Д у б о в о й (берет вещи). Слушаюсь, товарищ капитан.
К р у п и н. Надо врача ей вызвать. В медсанбат отвезти. (Громову.) Я пойду организую.
Д у б о в о й. Разрешите идти, товарищ капитан?
Г р о м о в. Разрешаю.
Крупин и Дубовой уходят.
(Берет бутылку и наливает себе.)
Субботин убирает чемодан.
Во славу русского оружия! (Пьет, закусывает.) Вот, Суббота, какие дела… Война идет, людей убивают… а тут человек родился… Солдатская дочь родилась… Сирота… (Помолчав.) А я тебя женить хотел на этой Люське. Выходит, ты Руслан, а остался без Людмилы.
С у б б о т и н. А мне ее и не надо.
Шум подъехавшей машины. Субботин выбегает посмотреть, кто приехал. Слышен голос Русакова: «Где комбат?» Входят Р у с а к о в и Ш е в ч е н к о. Громов, пошатнувшись, встает.
Р у с а к о в. Это что такое?
Г р о м о в. Товарищ генерал армии, первый батальон выполняет задачу. Командир батальона капитан Громов.
Р у с а к о в. Выполняет задачу? Вижу, какую ты задачу выполняешь. (Шевченко.) Полюбуйся, Григорий Остапович, что в твоем «лучшем» батальоне делается. И ты мне его на Героя представлял? Комбат пьянствует, а рота блуждает по передовой, попадает в засаду и теряет пять человек ни за что. И это командир?!
Г р о м о в. Виноват, товарищ генерал армии.
Р у с а к о в. Виноват? Ты преступник! Ты солдат своих пропил! Негодяй! Командир батальона? Капитан? Нет! Ты опозорил свои погоны. Под арест! В трибунал сегодня же! Разжаловать в рядовые — и в штрафной. Вон отсюда!
Громов, понурив голову и пошатываясь, уходит. Запыхавшись, вбегает К р у п и н.
К р у п и н. Товарищ генерал армии, заместитель командира первого батальона по политической части капитан Крупин.
Р у с а к о в. Хорош заместитель по политической части. А ты где был? Почему допустил до этого?
К р у п и н. Виноват, товарищ генерал армии.
Р у с а к о в. «Лучший батальон»! «Первый батальон»! Разгильдяи! Где заместитель по строевой?
К р у п и н. Позавчера тяжело ранен. Эвакуирован в тыл.
Р у с а к о в. Где адъютант старший?
К р у п и н. Адъютант старший Кошкин уехал искать вторую роту.
Р у с а к о в. Раньше надо было думать о роте. (Успокаиваясь.) До возвращения старшего адъютанта будете командовать батальоном. Громова арестовать — и в трибунал.
К р у п и н. Слушаюсь.
Входит М а ш а, бледная, взволнованная.
М а ш а. Разрешите, товарищ генерал? Рядовой Ковалева.
Р у с а к о в (присматриваясь). А-а! Никак, старая знакомая? Это я тебе, стрекоза, орден Красного Знамени за Днепр вручал?
М а ш а. Мне, товарищ генерал.
Р у с а к о в. Помню, помню. Заслужила. Вот хоть один человек здесь есть, который свое дело хорошо делает. Ну чего тебе, стрекоза? Обращайся.
М а ш а. Товарищ генерал, у капитана Громова личная трагедия. Его бросила жена и увезла… неизвестно куда дочку увезла. Он любит дочку… Товарищ генерал, он не пил раньше.
Р у с а к о в. Это еще что? Откуда эта заступница явилась? Черт знает что тут творится! Выходит, этот Громов еще бабник?
М а ш а. Товарищ генерал…
Р у с а к о в. Молчать! Ты, стрекоза, прыгай, да не запрыгивай куда не надо — в тыл попадешь! Кругом! Марш!
Маша убегает, закрыв лицо руками.
Милую завел? За любовника пришла просить?
К р у п и н (твердо). Никак нет, товарищ генерал. Санинструктор Ковалева — серьезная, строгая девушка, хорошая комсомолка. И у капитана Громова нет никакой милой.
Ш е в ч е н к о. Это правда. Ковалева ведет себя очень скромно.
Р у с а к о в. А что ж это за выходка?
К р у п и н. Разрешите объяснить, товарищ генерал… Ковалева любит капитана Громова. Любит серьезно, по-настоящему… Кстати, без взаимности. Громов не обращает на Ковалеву внимания, даже обижает ее… Она переживает, конечно. Это глубокая любовь, товарищ генерал. Она заслуживает уважения.
Р у с а к о в. Ох, беда мне с этим женским полом. Обязательно любовь разведут. Кто мелкую, кто глубокую. Выходит, я ее зря обидел, эту стрекозу?
К р у п и н (твердо). Зря, товарищ генерал.
Р у с а к о в. А ты, капитан, на передовой такой же смелый, как с начальством?
К р у п и н. Об этом не мне судить, товарищ генерал.
Ш е в ч е н к о. Капитан Крупин — исключительно смелый офицер.
Р у с а к о в. Ну тогда еще ничего. А со стрекозой этой уладим. Найдем случай. Можете идти, капитан.
Крупин уходит.
И твоя вина тут есть, Григорий Остапович. Сам знаешь — прозевал. На первый раз взыскивать не буду — вижу, что тебе и так тяжело.
Ш е в ч е н к о. Тяжело, товарищ командующий. Жалко Громова. В первый раз сорвался — и сразу в штрафной. Я бы ходатайствовал…
Р у с а к о в. Решения отменять не буду. Не проси. Не прощу я Громову этих пяти человек. Если мы, Григорий Остапович, безобразия прощать будем, нам с тобой народ не простит.
