. Заслуживает внимания система противотанковой обороны, которая включала ротные противотанковые пункты, объединявшиеся в противотанковые районы, противотанковые заграждения, артиллерийские противотанковые резервы, ПОЗ. Для борьбы с танками противника применялись вся артиллерия, в том числе зенитная, минометы, танки, пехотные средства, а также авиационные противотанковые бомбы. При этом важно подчеркнуть, что основой противотанковой обороны являлся огонь артиллерии и танков.
Важным залогом успеха являлась противовоздушная оборона войск, которая строилась с учетом массирования основной части зенитных средств для прикрытия главных сил фронтов, армий, корпусов и дивизий. Для противовоздушной обороны войск широко привлекались истребительная авиация и огневые средства пехоты. В системе ПВО немаловажное место занимала тщательная маскировка войск и боевых позиций.
Новым в использовании артиллерии в обороне являлось глубокое эшелонирование на ее важных направлениях, заблаговременное планирование артиллерийской контрподготовки, создание сильных артиллерийских противотанковых резервов в полках и выше, а также сильных артиллерийских групп поддержки пехоты и дальнего действия в армиях и стрелковых дивизиях, оборонявшихся на главных направленияx.
В ходе операции дальнейший опыт получило применение танковых армий и корпусов, которые предназначались для нанесения контрударов по вклинившемуся противнику. При этом было заранее спланировано 3–5 направлений контрударов. Поучительным является придание отдельных танковых и самоходных артиллерийских воинских частей общевойсковым армиям. Их предусматривалось использовать, как правило, централизованно, в качестве подвижных танковых резервов командующих войсками армий и даже командиров стрелковых корпусов и дивизий. Например, на Центральном фронте они располагались на второй и третьей полосах обороны и между ними, непосредственно в боевых порядках войск на танкоопасных направлениях, а на Воронежском фронте – и на первой полосе, с задачей быть в готовности к действиям как самостоятельно в нескольких направлениях. Часть танков, свидетельствуют документы, использовалась в составе противотанковых опорных пунктов.
Одним из самых трудно осуществленных условий успешных действий стали усилия инженерных войск, которые направлялись прежде всего на создание густой сети инженерных сооружений и минно-взрывных заграждений на вероятных направлениях главных ударов противника, а также на маскировку войск[18]. Кроме того, в армиях и на фронтах создавалось по нескольку ПОЗ. Наряду с этим ПОЗ, создавались в корпусах, дивизиях и даже в полках, оборонявшихся на главных направлениях.
Характерным в использовании ВВС было то, что штаб Воронежского фронта заранее предусмотрел проведение во взаимодействии с артиллерией авиационной контрподготовки[19]. Например, по плану авиационной контрподготовки авиация Воронежского фронта (2-я воздушная армия: командующий – генерал-лейтенант авиации С.А. Красовский, член Военного совета – генерал-майор авиации С.Н. Ромазанов, начальник штаба – генерал-майор авиации Ф.И. Качев), и Юго-Западного фронта (17-я воздушная армия: командующий – генерал-лейтенант авиации В.А. Судец, член Военного совета – генерал-майор авиации В.Н. Толмачев, начальник штаба – Н.М. Корсаков) должна была нанести упреждающий удар по восьми аэродромам противника, значительно усиленным противовоздушной обороной и ночными истребителями. Возникли некоторые сомнения в возможности нанесения достаточно эффективного упреждающего удара. Маршал авиации С.А. Красовский вспоминал, что конец колебаниям положил генерал армии Н.Ф. Ватутин. В начале июля он заявил, «что мы еще сами не знаем, где противник применит свои главные силы, а удар по аэродромам ослабит группировку врага, где бы она ни наступала»[20]. Завоевав господство в воздухе, авиация должна была наносить мощные бомбовые удары по боевым порядкам наступавших вражеских войск, по его пунктам управления, аэродромам и резервам, а также поддерживать контратаки и контрудары наших войск.
Отличительной чертой в организации управления войсками являлось значительное приближение пунктов управления к боевым порядкам подразделений, воинских частей и соединений. Командные пункты родов войск и авиации оборудовались вблизи командных пунктов общевойсковых начальников. Для связи более широко стало применяться радио. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин вспоминал, что в 1943 г. каждая армия имела «13 радиосетей и 7 радионаправлений»[21], в то время как в 1941 г. – одну радиосеть и одно радионаправление.
Штаб тыла Красной армии провел огромную работу по обеспечению войск материальными средствами. Впервые был введен новый подвоз материальных средств по принципу «от себя», то есть теперь их доставка от станции снабжения (армейских складов) к войскам (на дивизионные обменные пункты) производилась не дивизионным, а армейским транспортом. Далее доставка материальных средств от дивизионных до полковых складов возлагалась на начальника тыла дивизии[22]. Были созданы в достаточном количестве запасы боеприпасов, горюче-смазочных материалов и продовольствия[23]. Восстановление военной техники предусматривалось осуществлять средствами ремонта как в местах ее выхода из строя, так и на сборных пунктах аварийных боевых машин.
