В а л и е в (грустно). Русский язык плохо писал. Ошибка много.
Л ю с я. Это ничего. Я пойму. Будешь писать? Да?
В а л и е в. Будем… Война кончай — тебя, Люса, искать будем.
Л ю с я. Зачем искать? Я тебе адрес пришлю.
Шум подъезжающей машины. Входит М а ш а.
М а ш а. Едем. Вещи мы по дороге взяли. Вот документы. Что ж ты маленькую не собрала? Дай, я заверну. (Склоняется над ребенком.) Ух ты, малышка. Как тебя звать будут?
Л ю с я. Дина.
М а ш а (оборачиваясь). Как?
Л ю с я (улыбаясь). Дина. Тебе не нравится?
Маша смотрит на Люсю и Валиева. Валиев радостно улыбается.
М а ш а. Очень нравится. Хорошее имя. (Хлопочет возле ребенка.)
Входит Г у л а й.
Г у л а й. Привет, дамочки! (Отряхивается.) Вот дает метель… Там у машины капитан Крупин вас ожидает. А меня сюда пихнул — на телефоне сидеть. Никто не звонил?
Л ю с я. Никто.
Г у л а й. Значит, едешь, Люська?
Л ю с я. Еду.
Г у л а й. Ну давай, давай! Тыл — тот же фронт и так далее… (Смотрит на ребенка.) Сильна! Дочь войны! Гвардии распашонка! (Лезет в карман, достает сверток и дает Люсе.) Держи!
Л ю с я. Что это?
Г у л а й. Сахар системы рафинад. В порядке охраны фронтового материнства и младенчества. Держи, говорю! Медицина рекомендует. Для мозговой деятельности. (Кивая на ребенка.) Только ей целым куском не давай — зубы сломает.
Л ю с я. Ну что ты, Михаил… Зачем это?
Г у л а й. Ты не вякай, а бери.
Л ю с я. Спасибо.
М а ш а. Ну вот и готова твоя Дина. Поехали.
В а л и е в. Люса, можно мы Дина брать будем? Машина понесем.
Л ю с я. Можно, Муса.
Маша передает Валиеву ребенка.
В а л и е в. Один татарин, два шеренга стройся! Айда пошел, Дина!
Люся вдруг обнимает и целует Гулая. Все, кроме Гулая, уходят.
Г у л а й (подходит к окну и, всматриваясь в темноту, напевает).
Вот идет девчоночка,
Девчоночка идет.
Этая девчоночка
Ребеночка несет.
С вами, мальчишки,
С вами, пропадешь,
С вами, негодяями,
На каторгу пойдешь.
Этому ребеночку
Месяц уж второй,
Он все время спрашивает:
— Где папаша мой?
С вами, мальчишки… и т. д.
Сцена разделена на три части, которые освещаются поочередно. Слева — командный пункт Русакова, справа — Крафта. Обстановка одинаковая — кресло и стол с расстеленной картой и телефонами. В центре сцены — тот же холм, что в первой и четвертой картинах. Он покрыт снегом, и над ним бушует метель. Освещается командный пункт Русакова. Р у с а к о в сидит над картой, глубоко задумавшись. Входит Б ы с т р о в.
Б ы с т р о в. Прилягте, товарищ генерал, вчера тоже не спали.
Р у с а к о в (очнувшись). А? Что? Опять меня в постель укладываешь? Нет, Быстров, сегодня спать не придется. (Встает и ходит по комнате.)
Б ы с т р о в. Да ведь наступление на семь назначено. А сейчас полтретьего. Успеете отдохнуть.
Р у с а к о в. Наше-то на семь, а вот на когда господин Крафт свое назначил — это неизвестно.
Б ы с т р о в. В такую погоду?
Р у с а к о в. Именно в такую погоду. Вьюга на господина Крафта работает, Быстров. И у него как раз сегодня такой момент наступил, когда, как Ленин говорил, промедление смерти подобно. Я вот сейчас сел и представил, что я не Русаков, а господин Крафт. На четверть часа с головой влез в шкуру этого немца. И вижу, что у меня, то есть у него, у господина Крафта, времени уже нет. Надо действовать немедленно. Я бы на его месте нанес удар всеми силами в четыре или в пять утра, чтоб к рассвету прорвать мой последний рубеж. Если он этого не сделает, он пропал. Правда, он все равно пропал, но этого он еще не знает, это пока я один знаю. Танки-то гусаровские на подходе. Господин Крафт и не подозревает, что они так близко.
Звонит телефон. Русаков берет трубку.
Г о л о с С т а л и н а. Здравствуйте, товарищ Русаков. Говорит Сталин.
Р у с а к о в. Здравствуйте, товарищ Сталин.
Быстров уходит, притворив дверь.
Г о л о с С т а л и н а. Доложите обстановку.
Р у с а к о в. Сейчас у меня спокойно, товарищ Сталин. Заканчиваем последние приготовления. В семь ноль-ноль перехожу в наступление по всему фронту кольца с задачей полной ликвидации окруженной группировки. Но вполне вероятно, что сегодня ночью противник предпримет решительную попытку прорыва. Погода ему благоприятствует — у нас сильная вьюга.
Г о л о с С т а л и н а. Какие меры вы приняли на этот случай?
Р у с а к о в. Создал глубокую оборону на вероятных участках прорыва. Усилил артиллерией западный сектор. Пустил в ход свои резервы. Кроме того, я снял с южного участка внешнего фронта армию Гусарова и перебрасываю ее сюда, против окруженных. К утру танки Гусарова будут здесь.
Г о л о с С т а л и н а. Мне не совсем ясно. Что вы оставили там, на юге внешнего фронта?
