о пришло мне в голову вечером, когда я сидел над картой и думал за Русакова.
А д л е р. Что же это, господин генерал?
К р а ф т (показывая на карте). Смотрите. В ста километрах отсюда танковая армия Гусарова держит на юге внешний фронт. Это железный частокол, которым Русаков огородил свои операции против нашего котла. Но сейчас на месте Русакова я снял бы эту ограду и перебросил бы корпуса Гусарова сюда, на север, против нас. Тогда… Но это было бы слишком страшно, Адлер. Об этом не хочется даже думать.
А д л е р. А если Русаков сделает это?
К р а ф т. О нет, Адлер. Русские многому научились в этой войне, но они еще не стали немцами. Они уже усвоили математику войны, но такие решения лежат уже в области чистого искусства. (Смеясь.) И все же, Адлер, когда я подумал об этом, мне захотелось надеть шубу. Я срочно запросил по радио штаб группы, и мне ответили, что корпуса Гусарова на месте. Нет, Адлер, я играю наверняка. Не позже восьми утра кольцо должно быть прорвано. Держите наготове мой самолет. Как только последние рубежи Русакова падут, мы с вами вылетим из котла и встретим наших с той стороны. Берите сигару, Адлер. Она помогает коротать время.
Свет гаснет. Освещается холм за Яновкой. Ш а п к и н и Г у л а й — с пулеметом в окопе. Гул боя.
Ш а п к и н. Гляди, как гудит. Прет немец. А ты говоришь.
Г у л а й. Так прет же ж где! А на этом пупке таки будет парк культуры и отдыха имени меня. Нет, товарищ сержант, я после войны определенно пойду работать лектором на тему «Что такое не везет, и как с ним бороться».
Ш а п к и н. Все об орденах тоскуешь?
Г у л а й. А что ж. Я ж думал, раз мы столько впереди всех с Максим Максимычем шли, значит, первыми и в Писаревку заскочим. А что вышло? Люди вперед пошли, немцу хану делать, а нас обратно на этот пупок посадили сзади всех. Мы ж с вами пока отсюда до Писаревки добежим, ребята всех генералов перехватают. Тут же ж глубокий тыл.
Ш а п к и н. «Глубокий тыл»! Забыл, чего капитан сказал? Последний рубеж! Дальше — чисто поле. Прорвет нас с тобой немец — и пиши пропало. Вон, гляди, какая кутерьма идет. Видать, здорово лезет. Как бы скоро до нас не добрались.
Г у л а й. Будьте спокойны, сегодня мы имеем тут полную безработицу. Как при капитализме.
Свет гаснет. Освещается командный пункт Русакова. Звонит телефон.
Р у с а к о в (берет трубку). Гусаров? Наконец-то! Где твои корпуса, Гусаров?.. Так… Еще два часа? Медленно, Алексей Павлович! Опоздать можешь. Нужно, чтоб уже через час ты стоял за спиной Шевченко. Крафт рвется бешено… Знаю, что трудно… Знаю, что снег… Застрявшие машины бросай, завтра выручишь. Что хочешь делай, но через час хоть один твой корпус на рубеже обязан быть. Не будет — можем Крафта выпустить. Лети, лети, Алексей Павлович. (Кладет трубку и берет другую.) Шевченко мне… Григорий Остапович, как ты?.. Не отдавай Яновку, держи!.. Два часа еще стой! Хоть сам за пулемет ложись, но не пускай.
Свет гаснет. Освещается холм. Светает. Ш а п к и н напряженно вглядывается вперед. Бой гремит близко.
Ш а п к и н. Ну, жди гостей. В Яновку, видать, прорвался. (Насмешливо.) Безработица!
Г у л а й. Мы ж от работы не отлыниваем.
Ш а п к и н. Гляди, гляди, вон они! Обошли Яновку. А ну давай пулемет перекатим.
Они вылезают из окопа и, перетащив пулемет, ложатся.
