Или наблюдения со стороны органов внутренних дел не было, или они очень хорошо прячутся. Сколько мы ни проверялись, никого обнаружить не смогли. Да и этот писака Майлз говорил между делом, что работать здесь стало легче, нет такой, как при Сталине, опеки. Через пару часов блужданий по Москве просто рассыпались в разные стороны, назначив место встречи на Белорусском вокзале.
Серега у нас был за старшего. Он вид имеет более внушительный и представительный, что ли. На вокзале было спокойно, даже документы никто не проверял, и мы успокоились. Поезд подадут только вечером, около семи часов, а на дворе полдень. Рассосавшись по вокзалу, мы попытались себя занять. Выходило с трудом. К двум часам дня я прочел две газеты, от строчки до строчки, и встал насущный вопрос, что делать дальше. Кто-то из ребят нашел себе компанию и сейчас дулся в карты на щелбаны. Играли средне так, чтобы в глаза не бросаться. Остальные были заняты кто чем мог.
Сходив в местный ресторан, вкусно пообедали и послушали живой оркестр из четырех музыкантов, но все же есть ходили, естественно, опять порознь. Затем каждый сходил в ближайший магазин и набрал продуктов. Чтобы в дороге не голодать, хоть и ехать не так и долго. Вскоре в карты играли уже две группы по четыре человека. Это хоть как-то скрасило время ожидания. К моменту подхода поезда я даже поспать успел.
А вот поезд принес классные впечатления. Вагоны были если и не новыми, то очень ухоженными. Проводница, в виде приятной женщины средних лет, была вежлива и тактична. Мы все свободно общались на родном языке, но старались быть аккуратными в этом отношении. Долгая жизнь на Западе сказывается на акценте, хотя я вроде и не заметил ничего в разговоре своих друзей, а старался.
Чай из граненых стаканов в ажурных подстаканниках вновь заставил улыбнуться. Их будут использовать, наверное, еще лет пятьдесят, может, чуть меньше. Они и дальше будут, но уже не эти, там новодел будет, совсем не то. На ночь выдали белье, чистое, накрахмаленное. Уснули быстро, сказывалось переутомление у всех, а я так и просто себя «выключил».
В Минск прибыли в ожидании найти восстанавливающийся после войны город, а увидели абсолютно новый, чистый и отстроенный город – столицу братской республики. Следов войны нет и в помине, красота!
– Как дальше? – спросил Серега на вокзале.
– Да так и поедем, – пожал плечами я, – на автобус сядем, ходит ведь, наверное. Так-то бы машину нам, хоть грузовичок какой было бы хорошо, но… Нет его, в общем.
– Пойду узнаю, где автостанция да как до границы доехать, – махнул рукой Яхон.
– Ага, ты там, на вокзале, так и скажи, до границы! Границы с кем? Польши-то теперь нет, ближайшая с чехами. Нам до Волковыска надо, так и спроси.
Именно так и было в этой истории. Польши, этого вечно плюющегося огрызка Европы, теперь нет. Его делим мы и… Германия. Ну, еще чехам достался кусочек. Немцам – тоже чуток, в основном вся территория была под Союзом. Правда, жили они там, как в Прибалтике, особо их не трогали, но руководили все же из Москвы.
В общем, ни фига с автобусом не вышло. Ближайший только завтра. Ждать нам не хотелось, поэтому разослал ребят в разные стороны, разведка есть разведка. И она оправдалась. Бурят принес идею, ей мы и воспользовались. Он нашел машину, хороший такой ЗиС с тентом. Правда, с водителем, но это нормально. Ребята были в пивной и зацепились с одним мужиком языками. Мои-то люди натренированные, сразу рассмотрели в нем шофера, ну а дальше… В общем, ехал мужик в сторону Белостока, до Волковыска нам с ним по дороге. Шофер нисколько не кочевряжился, только брякнул:
– Чай не война сейчас, почему бы попутчиками вас не взять? Едем!
И мы поехали. Конечно, поехали это громко сказано. Скорее, машина просто плелась по разбитой вконец дороге. Это в самом Минске был асфальт и красота, а за городом… Блин, хуже было только во время войны. О чем я и сказал шоферу, представившемуся Вадимом.
– Я ведь тут, в этих краях, с начала войны рулю. Призвали в июне, в первых рядах, и понеслось. За баранку, правда, позже попал, но все равно давно езжу.
– Где воевал?
– Ой, братка, много где был… – задумчиво ответил Вадим и тут же добавил: – Хреново я воевал, на третий день уже в плен попал; если бы не партизаны, хрен бы его знает, как вышло бы все.
Я заинтересовался:
– Совсем все плохо было?
– Да я себя не обеляю, сами были как бараны, многие сваливают на то, что оружия не было и прочего, но нет, не стану врать, было. Немного, конечно, на всех не хватало, но было. Нас вроде к фронту гнали, на ночь встали в деревне, а тут десяток немцев на мотоциклах и с винтовками завалились, а мы уши развесили и в штаны наложили… Два взвода лапки задрали и стоим, немцы рады. Это потом партизаны рассказывали, как надо было поступать, а тогда… Все как телки были, думали, фрицы такие же работяги и крестьяне, не станут нас убивать. А те гады сразу командиров в расход, политрука в расход, а нас прикладами.
– Как освободился?
