Схема 4. Построение противотанковой обороны 375-й стрелковой дивизии под Курском в июле 1943 г.
Как правило, подвижные артиллерийско-противотанковые резервы находились в глубине обороны на основных танкоопасных направлениях, занимая противотанковые районы. Для каждого из резервов намечались районы или рубежи развертывания. С целью обеспечения быстрого развертывания и вступления в бой противотанковых бригад и полков рубежи для них готовились заблаговременно. 1-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и 563-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк имели пять рубежей в полосе 13-й армии и на стыке ее с 70-й армией, 13-я истребительная бригада и 130-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк – два рубежа в полосе 48-й и на стыке ее с 13-й армией; 14-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада – четыре основных рубежа в полосе 70-й армии и еще несколько в полосах 65-й и 60-й армий[50].
Опыт боевых действий показал, что общая глубина подготовленной противотанковой обороны достигала 30–35 км. Оперативная плотность только противотанковой артиллерии составляла 16–30 орудий на 1 км, что позволяло отразить от 30 до 60 танков на 1 км фронта.
Штабами артиллерии армий для быстрого маневрирования истребительно-противотанковыми артиллерийскими резервами разведывались и подготавливались маршруты.
В целом артиллерию в оборонительных операциях Центрального и Воронежского фронтов планировалось использовать массированно. Как перед передним краем советских войск, так и в глубине обороны создавались высокие артиллерийские плотности.
1.4. Артиллерийская контрподготовка на Северном и Южном фасе Курской дуги
Генерал армии С.М. Штеменко отмечал, что в Генеральный штаб Красной армии, сотнями нитей связанный с войсками и разведчиками глубокого тыла, поступили весьма важные данные о том, что противник наконец готов к активным действиям.
2 июля в 2 ч. 15 м. первый заместитель начальника Генерального штаба Красной армии генерал-полковник А.И. Антонов, который занимался стратегическим планированием, доложил Верховному главнокомандующему Маршалу Советского Союза И.В. Сталину написанное им предупреждение войскам Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов. В нем говорилось, что противник может перейти в наступление на советско-германском фронте в начале июля. Далее в директиве Ставка приказывала усилить разведку и наблюдение за противником; войскам быть в готовности к отражению возможного удара врага. И.В. Сталин утвердил текст этого документа. Бывший начальник штаба артиллерии Центрального фронта генерал-лейтенант артиллерии Г.С. Надысев засвидетельствовал, что Ставка ВГК «предупреждала нас, что наступление противника следует ожидать между 3 и 5 июля»[51].
С получением директивы в войсках развернулась организаторская работа согласно выработанным ранее планам. Соединения и воинские части повысили бдительность. Тем временем артиллерия фронтов подготовилась к проведению контрподготовки. Экипажи истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации также находились в состоянии готовности к немедленному вылету. Заблаговременно все минно-взрывные заграждения в оперативной глубине обороны были приведены в полную боевую готовность. По указанию штабов артиллерии армий ПОЗ выдвинулись в исходные районы. Командующие армиями, командиры стрелковых корпусов и дивизий своевременно заняли передовые наблюдательные пункты. Со 2 июля большинство офицеров различных отделов и отделений штабов армий, корпусов и дивизий находилось в воинских частях и подразделениях. Здесь они помогали командирам и политработникам организовывать политико-воспитательную работу, поднимали моральный дух воинов, укрепляли уверенность и волю к победе.
В это время противник действительно подтянул к переднему краю все, что мог, для нанесения сокрушительного удара по советским войскам.
Об этом стало известно из показаний пленных в полосе Воронежского фронта. Выяснилось, что примерный срок наступления командованием германской армии назначен на 5 июля[52]. Точно такие же показания дал ефрейтор 168-й пехотной дивизии (генерал-лейтенант В. де Больё). Из его допроса стало известно, что враг перейдет в наступление 5 июля[53].
О готовящемся наступлении дали показания пленные и перебежчики в полосе Центрального фронта. Так, 3 июля в районе Верх. Тагино были задержаны два перебежчика югославы Э. Мекинг и С. Ленкшич – солдаты 6-й пехотной дивизии (генерал пехоты Х. Гроссман), которые при допросе их показали, что «среди солдат идут разговоры, что через 3–4 дня немцы начнут наступление. В состав группировки, предназначенной для наступления, входят до шести танковых дивизий»[54]. Известно, что в ночь на 5 июля разведгруппа 77-й отдельной разведывательной роты 15-й стрелковой дивизии (полковник В.Н. Джанджгава) в составе сержанта И.С. Мелешникова, красноармейцев А. Иванова, М.И. Логозинского, А. Гузинина, Н. и Ф. Семеновых взяла в плен сапера 6-й пехотной дивизии ефрейтора Б. Фермелло, который в ходе допроса начальнику следственной части Разведотдела штаба 13-й армии капитану С.А. Миронову показал, что он входил в состав спецгруппы, которая выполняла боевую задачу по разминированию проходов в минных заграждениях и что с 2.00 5 июля вражеские войска перейдут в наступление с целью овладения г. Курском[55]. Сержант И.С. Мелешников за захват ценного пленного был удостоен ордена Красного Знамени[56]. Стало вполне очевидным, что враг вот-вот должен начать наступление.