Р у с а к о в. Только один корпус Гусарова и артиллерию.
Г о л о с С т а л и н а. Тогда я не понимаю вашего решения. Против Гусарова на внешнем фронте — танковые корпуса противника. Крупные силы. Они могут завтра прорвать фронт, если Гусаров ушел оттуда. Это неоправданный риск.
Р у с а к о в. Это не риск, а расчет, товарищ Сталин. Если даже они завтра прорвут фронт и двинутся сюда, они не успеют. К тому времени я разгромлю окруженную группировку и встречу их всеми силами.
Г о л о с С т а л и н а. А если вы не успеете разгромить? Вы понимаете, что произойдет, товарищ Русаков?
Р у с а к о в. Этого не может быть, товарищ Сталин. Я ручаюсь.
Г о л о с С т а л и н а. Вы сознаете всю ответственность вашего решения?
Р у с а к о в. Так точно, товарищ Сталин. Сознаю и беру на себя эту ответственность.
Г о л о с С т а л и н а. Хорошо, я буду ждать результатов. До свиданья, товарищ Русаков. Желаю успеха.
Р у с а к о в. До свиданья, товарищ Сталин. (Кладет трубку.)
Входит Ш е в ч е н к о.
Ш е в ч е н к о. Разрешите, товарищ командующий.
Р у с а к о в. Да, слушаю.
Ш е в ч е н к о. Сорок минут назад, товарищ командующий, перешли к нам через линию фронта двое. Один — наш, бежавший из плена, другой — немецкий солдат, поляк. Они бежали из Писаревки.
Р у с а к о в. Кто наш? Солдат или офицер?
Ш е в ч е н к о. Разжалованный офицер, сейчас солдат штрафного батальона. Это бывший капитан Громов.
Р у с а к о в. Вот как? Он был в плену?
Ш е в ч е н к о. Вчера в бою Громов был ранен и захвачен в плен. В Писаревке его допрашивал сам Крафт. Он отказался отвечать, и ночью его должны были расстрелять. А вечером он уговорил солдата, который его охранял, бежать вместе с ним.
Р у с а к о в. Лихо.
Ш е в ч е н к о. Это не все, товарищ командующий. Когда Писаревку бомбили наши самолеты, Громов с помощью этого солдата пробрался в штаб Крафта и захватил несколько документов. Один весьма важен, товарищ командующий. Это обгоревший листок черновика боевого приказа. Из него ясно, что противник сегодня в четыре ноль-ноль наносит удар всеми силами с целью прорыва из окружения. Вот этот листок и перевод, я приказал срочно сделать.
Р у с а к о в (просматривая листок). «Выполнить долг перед Германией и фюрером… Четыре ноль-ноль… все оставшиеся войска…» Больше ничего?
Ш е в ч е н к о. Только один листок. Другие документы особого интереса не представляют. Вот они.
Р у с а к о в. Ну что ж… И это неплохо. Четыре ноль-ноль… Я ждал этого. (Смотрит на часы и берет трубку.) Шестого… Где сейчас Гусаров?.. Как связь нарушена?.. Да вы что? Я вас спрашиваю не о погоде, а о связи с Гусаровым… Меня интересует, где он сейчас, а не то, где он был час назад. Немедленно принять все меры… Я жду. (Кладет трубку.) Поезжай к себе, Григорий Остапович. Помни, что ты самый последний рубеж держишь. Дальше — никого. Если через тебя прорвутся, значит, все, упустили господина Крафта. Пока Гусаров не окажется за твоей спиной, стой как скала. Все! Иди. Пошли мне Быстрова.
Шевченко уходит. Входит Б ы с т р о в.
Начальника штаба ко мне.
Свет гаснет. Освещается командный пункт Крафта. К р а ф т сидит над картой. Входит А д л е р.
К р а ф т. Их поймали?
А д л е р. Увы, господин генерал! Такая метель.
К р а ф т. Выяснили вы наконец, какие документы они унесли? Не хватало только, чтоб в руки Русакова попал сегодняшний боевой приказ.
А д л е р. Это исключено, господин генерал. Все копии уже были посланы в дивизии, а черновик полковник Бунке сжег лично. Они унесли второстепенные бумаги — разведсводку, донесение о потерях седьмой дивизии и копии радиограмм штаба группы.
К р а ф т. И еще одну вещь, Адлер.
А д л е р. Какую, господин генерал?
К р а ф т. Они захватили с собой рыцарский крест, который вы должны были получить в этом месяце.
А д л е р. Понимаю, господин генерал.
К р а ф т. Кончим с этим. Вы не нашли бригаденфюрера Гиббеля?
А д л е р. Господин генерал, оказывается, бригаденфюрер улетел еще днем.
К р а ф т. Проклятые трусы, они бегут, как крысы с тонущего корабля! Но корабль не потонет, он выплывет.
Вдали возникает гул артиллерии.
Слышите? Сражение началось. Четыре ноль-ноль. К рассвету Яновка снова будет нашей. А затем я брошу вперед остатки полков СС, и они проломят последние рубежи Русакова за селом.
А д л е р. Там сильные рубежи, господин генерал.
К р а ф т. Знаю. И я знаю, что может выставить Русаков на этих рубежах. Его резервы на исходе, а снимать войска с других участков он не станет, он готов к решительному наступлению. Но я учел даже эту возможность. Что бы он ни перебросил к Яновке, я прорвусь. Я собираю в кулак все силы, и это будет мощный таран, поверьте мне, Адлер. У Русакова есть пехота, артиллерия, даже кавалерия, но сегодня его слабое место — отсутствие танков. Правда, будь я Русаковым, я сделал бы одну гениальную дерзость. Эт