С у б б о т и н возится у печи. За столом — Г р о м о в. Около него — наполовину выпитая бутылка, миски с капустой и огурцами, колбаса и хлеб.
Г р о м о в. Нет, ты мне доложи, Суббота, почему ты Руслан?
С у б б о т и н. Откуда я знаю, товарищ капитан. Назвали так.
Г р о м о в. Должен знать. Солдат все должен знать. Суворов Александр Васильевич требовал. И я тоже требую. Нет, ты мне доложи — почему Руслан? У нас собака была Руслан. А ты человек.
С у б б о т и н. Ну и что ж. Вон котов всех Васьками зовут. Выходит, человеку и Василием называться нельзя?
Г р о м о в. Вот… Правильный ответ. Люблю солдатскую смекалку. Суворов Александр Васильевич любил, и я люблю. Молодец, Суббота! Вот тебе за это… (Наливает в стаканы.) Выпьем во славу русского оружия.
С у б б о т и н. Не могу я пить, товарищ капитан. Душа у меня этого самогону не принимает.
Г р о м о в. Ну и черт с тобой. Сам выпью. Во славу русского оружия. (Чокает стаканы друг о друга и выпивает один за другим.) Суббота, давай еще самогону!
С у б б о т и н. Нету уже, товарищ капитан. Вы уже все выпили.
Г р о м о в. Врешь, Суббота! Врешь! Там две бутылки было… Я одну выпил… одна осталась. Давай сюда! Я приказываю!
С у б б о т и н (умоляюще). Хватит, товарищ капитан. Захмелели.
Г р о м о в. Ты кого учишь? Ты командира учишь? Выполняй!
С у б б о т и н (достав из-за печи бутылку и ставя ее на стол). Ну ее, такую службу! Отпустите меня в роту, товарищ капитан. Не могу я глядеть, как вы сами над собой такое делаете.
Г р о м о в (наливая в стакан). Не твое дело! Когда захочу, пошлю в роту. Во славу русского оружия! (Пьет.) Ты думаешь — ты Руслан, значит, ты меня учить можешь? Ты думаешь — ты тот Руслан, про которого Пушкин писал? Врешь, Суббота. Тот Руслан богатырь был, а ты нет. И у того Людмила была, а у тебя нету Людмилы. Суббота, почему у тебя нету Людмилы? Я тебе найду Людмилу… Найду и женю. Вот… в третьей роте телефонистка Люська. Люська — это Людмила… Я тебя на ней женю.
С у б б о т и н (смеясь). А я на ней не хочу жениться, товарищ капитан. Она мне не нравится. На ней татарин женится.
Г р о м о в. Все равно. Прикажу — и женишься.
С у б б о т и н. Это не по службе приказ. Могу не выполнять.
Г р о м о в. Приказ командира — закон. Значит, все! (Задумывается.) Нет, Суббота, не женись. Правильно говоришь. Ни за что не женись. Расстреливать будут — все равно не женись. Все бабы — потаскухи и сволочи!.. Вот… Смотри. (Расстегивает карман гимнастерки и достает письмо.)
С у б б о т и н. Не надо, не надо, товарищ капитан. Я уже знаю.
Г р о м о в. Не твое дело! На, читай! Громко!
С у б б о т и н (умоляюще). Сколько можно читать, товарищ капитан? Ну зачем вы себя нарочно мучите?
Г р о м о в. Не твое дело! Читай еще раз. Я приказываю.
С у б б о т и н (читает). «Здравствуй, Андрюша. Андрюша, мне очень тяжело писать это письмо, но лучше сказать тебе прямо, чем скрывать и обманывать. Андрюша, я встретила одного человека, и я уже не могу быть твоей женой. Андрюша, я знаю — тебе будет тяжело читать это письмо, и у тебя будет против меня зло. Андрюша, пойми, я еще молодая, и мне трудно одной, и я очень полюбила этого человека…»
Громов сидит, опустив голову на руки. Субботин останавливается, думая, что он уснул.
Г р о м о в (стукнув кулаком по столу). Читай! Чего замолчал?
С у б б о т и н (читает). «…Завтра мы уезжаем с ним, где он работает. Андрюша, я очень тебя прошу — не надо нас искать. Андрюша, так будет лучше для Светланочки. Она еще ребенок, и ей не надо знать, что у нее другой отец. Андрюша, ты не беспокойся за Светланочку. Этот человек очень хороший, и он будет ей как родной отец. Андрюша, твой аттестат я посылаю тебе обратно, вчера дала заявление в военкомат. На Светланочку ничего присылать не надо — этот человек имеет хорошую зарплату, и мы будем хорошо обеспечены. Андрюша, прости меня и прощай навсегда. Я тебе желаю всего наилучшего в твоей боевой жизни. Клава». Все.
Г р о м о в. Светланочка… дочка… Волосики беленькие… как шелк… Сволочь! Потаскуха!.. Все равно найду. Увезу ребенка… (Наливает и пьет.) Дай письмо! (Прячет письмо в карман.) Пусть лежит. Чтоб огнем жгло.
Входит К р у п и н.
К р у п и н. Андрей! Опять! Как тебе не стыдно?
С у б б о т и н. Они обратно письмо мне приказывали читать.
Г р о м о в. Ты что? На меня жаловаться? Марш отсюда!
Субботин уходит.
(Наливает в два стакана самогону.) Вася, ты мой политический заместитель… Выпьем во славу русского оружия.
К р у п и н (берет стакан и выплескивает в печь). Довольно, Андрей! В тряпку превратился. И так я, наверно, выговор получу за то, что молчал столько. Хватит нянчиться! Сегодня пишу докладную. Пойдешь на дивизионную парткомиссию.