Г у л а й. До чего ж обнаглели. Идут, как цыгане. Шумною толпой.
Ш а п к и н. Ну поехали! (Дает длинную очередь.)
Г у л а й. Другой разговор. Пусть полежат, отдохнут. (Пригибаясь от пуль.) Сумасшедшие, куда вы стреляете? Здесь же люди!
Ш а п к и н. Хватит языком трепать! Давай сюда ленты.
Гулай отползает к окопу, берет коробки и ползет назад.
(Стреляет и вдруг, вскрикнув, обрывает очередь.) Гулай!.. Скорей!..
Г у л а й (бросаясь к Шапкину). Ранило, сержант?
Ш а п к и н. К пулемету! Бей!.. Прорвут!.. (Падает.)
Гулай стреляет. Вбегает К р у п и н и ложится рядом, строча из автомата.
Г у л а й. Ага! Задний ход… (Обрывает очередь. Крупину.) Хватит с них, товарищ капитан. Антракт. Сержанта бы пока перевязать. Ранило.
К р у п и н. Сейчас. (Достает индивидуальный пакет и подползает к Шапкину.) Убит он…
Г у л а й. Сволочи!.. Ладно, под расчет уплатим и на чай дадим… Товарищ капитан, ушли бы вы с этой пасеки. Тут же ж пчелки летают.
К р у п и н. Чего это ты меня гонишь? Ишь пасечник нашелся!
Г у л а й. Мое дело солдатское. К Максим Максимычу приставлен.
К р у п и н. А я, по-твоему, кто! Пижон с Дерибасовской?
Г у л а й. Вы ж заместитель комбата.
К р у п и н. А ты знаешь, какой я заместитель?
Г у л а й. В курсе дела. Политический. Только что ж вы среди меня одного политбеседу проводить будете? Какая ж тут политическая работа, под пулями?
К р у п и н. Под пулями-то она самая политическая, товарищ Гулай. А беседу мы с тобой вместе среди фашистов проведем. На тему «Крепка ли Советская власть». Понял?
Г у л а й. Соображаю. (Всматривается.) Вон… идут на беседу. Слово имеет Максим Максимыч. Прошу! (Стреляет.)
Крупин бьет из автомата. Крики атакующих немцев. Крупин вдруг приподнимается и, схватившись за грудь, тяжело падает на бок.
(Прерывает огонь.) Товарищ капитан!
К р у п и н. Ничего… Ранило. Стреляй!
Гулай стреляет. Свет гаснет. Освещается командный пункт Крафта.
К р а ф т (в телефонную трубку). Хорошо! Теперь части СС вперед! Одно усилие — и мы у своих. Передайте войскам — я жду известия о прорыве и вылетаю из котла. Я встречу их с той стороны и каждому из первой тысячи сам повешу Железный крест. (Кладет трубку и склоняется над картой.) Нет, господин Русаков, теперь вы меня не удержите!
Гаснет свет. Освещается командный пункт Русакова.
Р у с а к о в (в телефонную трубку). Гусаров? Откуда?.. Стоишь на рубеже? Спасибо, дорогой! И вперед! Дави их, Гусаров! Пусть Шевченко за тобой своих орлов поднимает. Вперед! (Бросает трубку и берет другую.) Третьего… Иван Игнатьевич, давай сигнал. Вперед, по всему кольцу! Кончать их пора! (Кладет трубку и склоняется над картой.) Ну, господин Крафт, будем подводить итоги.
Гаснет свет. Освещается холм. Уже светло. Г у л а й строчит из пулемета.
К р у п и н (очнувшись). Гулай… Держишь?..
Г у л а й. Порядок. Лезут нахально, товарищ капитан. Черные, как тараканы. На тебе, на тебе…
Пулемет умолкает.
