дивизий. Не сбрасывайте их со счета.
А д л е р. Но, господин генерал…
К р а ф т. Мой дорогой Адлер, вспомните, что говорил великий Фридрих: «Бог помогает большим батальонам». У Русакова здесь меньше сил, чем у нас, и он не решится на опасную игру. А со мной тем более. Еще в сорок первом он почувствовал, что у меня тяжелая рука. Он помнит это и не станет рисковать. А если рискнет, я дам ему последний урок. Смотрите, что произойдет, если он попытается окружить нас. (Показывая на карте.) Южнее нашего выступа, совсем близко, стоят наши танковые корпуса. Если Русаков отрежет выступ, фельдмаршал Манштейн бросит эти корпуса сюда, на выручку к нам. Мы рванемся навстречу танкам, и… (соединяет руки) Русаков сам оказывается отрезанным. Я захлопну его в мышеловке.
А д л е р. О, это была бы блестящая операция, господин генерал!
К р а ф т. Да. Но Русаков не решится шутить со мной. Он не посмеет, Адлер.
Свет гаснет. В темноте слышится голос диктора: «Таким образом, окружены десять немецких дивизий. За пять дней наступления наши войска освободили более трехсот населенных пунктов. Операции по уничтожению окруженных гитлеровских войск продолжаются. Мы передавали сводку Советского Информбюро».
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Склон и вершина небольшого холма, поросшего желтой прошлогодней травой и жидкими голыми кустами. Вокруг — черные поля в пятнах снега. Вдали громыхает бой, доносятся пулеметные очереди и треск автоматов.
На пеньке, торчащем из склона холма, сидит с а п е р и ножом стругает палку, на которой набита дощечка с надписью: «Мины». Около него на земле — две разряженные немецкие мины.
Слева слышится шум машины. Сапер встревоженно встает, но тут же успокаивается — машина остановилась где-то рядом. По склону холма поднимаются Ш а п к и н, Г у л а й, С к р и п к а и В а л и е в.
Ш а п к и н. Пошли, славяне, глянем. С высотки видно будет. Другой-то дороги вроде нету.
С к р и п к а. Вот дядько скажет. (Саперу.) Куда дорога, дядько?
С а п е р. Прямо на небо, племяш.
С к р и п к а. Как — на небо?
С а п е р. А вот так… (Показывает надпись на дощечке.)
Ш а п к и н. Эх, елки-метелки! Как же нам на Яновку-то проехать?
С а п е р. Не могу знать, товарищ сержант. По леву руку дорога есть, километра три отседова, — так все одно машина не пройдет: мосток там на речке сорванный. Да вы обождите. Скоро наши ребята подойдут, мины поснимаем, и поедете.
Ш а п к и н. Пожалуй, обождем. Капитан подъедет — скомандует, чего делать. Отдыхай пока, славяне!
В а л и е в. Один татарин, два шеренга стройся! Закуривать будем.