Г р о м о в. Ты меня не пугай! Политик! Андрей Громов ничего не боится. Хочу и пью. А чей батальон в полку лучший? Андрея Громова. Первый батальон. Кто в Яновку немцев не пустил? Первый батальон! Лучший батальон!
К р у п и н. Был лучший, пока командир был хороший. А теперь командир пьянствует, а в батальоне безобразия творятся.
Г р о м о в. Какие безобразия? Доложи.
К р у п и н. Пока ты самогон глушишь, у нас рота пропала. Вторая рота не прибыла на место. Утром из Мироновки вышла и исчезла.
Г р о м о в. Накажу. Петрова накажу. Сниму к чертовой матери с роты. Другого поставлю.
К р у п и н. Петров — новый человек. Только из запасного. Ориентируется еще неважно на фронте. Заблудиться мог. Лишь бы они на немцев не нарвались.
Г р о м о в. Все равно накажу. И начальника штаба накажу. Почему допустил? Где начальник штаба? Приказываю искать роту.
К р у п и н. Ишь ты! «Приказываю»! Думаешь, он ждет, пока ты проспишься? Уже час, как уехал.
Г р о м о в. Молодец! Проявил солдатскую смекалку. Тогда выпьем во славу русского оружия. (Тянется к бутылке, но Крупин отодвигает ее.)
К р у п и н. Ты-то когда проявишь смекалку, Андрей? Всю добрую славу свою в бутылке утопил. Смотреть противно.
Г р о м о в. Врешь!.. Моя слава в бутылку не влезет. Дай!
К р у п и н. Не дам.
Входит С у б б о т и н.
С у б б о т и н. Товарищ капитан, там старшина с третьей роты пришел. Чепе у них.
К р у п и н. Здрасте! Не хватало еще чепе! Вот, Андрей…
Г р о м о в. Зови старшину!
Субботин уходит. Входит Д у б о в о й.
Д у б о в о й. Старшина Дубовой. Разрешите обратиться, товарищ капитан.
Г р о м о в. Разрешаю.
К р у п и н. Что у вас там случилось?
Д у б о в о й. Чепе произошло, товарищ капитан. Красноармеец Петревич родил.
Г р о м о в. Что, что?
К р у п и н. Чего родил?
Д у б о в о й. Дите, товарищ капитан.
К р у п и н. Ты что, старшина, под банкой, что ли? Чего говоришь-то? Красноармеец родил.
Д у б о в о й. Так он же ж девка, товарищ капитан.
К р у п и н. Кто девка?
Д у б о в о й. Красноармеец Петревич. Люська, телефонистка наша. Девка же.
Г р о м о в. Неправильно, старшина! Родила — значит, не девка.
Д у б о в о й. Так точно, товарищ капитан. Была девка, стала баба.
К р у п и н. Когда же она родила? Где? В медсанбате?
Д у б о в о й. Никак нет. В хате тут. В расположении роты. Полчаса, как родила.
К р у п и н. Без врача?
Д у б о в о й. Так точно. Не ждали ведь такого случая, товарищ капитан. Санинструктор наша, Ковалева Маша, с ней там. И хозяйка в хате есть, она в этом деле понимает — помогала.
К р у п и н. Ну и ну! Порадовал, старшина! (Хватается за голову.) На всю дивизию прославимся. В штабе полка прохода не дадут — скажут: не батальон, а родильный дом капитана Громова.
Г р о м о в. Не скажут… У меня лучший батальон… Первый.
К р у п и н. Вон он, лучший! Как же это вы прозевали, старшина? Ее же в тыл надо было, там бы родила. Что ж, не замечали, что она того… в интересном положении, как говорится?
Д у б о в о й. Так она ж сама справная, толстая, незаметно было. Правда, последнее время вроде еще потолстела. Думаем, расхарчилась, а оно вон как… Ковалева подружка ей и то не знала. Такая секретная девка, виноват, товарищ капитан, — баба.
К р у п и н. А отец-то кто?
Д у б о в о й. Оно, конечно, точно не известно, товарищ капитан. А ребята так догадываются, что Песков, помкомвзвода.
К р у п и н. Это какой же Песков? Что-то я такой фамилии не знаю.
Д у б о в о й. Так мы ж его еще летом под Ахтыркой схоронили, товарищ капитан. Ногу ему миной оторвало. Он вот с Люськой и гулял весной. Пожениться с ней думал.
К р у п и н. Вот оно что. Значит, сироту родила?
Д у б о в о й. Так точно. Сироту.
К р у п и н. Куда ж она теперь поедет? Где ее дом-то?
Д у б о в о й. Белорусская она. Деревня-то в оккупации. Она потому и скрывала, говорит: ехать-то все одно некуда. Да ее сейчас Маша на Урал, к своим, зовет. Должно, туда и поедет.
Г р о м о в. Слышь, старшина! Кого она родила?
Д у б о в о й. Дите, товарищ капитан.
Г р о м о в. Да нет… Пол! Пол!
Д у б о в о й (недоуменно). Целого, товарищ капитан.
К р у п и н (смеется). Капитан спрашивает — дочку или сына.
Д у б о в о й. А-а! Виноват, товарищ капитан. Дочку, дочку. Девку родила.
Г р о м о в. Девочка… дочка… (Кричит.) Суббота! Дай чемодан! Сюда!
Входит С у б б о т и н и ставит чемодан на кровать.
(Подходит, открывает чемодан и вынимает вещи для ребенка лет трех — платье, пальто, туфельки.) Возьми старшина. Передай ей… Хорошие вещи… Сам в Киеве покупал.
Д у б о в о й. Зачем, товарищ капитан? Дите еще малое. Я ей бязи портяночной на пеленки дам.
Г р о м о в. Не твое дело! Я приказываю! Бери!.. Вырастет девочка… А мне уже не надо… Все!