И в итоге командование Центрального и Воронежского фронтов приняло решение провести заранее спланированную контрподготовку.
В этих условиях вопрос о времени начала контрподготовки приобретал весьма существенное значение. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский в своих воспоминаниях отмечал: «Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку, на которую выделялось до половины боевого комплекта снарядов и мин.
Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г.К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне»[57]. На самом деле, надо было принять ответственное решение, от которого зависели ход битвы под Курском, судьбы людей, исход титанических усилий войск и населения по подготовке к обороне Курского выступа. При этом запоздалое или преждевременное открытие огня могло свести на нет возможные результаты контрподготовки и привести к ненужному расходу большого количества боеприпасов.
Генерал армии К.К. Рокоссовский, глубоко проанализировав еще раз данные разведки и состояние своих войск, принял решение на проведение контрподготовки. Время показало, что это был риск, но риск продуманный, всесторонне взвешенный. Опыт первых двух лет войны показал, что он был по плечу талантливому полководцу, проявившему свои незаурядные способности в битве под Москвой и Сталинградом. С этим решением согласился и представитель Ставки ВГК Маршал Советского Союза Г.К. Жуков[58]. В 2 часа 20 минут 5 июля, за 10 минут до начала артподготовки врага, началась артиллерийская контрподготовка. Она была проведена только в полосе всей 13-й и частично 48-й армий (командующий армией – генерал-лейтенант П.Л. Романенко, член Военного совета – генерал-майор Н.А. Истомин, начальник штаба – генерал-майор М.В. Бобков).
Важно подчеркнуть, что при планировании артиллерийской контрподготовки был использован и развит опыт применения артиллерии Западного, Сталинградского и Ленинградского фронтов. Планом, разработанным штабом артиллерии 13-й армии во главе с полковником П.М. Капленко, предусматривалось четыре варианта ее проведения: на правом фланге – перед фронтом 8-й (полковник В.И. Булгаков) и 148-й стрелковых (генерал-майор А.А. Мищенко) дивизий; в центре – перед фронтом 81-й стрелковой дивизии (генерал-майор А.Б. Баринов); на левом фланге – перед фронтом 15-й стрелковой дивизии (полковник В.Н. Джанджгава); одновременно во всей полосе 13-й армии. По последнему варианту огонь должен был вестись по 196 целям, в том числе по 102 артиллерийским и минометным батареям (52 %), 60 наблюдательным пунктам (31 %) и 34 наиболее вероятным местам скопления пехоты и танков (17 %)[59].
В рассматриваемое время цель артиллерийской контрподготовки заключалась прежде всего в ослаблении огневого удара врага и обеспечении живучести войск первого эшелона армии. Готовилось также подавление танков и живой силы врага в местах их вероятного сосредоточения. Характерным было более решительное массирование огневых усилий на вероятном направлении главного удара противника. Как свидетельствуют документы, к ее проведению привлекались 34 артиллерийских и минометных полка (507 орудий, 460 минометов и 100 установок РА), общая плотность составляла 33,3 орудия, миномета и боевой машины РА (калибра 76 мм и выше) на 1 км. Продолжительность артиллерийской контрподготовки была установлена 30 минут: два 5-минутных огневых налета и методический огонь в течение 20 мин между налетами[60].
Схема 5. Цели и участки огня на артиллерийскую контрподготовку 13-й армии Центрального фронта на 4 июля 1943 г.
Советская артиллерия израсходовала одну четвертую часть боекомплекта снарядов. Противник был застигнут врасплох, а среди солдат начал распространяться слух, что «русские опередили нас и не мы будем наступать, а они». Вероятно, управление войсками частично нарушилось, и враг не смог начать артиллерийскую подготовку в 2 ч. 30 м., как планировалось ранее. Вражеская артиллерия отвечала очень слабо, ответный огонь вели только не более восьми его батарей. В 4 ч. 30 м. командующий фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский отдал приказ повторить артиллерийскую контрподготовку по тому же плану, но с привлечением уже всей ранее намеченной артиллерии (967 орудий и минометов, 100 боевых машин РА) и с расходом еще 0,25 боекомплекта. Как потом стало известно из разведывательных данных, в результате всей контрподготовки оказались подавленными 90 батарей, 60 наблюдательных пунктов, взорвано 6 складов с боеприпасами