Ш е в ч е н к о. Понимаю, товарищ командующий. И все-таки жалко. Такой командир… Яновку его батальон отстоял.
Р у с а к о в. Что ж, из штрафного тоже возвращаются. Если настоящий человек — делом оправдается, а дерьмо — туда и дорога! На этом кончили! Едем! (Уходит с Шевченко.)
Шум отъезжающей машины. Медленно входит Г р о м о в и останавливается у стола.
Г р о м о в. Все!.. Андрей Громов — штрафник… (Наливает из бутылки в стакан, берет его и вдруг бросает об пол.)
В дверь заглядывает С у б б о т и н.
Нет… Не будет этого… (Достает пистолет и подносит к виску.)
С у б б о т и н (кидается и хватает его за руку). Что вы делаете, товарищ капитан? Нельзя!
Г р о м о в (борется). Пусти, Суббота!
Вбегает К р у п и н и вместе с Субботиным отнимает пистолет. Громов садится.
К р у п и н (пряча пистолет в карман). Ты с ума сошел?
С у б б о т и н. Стреляться хотели.
К р у п и н. Ладно, иди.
Субботин уходит.
Баба! Тряпка!
Г р о м о в. Вася, друг боевой! Все! Жизнь кончена!
К р у п и н. Стыдно, Андрей! Не ждал я от тебя. В атаки ходишь, а тут скис, как баба. Знаю — трудно. Но ведь заслужил?
Г р о м о в. Заслужил.
К р у п и н. Значит, терпи.
Вбегает М а ш а.
М а ш а. Товарищ капитан… Андрей Михайлович… Я хочу…
Г р о м о в. Пожалеть хотите? Бедный Громов?.. Кто вас просил лезть? «Личная трагедия»!.. Идите вы с вашей жалостью…
К р у п и н. Андрей!
Маша растерянно стоит, потом поворачивается и, опустив голову, медленно уходит.
Зачем обидел? Ведь любит она тебя. Ради тебя на все идет. А ты в лицо ей плюешь.
Г р о м о в. Теперь все равно, Вася.
К р у п и н. Не будь тряпкой! Теперь-то и не все равно. В атаку многие ходят. И у виска спусковой крючок нажать не так уж трудно. Твое испытание потяжелее. Вот сейчас будет ясно, чего ты стоишь. Человек ты или так… хлам. Возьми себя в руки, Андрей. Не верю, что пропадешь. Вернешься! Ждать тебя будем.
Г р о м о в. Спасибо, Вася. (Встает и обнимает его.) Прощай, мой друг боевой. Не поминай лихом…
К р у п и н. Не прощай, а до свиданья. До свиданья, Андрей. А теперь… прости, но я должен… (Подходит к двери и делает знак.)
Входят д в а с о л д а т а с винтовками.
Капитан Громов, вы арестованы. (Солдатам.) Ведите.
Громов, опустив голову, идет к двери. Солдаты выходят за ним. Крупин с отчаянием машет рукой. Входит С у б б о т и н.
С у б б о т и н. Товарищ капитан, разрешите обратиться.
К р у п и н. Да.
С у б б о т и н. Отпустите меня в роту, товарищ капитан. Не могу я больше здесь… Душа болит. Такой человек зазря пропал.
К р у п и н. Такие люди не пропадают, Субботин. Мы с тобой еще услышим об Андрее Громове. А в роту… Что ж, иди, если хочешь.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Тот же холм, что в первой картине. На гребне в окопе — пулемет, около которого — Ш а п к и н и Г у л а й. Здесь же с винтовками — В а л и е в, С к р и п к а, С у б б о т и н. На склоне холма на прямой наводке установлена пушка, замаскированная голым кустарником. Около нее — а р т и л л е р и с т и д в а б о й ц а его расчета. Один возится у пушки, другой перетирает снаряды.
Ш а п к и н (вглядываясь в даль). Смотри, полсела горит. Спалит Яновку, сволочь!
Слышна стрельба.
Видать, людей стреляют. Эх, сейчас бы в атаку! На пулеметы полез бы.
С у б б о т и н. Если б капитан Громов был, не отдали бы Яновку.
С к р и п к а. Что оно получается? Люди кругом наступают, а мы как те раки — назад ползем.
Г у л а й. Шестая непромокаемая раковая дивизия. Уря, уря! Вперед — назад!
Ш а п к и н. Чудак! Нашей дивизии такой участок достался. Немец через нас к своим прорваться метит. На него наши со всех сторон жмут, а он на нас напирает. Это как молот и наковальня.
С к р и п к а. То мы, значит, наковальня! Все по нас достается?
Ш а п к и н. Точно. Наше дело сейчас — стоять и ни шагу назад.
Г у л а й. Понял, маэстро Скрипка? Ни шагу назад! А ты шагов тысяч пять намотал на спидометр, когда из Яновки драпал.
С к р и п к а. Я не драпал, а организованно отступал согласно приказу командования. Еще того не было, чтоб Скрипка от немцев драпал.
Г у л а й. Факт! На войне всегда так. Враг бежит, а мы отступаем.
С к р и п к а. Та это бой не такой сильный. А вот одного разу, когда я служил адъютантом у полковника Булкина…
Г у л а й. А ну, а ну давай!.. Это когда вы на танках плыли через Черное море в Москву. На Курской дуге, недалеко от Ташкента.
С к р и п к а. Ох и трепло ты, Гу