– Говорю ж, партизаны помогли. В самом начале войны тут отряд образовался. Там у них парнишка в командирах был, его даже старшие командиры слушались. А того, кто не слушал и пытался права качать, он просто посылал. Воевали так, ух! Шум стоял на весь Советский Союз.
– Какой бесстрашный, – фыркнул я, прекрасно поняв, о чем говорит водитель. Ведь вряд ли тут в начале войны еще один такой же наглый боец был, как я, а мы работали по всему приграничью, отряд-то у нас был ой-ей! Нам ведь позже уже из Москвы приказы слали, вот как.
– Да, хороший был парень, так и не знаю, что с ним произошло, исчез, говорили, куда-то.
– Его на переходе линии фронта энкавэдэшники взяли. Я в его группе был, нас отправили севернее Смоленска, а он южнее шел, вот и все, что известно. Наверное, расстреляли.
– Жалко, если так. А где ты потом служил?
– Да я после ранения больше года по госпиталям, потом списали. Еще полгода пороги околачивал, но восстановился, правда, техником только, в авиаполк.
– Я почти так же, кормежку возил да раненых, на передовой почти не бывал. Но, главное, паря, мы выжили, ведь так?
– Конечно, – согласился я.
Дальше ехали в тишине. Я задумчиво крутил головой, пытаясь увидеть что-то знакомое, но ничего не узнавал. В Волковыске нас высадили, и мы, уставшие от дороги, ну я-то не устал, потопали искать ночлег. Вот разница, да? Конечно, чего я сравниваю со Штатами, там войны не было, а тут… Здесь же все перепахано от и до. Расстояние меньше трех сотен километров, а ползли целый день.
– Бог в помощь, хозяюшка, – окликнул я женщину таких габаритов, что аж икнул от увиденного. Помните персонажа Нонны Мордюковой из отличного фильма «Они сражались за Родину»? Такая же. Она пыталась поправить покосившийся забор и стояла в такой позе, что Геракл, увидев, удивился бы.
– Чего стоите, как индюки? Помогли бы лучше!
Парни мои среагировали как надо. Хмыкнув, бросили вещи и рванули наперегонки.
– Сами-то откель будете? – спросила женщина, отойдя в сторону, убедившись, что парни знают, что делать.
– Да из Воронежа. Встреча у нас тут недалеко, с боевыми товарищами. Мы ночлег искали…
– Ясно, – кивнула она, – меня тетей Шурой кличут.
– Игорь, – сказал я, парни тоже назвались. А также попросили осмотреть ту секцию забора, что нуждалась в починке. Ребята у меня справные, уже все сделали, я лишь поддержать помог.
– Пойдемте в дом. Баня не топлена, но пока снедать будете, я истоплю. Веники у меня есть хорошие, вам понравится с дороги…
Вот наши люди, да? Ведь мы даже не просили ничего.
Ни слова не говоря, мы проследовали за тетей Шурой. Ужин был простой, но все наелись досыта и были довольны. Все же сейчас не военные годы, явно лучше жить стали в деревнях. Даже мясо было к картошке, а уж квашеная капуста и вовсе выше всяких похвал. Хозяйка сильно удивилась, когда мы от спиртного отказались. Ну, не те времена, да и жили-то мы последнее время в другой стране, а там как-то уже и привыкли, совсем другой порядок и уровень жизни. Это тут народ спивался от безделья и безысходности. Давно на Руси так было. Поэтому мои и не пьют почти, а мне так и вовсе алкоголь как вода. Зато по нашей просьбе тетя Шура сбегала к соседке и добыла молока, своей коровы у нее не было. Вот уж где оторвались! Жареная картошка с мясом и под молоко с квашеной капустой! У виска крутите? Зря, вкусно же!
В бане все резвились, как пацаны. Мне-то что, я боли не чую, а вот парням досталось. Я на совесть обработал каждого. Не знаю, что там с нашим пришельцем будет, но что-то я не чую в себе пока никаких изменений. Как был «бонусным», таким и остаюсь.
С утра было легкое пробуждение и плотный завтрак. Рассчитались за постой просто, с деньгами тут, в деревнях, было туго, поэтому тетя Шура взяла их, хоть и не хотела вначале. Но мы настояли. Палимся, наверное, тут так не принято, но было плевать. Даже если менты нас примут, что нам предъявить? На крайний случай, вообще можем сказать, что поехали по стране из любопытства, документы-то у нас иностранных подданных в порядке. Максимум, что сделают, это выдворят из страны, так что не переживали. Мы из-под опеки-то в Москве уходили просто, чтобы чувствовать себя спокойно, без пригляда, а так ничего ведь плохого мы не замышляли. Посадить не смогут, если до этого дойдет, будем рубить жестко, к сожалению, не в первый раз.
Тетя Шура предупредила перед выходом, чтобы осторожнее были. Леса, говорит, много в себе таят страшного. И подрываются люди до сих пор, и на бандитов, бывает, нарываются. Бандиты – все бывшие западенцы и поляки, видимо, не всех еще передавили. Хулиганят тут, как местные говорят. Но милиция не дремлет, регулярные рейды по деревням в порядке вещей, так что бандеровцы не сильно тут преуспели.
До нужного нам места топать километров тридцать, не меньше. Выдвинулись около девяти утра. Идти будем проселками, а иногда и по лесу. Погода наладилась, да здесь, кстати, в Белоруссии, она вообще лучше, чем в Москве.