Представляет интерес организация боевой подготовки войск, которая проводилась в тесной связи с характером предстоящих боевых задач. Боевой опыт, полученный Красной армией за первые полтора-два года, нашел отражение в проекте Полевого устава 1943 г., который обобщал передовой опыт армии и способствовал его широкому внедрению в практику.
В то время главной задачей всей военно-политической работы в войсках в период подготовки к сражению являлось доведение до сознания каждого солдата и офицера основного требования обороны: «Ни шагу назад!», опираясь прежде всего на опыт двухлетней войны. Особое внимание при этом обращалось на выработку у воинов упорства и активности в обороне, умения уничтожать танки противника, маневрировать на поле боя и правильно применять личное оружие и инженерные средства. Важным стимулом боевой активности в рассматриваемое время являлось награждение отличившихся в боях бойцов и командиров. Так, с февраля 1943 г. права награждения орденами и медалями СССР предоставлялись командующему артиллерией Красной армии, командующим артиллерией фронтов, армий, корпусов и дивизий[24].
В 1943 г. артиллерия Красной армии претерпела большие организационные и качественные изменения, обусловленные требованиями боевой практики и возросшими возможностями военной экономики страны.
Тогда на вооружение были приняты 152-мм корпусная гаубица обр. 1943 г. (Д-1), 76-мм полковая пушка обр. 1943 г., более мощная 57-мм противотанковая пушка ЗИС-2 обр. 1943 г., усовершенствованный 82-мм миномет на пулеметном станке. Были отработаны и начали поступать па фронт новые типы самоходных артиллерийских установок САУ-152, САУ-122 и САУ-85.
В конце 1942 г. и в начале 1943 г. в связи с недостаточной дальнобойностью тяжелых реактивных снарядов М-30 (2,8 км) был спроектирован и принят на вооружение новый тяжелый реактивный снаряд М-31, имевший дальнобойность 4,3 км. Противотанковая артиллерия получила подкалиберные снаряды, обладавшие большой бронепробиваемостью и позволявшие вести успешную борьбу с новыми тяжелыми танками противника и штурмовыми орудиями типа «фердинанд». Бронепробиваемость при стрельбе подкалиберными снарядами увеличилась в 1,5–2 раза.
В 1943 г. артиллерия получила перископическую буссоль ПАБ-43 и новый вариант системы ПУАЗО-3, приспособленный для работы с радиолокатором.
По решению ГКО в 1943 г. также были проведены большие организационные изменения в артиллерии.
В связи с переходом советских войск к наступательным действиям и необходимостью прорывать сильно укрепленные глубоко эшелонированные оборонительные рубежи противника с конца 1942 г. началось формирование мощных артиллерийских соединений: артиллерийских дивизий и корпусов прорыва РГК. Артиллерийские корпуса прорыва состояли из двух дивизий прорыва и одной дивизии реактивной артиллерии. Дивизии прорыва имели в своем составе шесть артиллерийских бригад общей численностью 356 орудий и минометов (легкую, гаубичную, минометную, тяжелую гаубичную, пушечную бригады и бригаду БМ). Дивизии реактивной артиллерии, сформированные еще в конце 1942 г., в мае 1943 г. претерпели существенные организационные изменения. На основе боевого опыта из них были исключены полки М-13, но включена в их состав третья бригада М-31. Дивизия состояла теперь из трех однотипных бригад М-31 по 144 станка каждая, имея в общей сложности 432 станка. Итак, артиллерийский корпус прорыва РГК имел в своем составе 712 орудий и минометов и 432 пусковых станка для реактивных снарядов М-31.
С созданием артиллерийских дивизий и корпусов прорыва увеличивалась возможность массирования артиллерии и маневра крупными ее массами не только в бою, но и в операции. Артиллерийские дивизии и корпуса прорыва являлись мощным средством Верховного главнокомандования и предназначались для количественного и качественного усиления армий, действовавших на направлении главного удара.
Летом 1943 г. специально для контрбатарейной борьбы было создано несколько отдельных пушечных артиллерийских дивизий РГК, каждая в составе четырех пушечных бригад. Всего дивизия имела 144 152-мм гаубицы-пушки и 122-мм пушки.
В 1943 г. было создано также большое количество отдельных артиллерийских бригад РГК: пушечных, тяжелых гаубичных, минометных и бригад БМ.
Для удобства маневрирования крупными силами противотанковой артиллерии и массированного применения ее против танковых группировок противника весной 1943 г. начали формироваться истребительные противотанковые артиллерийские бригады. Бригада состояла из трех полков по пять батарей в каждом, из них два полка имели 76-мм пушки и один полк 57-мм или 45-мм пушки.