Эх, лента кончилась! (Торопливо достает из коробки новую ленту, потом выхватывает из-за пояса две гранаты и кидает.) Ага! Кислые лимончики? (Возится у пулемета, не замечая, как, обогнув холм, сзади подползают немцы.)
Н е м ц ы бросаются на Гулая, схватывают его, и тотчас же на холм со всех сторон сбегаются э с э с о в ц ы в черных мундирах и маскхалатах. Крики: «Рус, капут!», «Рус, плен!» Несколько голосов кричат: «Штурмфюрер Шмидт!» Гулая опрокидывают на землю. Появляется Ш м и д т.
Ш м и д т. Ауф!
Солдаты поднимают Гулая.
Солдат, мы не имеем время. Где пулемет? Где пушка? (Показывает в тыл.) Говори, и я буду отпускать тебя на твой дом, к жене, к матери.
Г у л а й. А может, ты сам пойдешь к матери?
Шмидт ударяет его.
(Повисает на руках солдат, но встает на ноги.) Дура! Кто ж так бьет? Я б тебе показал, как у нас бьют.
Ш м и д т (вынимая из ножен кинжал). Это есть острый кинжал. Ты имеешь десять пальцев, я имею десять минут. Айн минута — айн палец! (Делает знак.)
Солдаты наваливаются на Гулая.
(Заносит кинжал.) Где пушка? Где пулемет?
К р у п и н (очнувшись, приподнимается). Молчи, Гулай!
Г у л а й. Будьте спокойны, товарищ капитан!
Ш м и д т. Ферфлюхте швайн! (Выхватывает пистолет и дважды стреляет в Крупина.)
Крупин падает мертвый.
(Заносит кинжал.) Где пушка? Где пулемет? Айн! (Опускает кинжал.)
Видно, как вздрагивает Гулай.
Где пушка? Где пулемет? Цвай!
Г у л а й. Руби голову, черная сволочь! Быстрей будет!
Ш м и д т. Драй!
Сзади, быстро нарастая, слышится рев танков. Все оборачиваются, вглядываясь. Крики: «Панцерн!», «Рус панцерн!», «Аллес капут!» Эсэсовцы бегут назад.
Ферфлюхте швайн! (Стреляет в Гулая и бежит.)
Г у л а й (падает, но тут же приподнимается). Врешь… Мы живучие… Дави их, ребята… Гусеницами дави… тараканов… (Падает.)
Свет гаснет. Освещается командный пункт Крафта.
К р а ф т (стуча рычагом телефона). Алло! Алло!
Вбегает А д л е р.
А д л е р. Господин генерал!.. Танки! Танки Гусарова!
К р а ф т (вскакивая). Вы сошли с ума! Где танки Гусарова!
А д л е р. Они атаковали наши колонны у Яновки, господин генерал! Войска бегут! Все кончено! Через полчаса они будут здесь!
К р а ф т (молча поднимает глаза к небу, потом, овладев собой, садится в кресло). Вот, Адлер, запомните это на всю жизнь. Нас, немцев, губит самонадеянность. Ведь я понимал эту возможность, и я не поверил, что Русаков сделает это. А он сделал, и я погиб. Мы проиграли, Адлер! И не только здесь. Мы проиграли везде.
А д л е р. Господин генерал, нельзя терять время. Танки приближаются. Ваш самолет наготове, машина у дверей. Едем, едем скорее!
К р а ф т. Мне больше некуда ехать и некуда лететь, Адлер.
А д л е р. Господин генерал…
К р а ф т. Корабль не выплыл. Корабль идет ко дну. Капитан не покидает корабля.
А д л е р. Господин генерал, я умоляю вас.
К р а ф т. Мой добрый Адлер, это уже ни к чему. Я не могу больше воевать за Германию — сегодня я потерял веру в себя. И я не хочу видеть, как эти танки, которые идут сюда, пройдут по Унтер-ден-Линден. А они пройдут там, Адлер. Я не хочу видеть это. Это слишком страшно.